В тот вечер Тарленхайм, Холмс и я ужинали вместе с королевой в её комнатах. Нас охватило подавленное настроение, и каждый был погружён в собственные размышления, которыми не спешил делиться с остальными. Когда ужин был окончен и нам подали бренди, Тарленхайм приступил к подробному описанию грядущих событий, включая порядок расстановки королевских вооружённых сил по случаю визита короля Богемии. Прибытие королевского поезда на вокзал ожидалось около полудня. Когда он ступит на красный ковёр, навстречу ему выйдет королева Флавия с приветствиями, и далее они вдвоём проследуют во дворец на банкет, посвящённый его приезду.
— Однако, как мы теперь знаем. Руперт намерен перехватить поезд на границе, чтобы на вокзале из вагона вышли король Богемии и «король Рудольф», — отметил Холмс. — Это и приготовленные нами сюрпризы должны сделать день интересным. Да, как бы тщательно мы ни планировали, нам следует быть готовыми к импровизации.
Мне казалось странным, что такое огромное количество участников королевских празднеств, от руританского дворянства и военных до слуг и простого народа, оставалось в полном неведении о драматических событиях, разворачивавшихся прямо перед их глазами.
В завершении вечера Холмс попросил королеву о беседе тет-а-тет, и мы с Тарленхаймом вышли, оставив их вдвоём. Я вернулся в свою комнату, уверенный, что, несмотря на чудовищную усталость, снова не смогу уснуть. Я ощущал, как возбуждение и напряжённое ожидание пульсируют у меня в крови. Лёжа в ночи и глядя на освещённые луной облака, я понимал, что как бы ни повернулись события завтрашнего утра, они станут самым серьёзным вызовом гению моего друга, знаменитого сыщика Шерлока Холмса.
Глава шестнадцатая
Зендский лес
Судьбе угодно было обрамить решающий день этой драмы хмурым рассветом и тяжёлыми свинцовыми облаками, предвестниками бури. Я очень плохо спал и, когда пришло время вставать и одеваться, был этому даже рад. Не знаю, что послужило причиной моего упаднического настроения: то ли мрачный пейзаж за окном, то ли беспокойное ожидание, но, берясь за ручку двери Холмса, я не чувствовал прилива сил. Однако стоило мне войти, как все тёмные мысли исчезли как по мановению волшебной палочки. Передо мной возле туалетного столика в великолепном парадном белом мундире с золотыми эполетами и малиновым кушаком сидел его величество король Руритании Рудольф Пятый! Он повернулся на звук открывшейся двери и улыбнулся:
— Ну что, старина, как я выгляжу?
Уникальная способность Холмса преображаться неизменно приводила меня в восторг вот уже многие годы. Никогда не забуду, какой ошеломительный эффект произвело его появление у меня дома в образе старого библиофила: именно тогда в первый и в последний раз в своей жизни я лишился чувств. А его замечательно трогательный итальянский падре во время нашего бегства от профессора Мориарти и его банды! Но сейчас я смотрел на венец его удивительного искусства. Холмс не просто стал похожим на другого человека, он превратился в его точную копию.
— Прекрасно, — только и смог произнести я.
— Я думаю, этот грим нам подойдёт. Вот на что я ориентировался, — сказал он и, протянув руку, сорвал покрывало, скрывавшее от глаз парадный портрет короля Рудольфа, прислонённый к стене. — По моей просьбе королева распорядилась перенести его сюда, и у меня была вся ночь для того, чтобы добиться сходства с ним. Труднее всего было с цветом волос. К счастью, мне удалось отрезать прядь волос короля, перед тем как его похоронили, и у меня был образец истинного их цвета. Сначала я думал, что смогу перекрасить свои волосы, но это оказалось слишком долгим процессом, к тому же имитация не получилась бы полной. Видите ли, моих волос было не достаточно, чтобы сделать из неё гриву Рудольфа. Поэтому я остановился на парике, и с третьей попытки мне это удалось. — Он небрежным жестом указал на стол, на котором помимо мисочек со всевозможными красками, химикатами и обрезанными локонами виднелись два, судя по всему, отбракованных варианта.
— Закончив с волосами, я занялся лицом. Тут сложнее всего было с формой и длиной носа, поэтому мне пришлось нарастить собственный с помощью мастики и грима. По-моему, получилось весьма недурно. — Он встал, одёрнул костюм и придирчиво осмотрел себя в большом зеркале. — Королева одобрила результат. Она была несколько смущена, — с этими словами Холмс поправил причёску.
— Я не удивлён, — сказал я.
— Единственное, что может нас подвести, — это голос. Как вы сами понимаете, у меня была возможность изучить его внешний вид и манеру поведения по портретам и рассказам королевы и Тарленхайма, но я ни разу не слышал, как король говорит. Мне трудно будет воспроизвести его тембр и интонации.
— А как же Рассендил? Его-то голос должен быть похож на голос короля?
— Да, это максимальное приближение. Но полагаясь на приблизительное сходство для имитации, мы рискуем упустить истинное сходство. Я думаю, разумнее всего будет говорить хрипло и негромко, вот так, — и он изменил тембр голоса. — Король только что перенёс болезнь, и у него вполне может быть ослаблен голос.
— Действительно, — согласился я. — Но сможет ли это одурачить графа?
— Вот мы и узнаем, друг мой.
«Король Рудольф» взял свои перчатки и посмотрел на меня глазами, знакомым в которых был только блеск предвкушения.
— Готовы, Уотсон? Игра началась!
Мы попрощались с королевой, и Тарленхайм, который явно пребывал в шоке от того, насколько моему другу удался грим, проводил нас к конюшням. Там нас ждали наши лошади, и ещё одна со страшным грузом, покрытым простой накидкой, который мы должны были взять с собой. Без слов мы пожали Тарленхайму руку и снова отправились в Зендский лес. Холмс надел плащ с глубоким капюшоном, чтобы скрыть своё инкогнито.
В лесу мы остановились возле дуба Элфбергов. Стреножив неподалёку лошадей, принялись за необходимые приготовления. Холмс обрезал верёвки, удерживавшие груз на седле. Когда он упал на землю, я увидел, что это был труп старика, наряженного в лохмотья нищего.
— Тарленхайм уверяет меня, что он умер менее двенадцати часов назад. Это один из работников кухни при дворце, и вчера он скончался от пневмонии. Этот добрый старик сослужит службу своему королю даже после своей смерти, — с мрачноватой улыбкой добавил он. — Помогите мне, Уотсон.
Вместе мы перенесли труп на тропинку и положили его там, где густой перелесок окружал её с обеих сторон плотнее всего.
— Когда они увидят старика, то ничего не заподозрят: просто мёртвый нищий, — пояснил Холмс. — Будем надеяться, он поможет выиграть время, которое нам так необходимо.
Мы спрятались за дубом и стали ждать. Начался мелкий моросящий дождь, но густая крона мощного дерева оградила нас от влаги.
Чуть позже десяти часов мы услышали стук копыт приближавшихся всадников. Я сжал рукоять револьвера, моё сердце пустилось выбивать бешеный ритм. Далеко впереди я смог различить просвечивающие сквозь заросли синие кители всадников. Постепенно показалась вся группа: это были те, кого мы ждали. Холмс наклонился вперёд, чтобы подсчитать, сколько их было. На его лице появилось ликующее выражение.
Их было всего четверо. Впереди ехали двое, нёсшие на своих плечах бремя ответственности за судьбу Руритании. Чуть впереди с неизменным самодовольством ехал граф Руперт Хентзосский, и на голову лошади отставал от него Рудольф Рассендил, как и Холмс, облачённый в парадную белую форму, поверх которой был накинут плащ-дождевик. Следом за ними скакали двое в униформе Синих, и в одном из них я узнал капитана Солберга.
Когда всадники подъехали к телу на тропинке, граф поднял руку, останавливая всю процессию. Солберг и граф спешились, и капитан выдвинулся вперёд, чтобы обследовать возникшее на дороге препятствие. В это время лошадь Рассендила вдруг встала на дыбы, сделала несколько шагов на задних ногах, яростно молотя воздух передними. Рассендил вскрикнул, взмахнул левой рукой, будто бы в панике, и попал второму Синему по лицу. Сила удара была таковой, что тот потерял равновесие и вылетел из седла на землю. Казалось, лошадь Рассендила обезумела, и пока её седок отчаянно сражался с поводьями, она одним мощным прыжком отскочила с тропинки прямо в густые заросли. Не прошло и доли секунды, как лошадь и её всадник исчезли в лесу, и до остальных участников процессии доносились лишь возмущённые крики Рассендила.
Руперт, которому к этому моменту уже сообщили, что на тропинке лежит просто какой-то нищий, уже бросился к своему коню, на ходу выкрикивая приказы. Оба Синих торопливо вскочили на своих коней, а Рассендила уже и след простыл.
В это время виновник переполоха появился под дубом подле нас. Без единого слова Холмс и Рассендил обменялись лошадьми и плащами, и Холмс, не медля ни секунды, помчался галопом. Мы же с Рассендилом, прижавшись к шеям своих скакунов и спрятавшись под ветвями дерева, наблюдали за смятением в рядах противника. Синие лихорадочно метались вдоль тропы в поисках двойника короля. И «король» появился среди деревьев словно по мановению волшебной палочки, чтобы вновь присоединиться к ним. Он всем своим видом давал понять, что сумел справиться с лошадью, но это далось ему нелегко.
