новое требование, едва не нарушившее предварительное соглашение, заявив, что, в силу этого соглашения, под власть императора должно отойти все пространство к северо-востоку от Горбицы, т. е. все побережье Охотского моря до Чукотского мыса. На это требование с русской стороны не последовало никакого ответа ни в тот, ни в следующий день. Такое молчание смутило китайских послов, тем более, что и иезуиты с русскими картами в руках доказывали им, насколько безумны их претензии на обладание столь отдаленными от Китая областями. Они уже рады были отказаться от своих неосторожных требований, когда прибыл гонец от Головина и привез письменный протест, в котором ответственность за возможность разрыва всецело возлагалась на китайских уполномоченных. Составленная в миролюбивых выражениях, декларация произвела должное впечатление. И переговоры возобновились. Они завершились 27 августа заключением формального договора, согласно которого русские должны были эвакуировать и срыть Албазин; граница устанавливалась по Аргуни и Горбице и не должна была нарушаться подданными договаривающихся держав под страхом наказания.
Китайские войны династии Цинь
Подписание договора было обставлено не менее торжественно, чем начало конференции. Под Нерчинском был раскинут один общий шатер. Китайские послы прибыли, окруженные блестящей свитой в шелковых и парчовых платьях; их сопровождал целый корпус конницы в 1500 человек с развевающимися знаменами и значками.
Русские уполномоченные, с своей стороны, приехали с отрядом в 300 пехотинцев и оркестром музыки. Послы поместились в шатре за столом друг против друга на лавках, крытых турецкими коврами; иезуитов посадили за узким концом стола. Свита с обеих сторон присутствовала стоя. После прочтения текста договора, он был подписан, и приложены были печати. Послы присягнули в соблюдении заключенных условий, и произошел обмен договорными грамотами, после чего Головин, под звуки оркестра, облобызался по русскому обычаю с Сонготу. По окончании торжества, русские при свете факелов проводили китайских послов к их судам. Через два дня китайское посольство пустилось в обратный путь.
Река Амгунь. Совр. фото
Московское правительство оценило дипломатическое усердие Головина. Навстречу ему была послана милостивая похвальная грамота, ему и Власову пожалованы были медали. И действительно, Головин, в сущности, вышел чрезвычайно удачно из очень тяжелого дипломатического тупика. Было совершенно ясно, что при недостатке средств и людей на востоке, русские могли удержаться на Амуре только при условии установления добрососедских отношений с Китаем; между тем, война 1683–1686 годов показала определенно, что рассчитывать на добровольные уступки со стороны китайцев не приходится. Дальнейшая борьба привела бы только к бесцельным жертвам. Между тем воинственные планы императора Кан-си развивались с неимоверной быстротой. С постройкой Айгуна на Амуре и Мергена на Сунгари, он становился твердой ногой в Приамурье; по его приказанию произведена была морская рекогносцировка в устье Амура и обследован был Сахалин; через посредство подвластных ему монголов он угрожал Селенгинску; его послы заявляли притязания на Нерчинск и на все русские владения к востоку от Байкала. Необходимо было остановить его мощное продвижение на север, грозившее полным разгромом всему русскому делу в восточной Сибири. Головин поэтому весьма разумно пожертвовал Албазином, которого все равно невозможно было отстоять вооруженной силой, чтобы обеспечить спокойное обладание Шилкою и Селенгою. Наконец, с заключением почетного мира с Китаем, открывалась возможность торговых сношений с этой страной, а в них были сильно заинтересованы как московские купцы, так и само правительство. Принимая во внимание все сказанное, надо признать, что Нерчинским договором русские достигли всего, на что могли рассчитывать при данных обстоятельствах, особенно если вспомнить, что он был заключен под угрозой со стороны десятитысячной армии, готовой в любую минуту овладеть Нерчинском.
Нерчинским договором надолго, почти на 170 лет[17] русские были отрезаны от благодатных берегов Амура, и невольно возникает вопрос: какой смысл и какое значение имеют описанные нами набеги бесшабашной и жестокой вольницы на мирные селения Даурской земли? Поярков, Хабаров, Черниговский и другие искатели приключений, разорившие так жестоко и так бесцельно цветущий край, губившие чуждую им, но высокую и своеобразную культуру, зарождавшуюся на берегах Амура, – чего они достигли своими грабежами и насилиями? Ответ на этот вопрос дает научная литература западной Европы XVIII века. Походы казаков открыли для европейской науки неведомые до сих пор уголки «восточной Тартарии» и способствовали уяснения географии Азии. Как это ни удивительно, уже в конце XVII века сведения о новых землях, открытых русскими казаками, достигли западной Европы; прекрасно составленные, точные и немногословные донесения Пояркова и Хабарова были переведены на голландский язык и легли в основание географического труда ученого амстердамского географа Витсена, который в течение всего XVII века был единственным источником, откуда образованные люди Запада могли почерпнуть сведения о восточной Азии; по малограмотным русским чертежам исправлялись карты. Словом, сами того не подозревая, наши искатели приключений внесли богатый вклад в географическую науку своего времени, и, если они не сумели завоевать новых территорий для русской колонизации, они открыли для Европы и описали новые пространства земли, до них совершенно неведомые и недоступные для исследования. Сами наполовину дикари, они внесли свою долю в общечеловеческую работу по изучению и описанию земного шара.
Пособия и источники
Миллер. История о странах при Амуре лежащих, когда оные состояли под российским владением (Ежемес. Сочинения, 1756).
Фишер. Сибирская история, изд. 1774 г. (сокращенное переложение соответствующих глав из работы Миллера).
Соловьев. История России, т. XIV, гл. I
Н. П. Чулков Ерофей Павлов Хабаров, добытчик и прибыльщик XVII в., в Русском Архиве, 1898, № 2 (на основании неизданных материалов Сибирского приказа).
Golder. Russian Expansion on the Pacific, 1920.
Du Halde. Description de l”Empire de la Chine, 1736. IV.
Witsen. Noord en Oost-Tartarien, 2 т. Изд. 1705 и 1785.
Риттер. Землеведение Азии (перевел и дополнил Семенов), 1856, ч.1.
Титов. Сибирь в XVII веке, 1890.
Документы, которыми пользовался Миллер, напечатаны в Дополнениях к Актам историческим, т. II–XII.
Кроме печатного материала, автор воспользовался столбцами Сибирского приказа, хранящимися в бывшем архиве Министерства Юстиции № № 338, 344, 389, 411 и 460 и делами Якутского правления, вязкою I и III (хранятся там же).
Об авторе
БАХРУ́ШИН Сергей Владимирович [26.9 (8.10). 1882, Москва – 8.3.1950, там же], рос. и сов. историк, обществ. деятель, чл. – корр. АН СССР (1939), акад. АПН РСФСР (1945). Из семьи Бахрушиных. Потомственный поч. гражданин. Окончил историко-филологич. факультет Моск. ун-та (1904), ученик М. К. Любавского; к изучению русской истории обратился под влиянием лекций В.
