– Нет, я только делал ей прическу, – холодно отозвался он. – А фотографировал ее кто-то другой. Вы что, были с ней знакомы?
– Да, можно так сказать.
– Это моя соседка. Она трагически погибла. Мне очень жаль. Прекрасная была женщина.
– А где были вы в тот вечер, когда ее убили?
Она ожидала застать его врасплох, шокировать и вызвать бурю возмущения, но вместо этого услышала:
– Я был здесь, на работе. Это могут подтвердить все мои коллеги. Если хотите, я приглашу их сюда… Ведь вы пришли сюда не просто так? Вы расследуете убийство? Ладно, можете не отвечать. Но я прав?
– Да, вы правы… Я верю вам.
– Вот и замечательно. Вы извините, но мне надо работать…
И все. Коршиков, не глядя, бросил синюю накидку в корзину и, делая вид, что больше не замечает Земцову, быстрым шагом направился навстречу следующей клиентке. В зеркале промелькнуло его лицо, измененное до неузнаваемости дежурной улыбкой, как кукольное, фарсовое…
«Скотина. Лицемер», – подумала Юля и, воспользовавшись моментом, незаметно для окружающих взяла с рабочего столика Михаила Георгиевича расческу, которую он только что держал в руках, укладывая волосы Наташи Зимы, и поспешно сунула ее в сумку. Сердце ее колотилось от страха, что кто-нибудь мог заметить это. Но ведь на расческе – свежие отпечатки его пальцев! Ради такого можно было и рискнуть.
– Пойдем отсюда, – шепнула Юля Наташе. – Не понимаю, что со мной, но не могу спокойно смотреть на этого парикмахера. Мне кажется, от него исходит холод. Не знаю, что ты в нем нашла. Хотя как парикмахер он неплохой. Ты взяла сумку в гардеробе?
– Да, взяла. Все в порядке. Хорошо еще, что здесь есть гардероб. Сейчас в парикмахерских так воруют, просто жуть.
Они как раз проходили мимо гардеробщицы, молодящейся дамы в красной ежикообразной шапке, которая, облокотясь на деревянный полированный барьер, отделявший ее от посетителей, красила губы оранжевой помадой. Услышав их разговор, гардеробщица с чувством поддакнула Зиме:
– Да, вы правы. Воруют страсть как. У моей знакомой сумочку украли, пока она маникюр делала. Всю пенсию вытащили, изверги. А еще ключи от квартиры. И пенсионное удостоверение, черт бы их побрал. А куда пенсионеру без этого удостоверения? Вот и пришлось по новой все оформлять, замки новые покупать и в долги влезать. Так что ей маникюр обошелся в две или три тысячи рублей. А недавно на Астраханской в парикмахерской, где я работала, тоже кража была. Я еще говорила этой женщине, мол, не оставляйте в кресле сумку и плащ, предложила ей держать все это при себе. Но она, видно, спешила, ей надо было срочно куда-то идти. Так она парик сняла, стрижку сделала, а когда вернулась к своим вещам, парика уже не было. Спрашивается, кому мог понадобиться парик?
– Вы видели этот парик? – спросила Юля, удивленная тем, что в этом салоне ей пришлось не только увидеть портрет Пресецкой, но и познакомиться с ее личным парикмахером и соседом в одном лице, да к тому же услышать байку про украденный парик. Не слишком ли много совпадений за один вечер?
– Конечно, видела. Старый, страшный парик. Эта дама была похожа в нем на мужчину. Брр… И как это люди не понимают, что им идет, а что нет? – Гардеробщица зябко передернула плечами, проворно достала из клеенчатой розовой сумочки с золочеными шариками-защелками помаду и с удовольствием, как бы подчеркивая, что уж она-то знает толк в красоте, провела ею по тонким губам. – А парик черный, коротко стриженный, тифозный… Может, даже и хорошо, что его сперли.
Юля вздохнула с облегчением. Ни о каком парике, сколько-нибудь похожем на тот, что был на голове Пресецкой, не прозвучало ни слова. Вот и славно.
– Но история на этом не закончилась, – хмыкнула оранжевогубая рассказчица, закрывая помаду и щелкая сумочкой. – Представляете, она так расстроилась, что чуть не плакала. И тогда я предложила ей свой парик… Нет-нет, вы не подумайте, что у меня совсем нет волос. У меня нормальные волосы. Но в тот день на мне был парик. Просто для тепла. Ему лет сто, наверное. Но красивый, я его как раз в порядок привела. Так вот… Я продала его этой даме за пятьдесят рублей, выручила человека… А мне деньги были нужны.
– Хороший парик? – Юля была вынуждена поддерживать разговор, чтобы убедиться, что и второй парик не будет иметь никакого отношения к убийству Зои.
– Да, отличный парик. Тоже стрижка, но совершенно белые волосы. Я в нем была похожа вот на эту… – она кивнула головой на висящий на противоположной стене портрет американской кинозвезды. – Мерилин Монро! А вам что, тоже парик нужен? Так купите у меня вот этот, – и женщина стянула с головы красную пыльную шапку, которую меньше всего можно было принять за парик, обнажив при этом почти лысый череп, жирно блеснувший при свете яркой лампы. Прилипшие к нему тонкие седые волосы, припорошенные перхотью, вызвали у Юли приступ тошноты.
Они с Наташей буквально выбежали из парикмахерской. На свежий воздух. Расхохотались, как сумасшедшие.
– И где это Бобрищев раскопал такую гардеробщицу? – смеялась Наташа, кружась волчком на одном месте и не в силах успокоиться. – Она же всех клиентов распугает! Я только не поняла, зачем ты ее так подробно про парик расспрашивала.
И Юля, понимая, что в создавшейся ситуации ей все равно придется посвятить Наташу в свой план расследования, рассказала ей все с самого начала.
– И как же ты поступишь с Коршиковым? Все расскажешь Корнилову, а тот его арестует? – вздыхала Зима сокрушенно, жалея в душе волшебника-парикмахера, сумевшего силой своего несомненного таланта превратить ее в настоящую красавицу. – Ты что, тоже веришь в то, что это он убил Зою?
Разговор происходил уже в машине, они мчались по холодным мокрым улицам на улицу Жуковского, где жили Коршиковы и – до трагедии – Зоя.
– Трудно представить его убийцей, тем более что у нас на руках нет никаких доказательств, но уж слишком много совпадений… – ответила Юля, думая о том, как завтра утром она передаст Норе расческу Коршикова.
– Прежде чем наговаривать на человека, надо бы узнать результаты экспертизы. Ты же отдала на исследование остатки волос, ножницы…
– Да, ты права, мне нужно позвонить Норе… Бедняжка, она, наверное, уже отдыхает после трудов праведных, а мы ее сейчас озадачим…
И Юля, достав телефон, позвонила Норе домой.
– Юля? Привет… – отозвалась Нора. – Подожди, я только накину что-нибудь на себя, ты вытащила меня из ванны… Я сейчас… Ну вот, теперь можно и поговорить. Значит, так. У меня довольно много интересного. Но, боюсь, за ту информацию, которую ты сейчас услышишь, меня никто по головке не погладит. Это во-первых. Во-вторых, ты можешь принять меня за сумасшедшую. Но случай уникальный. Суди сама. Помнишь, я говорила тебе о биологически активном веществе, происхождение которого мне неизвестно. Так вот. Это грибок. Очень странный и ни на что не похожий. Это что-то новое, у нас нет таких препаратов, которые указали бы нам хотя бы на происхождение… Кажется, я начинаю волноваться.
– Не волнуйся и объясни толком, откуда взялся этот грибок?
– Сначала мы нашли на простыне след ботинка с примесью сока какого-то растения, потом на подушке Пресецкой обнаружили необыкновенные споры, то есть этот самый грибок, но только в микроскопических количествах…
– Думаешь, она была отравлена?
– Да нет, я звонила Чайкину, он наорал на меня и сказал, что пока еще в своем уме и что обе женщины удушены. Скорее всего одним и тем же человеком.
– Но тогда при чем же здесь эти споры? – Юля была совершенно сбита с толку.
– Да при том, что когда эта скотина душила Зою, возможно, была все же небольшая борьба, во время которой частички этих спор были перенесены на волосы или шею жертвы. А потом женщину переложили на кровать. Ведь она была найдена на кровати?
– Да, сегодня я узнала, что убийство произошло не в спальне и что тело Зои действительно было перенесено на постель… Но что же это за грибок? И почему я должна принять тебя за сумасшедшую? Может, убийца был болен, у него был грибок на коже…
– Да нет же, говорю! Это грибок не кожный, это растение… Хотя, с другой стороны, на ботинке убийцы сок растения… И пусть это лишь мое предположение… – Нора выдержала паузу, словно собираясь с силами: – Ты только не пугайся, не смейся… но это похоже на… КОКУ…
– Не поняла. Какую еще коку?
– Растение такое – кока, из которого получают кокаин. Но это мое личное мнение. Я провела ряд экспериментов, возилась долго, пока не пришла к этому выводу. Мои девчонки в лаборатории посоветовали мне взять дополнительный отпуск, чтобы я привела мозги в порядок. Они смеются надо мной и считают, что я несу ахинею. Но ты все же подумай, может ли в этом преступлении иметь место это растение?
– Послушай, какая кока может быть в нашей местности? – Юля уже и сама была готова принять сторону коллег Норы, уверенная, что вышла какая-то ошибка химического толка и Нора явно переусердствовала в своих стараниях. – Ладно бы еще конопля. Это добро может произрастать в огородах, как и мак… Но кока? По-моему, ты переутомилась… Давай лучше поговорим о грибке. Что с ним делать? Он как-то связан с соком этого странного растения?
