На Босфоре царит большое оживление. Транспортные суда приходят и уходят, набитые солдатами, отправляющимися на войну. Солдаты и ополченцы прибывают в столицу отовсюду: из глубины Азии, с границы Персии, даже из Аравии и из Египта. Их в спешке снаряжают и направляют на Дунай или в лагеря, в Грузию. Громкие звуки фанфар, оглушительные крики, прославляющие Аллаха, сопровождают каждый день их отплытие. Турция никогда не видела столько вооруженных людей, столько решительных и храбрых воинов. Аллах знает, что станет с ними!
XXXVIII
Эюп, 29 января 1877
Я не простил бы сильным мира сего их дипломатического балагана, если бы они нарушили распорядок моей жизни.
Я счастлив, что могу снова и снова возвращаться в маленький заброшенный дом, который с некоторых пор покидаю не без страха.
Сейчас полночь, луна проливает на бумагу голубой свет, петухи уже начали свою ночную песню, я вдали от себе подобных в Эюпе, я одинок в ночи, но спокоен. Мне иногда трудно поверить, что Ариф-эфенди – это я, но за двадцать семь лет я так устал от самого себя, что с радостью пользуюсь возможностью выдавать себя за другого.
Азиаде сейчас в Азии, она вместе с гаремом наносит визит гарему Исмидта и вернется ко мне через пять дней. Самуил здесь, рядом со мной, спит на полу сном праведника. Днем он видел, как вытаскивают из воды утопленника: тот был, по-видимому, таким страшным и так напугал Самуила, что он перетащил в мою комнату свое одеяло и матрац. Завтра утром, на рассвете, ополченцы, которые идут на войну, поднимут шум, мечети будут набиты битком. Я бы охотно поехал с этими людьми и принял бы смерть за султана. Что может быть лучше и притягательнее борьбы народа, который не хочет погибать! Я испытываю по отношению к Турции нечто похожее на то чувство, которое я испытывал бы к своей родине, если бы ей угрожала гибель.
XXXIX
Мы сидим с Ахметом на площади перед мечетью султана Селима и разглядываем старинные каменные арабески, которые карабкаются вверх по серым минаретам. Дым наших чубуков кольцами поднимается в чистом воздухе.
Площадь Султана Селима окружена древней стеной, местами прорезанной стрельчатыми воротами. Зевак здесь мало. Под кипарисами нашли приют несколько могил. Прекрасный турецкий квартал хорошо сохранился, и здесь легко ошибиться на два столетия.
– Что до меня, – говорит Ахмет с независимым видом, – я хорошо знаю, что буду делать, когда ты уедешь: буду веселиться и пить каждый день; за мной будет ходить шарманщик и играть мне с утра до вечера. Я прокучу все свои деньги, но мне на это наплевать (зарар йок). Я – как Азиаде; когда ты уедешь, с твоим Ахметом будет кончено.
Я заставил его поклясться, что он будет благоразумен, но это было нелегко.
– А может, и ты дашь мне клятву, Лоти? Когда ты женишься и разбогатеешь, ты приедешь за мной, и я стану твоим управляющим. Платить ты мне будешь не больше, чем в Стамбуле, но я буду рядом с тобой, и это все, что мне надо.
Я обещал Ахмету дать ему место в моем доме и доверить ему будущее моих детей.
Перспектива воспитывать моих малышей и надеть на них фески показалась ему весьма привлекательной; он развеселился, и мы провели целый вечер, обсуждая приемы воспитания, основанные на чрезвычайно оригинальных принципах.
XL
ПЛАМКЕТТ – ЛОТИ
Дорогой друг!
Я не писал Вам потому, что мне нечего было Вам сказать. В подобных случаях я предпочитаю молчать.
И в самом деле, что мог бы я Вам рассказать? Что я был очень занят неприятными вещами; что был прижат к стене дамой по имени Реальность, из объятий которой очень трудно вырваться; что изнывал и грустил в обществе морских офицеров и колониальных чиновников; что узы симпатии, мистическая близость, которая в определенные моменты сближала меня со всем, что есть вокруг дружелюбного и прекрасного, были порваны.
Я уверен, что Вы хорошо все это понимаете, потому что сами пережили нечто подобное.
Склад Вашей души похож на мой, и, видимо, поэтому Вы мне симпатичны: в других больше всего любят себя. Когда я встречаю «второго себя», мои силы удваиваются; похоже, что симпатия – это лишь желание, стремление к сложению сил, которое, на мой взгляд, есть синоним счастья. Если хотите, это можно было бы назвать «большой парадокс симпатии».
Я говорю с Вами на не вполне литературном языке. Я замечаю за собой, что использую словарь, заимствованный у простолюдинов и существенно отличающийся от словаря наших славных писателей; впрочем, он хорошо выражает мои мысли.
Симпатия может быть вызвана разными способами. Допустим, Вы – музыкант. Скажите, пожалуйста, что находит отклик в Вашей душе? Что такое звук? Просто-напросто ощущение, которое зарождается в нас в ответ на колебания воздуха, действующие на наши барабанные перепонки и далее на наш слуховой нерв. Что происходит в нашем мозгу? Взгляните на этот странный феномен: на Вас производит впечатление чередование звуков, Вы слышите музыкальную фразу, которая Вам нравится. Почему она Вам нравится? Потому что музыкальные интервалы, чередование которых ее и составляет, другими словами, соотношение пауз и вибраций звучащего инструмента выражено скорее этим числом, чем каким-либо другим; измените это число, и Вы перестанете ощущать симпатию; Вы говорите, что это уже немузыкально, что это бессвязный набор звуков. Вы слышите одновременно много звуков, испытываете радость или печаль; это результат числовых соотношений, которые выражают связь внешнего объекта с Вами, существом воспринимающим.
Встречается истинная близость между Вами и определенным сочетанием звуков, между Вами и определенными красками, между Вами и какими-то вспышками света, между Вами и определенными линиями и определенными формами. Хотя отношения сходства между всеми этими различными явлениями и Вами слишком сложны, чтобы выразить их, как я это сделал на примере музыки, Вы, однако, подтвердите, что они существуют.
Почему любят женщину? Часто это связано исключительно с формой ее носа, с изгибом бровей, с овалом лица – кто скажет, с чем еще? Нечто неуловимое отзывается в Вашей душе чем-то таким же неуловимым и производит потрясение. Не возражайте! По крайней мере, в половине случаев любовь основывается только на этом.
Вы станете меня убеждать, что эту женщину отличает необыкновенное обаяние, тонкость чувств, возвышенный характер и что именно эти достоинства и являются настоящей причиной Вашей любви… Увы!.. Берегитесь, Вам грозит опасность спутать то, что есть в Вас, с тем, что есть в ней. Все наши иллюзии происходят именно из этого: мы приписываем то, что есть в нас, тому, кто нам нравится. Мы добиваемся расположения женщины, которую любим, и готовы считать своего друга гением.
