Он сидел в винтокрыле рядом со своим отцом, находящимся без сознания. Полковник лежал на специальной кушетке в своей чёрной форме. Его плащ лежал на сидении рядом.
Рэю было удивительно видеть отца таким – слишком бледным, с взъерошенными волосами и скорбным лицом. Жизнь Августа Отема уже была вне опасности, но он пока не пришел в чувство.
Рэй молча ждал окончания этого жуткого полета. Он сидел, глядя в одну точку где-то на полу, полностью погруженный в свои мысли.
Он собственными глазами видел, как в капсуле Ротонды Мемориала Джефферсона из-за запущенного, ещё неправильного работающего очистителя погибает Джеймс, отец Кайли и полковник Отем, его отец.
Рэй был поражен, когда увидел… Когда увидел смерть своего отца. Он нахмурился.
Что он почувствовал в этот момент?
Каким бы ни был Август Отем, он был его отцом и он любил своего сына. Он любил Рэя пусть даже любил своей властной холодной чопорной любовью.
Пусть отец все время пытался его контролировать, пусть лгал ему, но он был его отцом.
Рэй вспомнил о матери, вспомнил о том, сколько боли полковник доставил ей и ему, своему сыну, только для того, чтобы подчинить их своему злому умыслу, отдать их на растерзание своей жестокости и своему Анклаву.
Именно в этот момент, когда Рэй подумал об этом, стоя в Ротонде, солдаты его отца открыли дверь капсулы и вытащили полковника.
Он был жив. Он успел ввести себе дозу сыворотки, мгновенно поглощающей радиацию. Сыворотки, действующей намного дольше, чем действует Антирадин.
Полковник был жив, а вот отец Кайли – нет.
Рэй думал о Кайли. Постоянно. Он думал о том, что она потеряла отца. Когда Рэй вспоминал Джеймса, его резала скорбь – он сожалел о смерти Смита.
Но он даже представить себе не мог, каково сейчас его ромашке. Ромашке, которая потеряла любимого отца. Отца, в котором она души не чаяла, единственного родного человека, ради которого она готова была отдать жизнь. И теперь всё.
Рэй теперь беспрерывно задавал себе один и тот же вопрос: как она переживет это?
Как она переживет смерть того, ради кого страдала и мучилась все это время на пустошах. Как она переживет всё это после тех дней и часов счастья, которые она испытывала бок о бок с любимым отцом?
Как она переживёт это после того, что он, Рэй, сказал ей, уходя и оставляя её одну?
Ему пришлось это сделать. Пришлось оставить её, его Кайли, его ромашку, потому что он боялся потерять её.
Он пожертвовал всем тем, что обрел, покинув Рэйвен-Рок. Всем тем, что было у него вне этой жизни. Вне контроля его отца. Вне Анклава.
Рэй пожертвовал всем ради матери. Ради того, чтобы вернуться с ней на пустоши. Ради свободной жизни.
Нет, он даже и не думал забывать о Кайли. Он собирался вернуться и попросить у нее прощения за то, что он сделал. Он всё объяснит ей, всё расскажет. Всё, что она должна была знать уже давным-давно, она узнает, как только он спасет свою мать.
Винтокрыл Анклава начал снижаться. Рэй посмотрел в маленькое окошко у него за спиной. Его взгляду предстала уже знакомая местность.
Солдаты и ученые, медсестры и врачи приняли винтокрыл, в котором летел он и его отец.
Когда винтокрыл опустился на землю, полковника сразу же унесли в медицинское крыло.
Рэй не желал ни с кем разговаривать. Он вошёл в бункер вместе с остальными солдатами и теперь шёл по коридорам Рэйвен-Рока, направляясь в кабинет отца.
Он собирался узнать у его секретарши, где находится его мать.
К счастью для Рэя, это не потребовалось. Один из солдат Анклава нашел его в коридоре и передал, что по приказу полковника, который только что очнулся, Рэя сейчас же проводят к Джейн Сандерс.
Дважды повторять не потребовалось.
Рэй всё быстрее и быстрее бежал за солдатом. Впервые коридоры Рэйвен-Рока казались ему такими длинными, практически бесконечными.
Они все тянулись и тянулись, а люди вокруг, которые с таким удивлением смотрели на него, и которые радостно приветствовали его, казались ему одинаковыми.
Рэй бежал, не обращая ни на кого внимания. Бежал всё быстрее, пока не оказался возле одной из жилых комнат.
Солдат, что сопровождал его, остался возле двери.
Рэй замер, тяжело дыша. Он несколько секунд смотрел на дверную ручку. Его руки дрожали, а сердце с жуткой силой колотилось в груди.
Ему казалось, что внутри все клокочет и ревет с такой силой, что он едва-едва дышит.
Но всё, хватит – пришло время.
Рэй повернул дверную ручку и вошел в комнату. Комната была маленькой, но чистой. Кровать стояла в дальнем углу, рядом с ней стояла деревянная тумбочка с настольной лампой и несколькими книгами. Небольшой комод стоял у другой стены рядом с мягким креслом.
Больше здесь ничего не было.
Джейн лежала на кровати.
Это была она. Рэй узнал её в первые же секунды. Джейн лежала на кровати, обняв подушку, и спала. Слёзы блестели на ее ресницах, щеки раскраснелись, волосы, те самые черные волосы, которые так любил Рэй, были уже были тронуты сединой.
Это была его мать. Рэй почувствовал, как глаза защипало, как сдавило горло, и как что-то с такой силой, с такой радостью и одновременно с такой скорбной истомой запело в груди, что он едва удержался, чтобы не закрыть руками лицо и не заплакать.
Он нашел ее. Она жива.
Рэй подошел к кровати, где спала его мать. Он опустился, сев прямо на пол. Несколько долгих минут он со слезами на глазах рассматривал лицо Джейн.
Его мать была всё так же прекрасна. Она почти не изменилась за столько лет. Нет, конечно же, возраст брал свое, но красота Джейн была по-прежнему неувядающей.
Рэй думал о том, как он скучал по матери все эти годы. Вспоминал о том, как они жили когда-то давно, там в скалах. Как он не знал и не хотел знать другой жизни.
Рэй смотрел на смуглое лицо Джейн, на её чёрные ресницы, худые руки, которыми она так часто обнимала его, и слушал её дыхание. Спокойное, тихое.
Джейн проснулась через час после того, как Рэй пришел. Он уже сидел на кресле, размышляя о своём, и сразу же заметил пробуждение матери.
Джейн приоткрыла глаза, сонно потерла худой рукой лицо и привстала на кровати.
Она не сразу его заметила, но когда увидела сына, то с такой болью посмотрела на него, с таким рвением схватилась за сердце и отпрянула к стене возле кровати, что Рэй на мгновение потерялся.
Джейн смотрела в его глаза, вглядывалась в его лицо и не могла поверить. Рэй видел по её глазам – она не могла поверить, что видела перед собой своего сына.
- Не может быть, - тихо произнесла женщина, закрывая рот дрожащей рукой. Слезы мгновенно хлынули из ее глаз. - Не может быть… Рэй…
Рэй поднялся с кресла и кинулся к матери, не в силах сказать и слова. Он обнял ее и прижал к себе.
Он почувствовал запах восточного ветра, костра и сухих трав. Такой родной, такой любимый запах.
- Я так скучал, - произнес Рэй хрипло, гладя Джейн по голове и вдыхая запах ее густых черных волос. - Я так скучал по тебе, мама. Если бы я знал раньше, что ты жива, я бы уже давно нашел тебя. Прости меня.
- Рэй, - всхлипнув, произнесла Джейн. - Я не могу поверить своим глазам. Я не могу поверить, что ты здесь, что я обнимаю тебя, что я слышу твой голос. - Джейн отстранилась, поцеловала сына в лоб и всмотрелась в его лицо. - Какое счастье, что ты жив и здоров. Каким же красивым ты вырос, мой дорогой…- Джейн улыбнулась, глядя на Рэя. В её глазах блестели слёзы счастья. - Я так счастлива, что мы с тобой встретились. Я думала, что больше никогда тебя не увижу….
Долгие часы они провели вместе, рассказывая друг другу обо всём на свете. Они никак не могли поверить в то, что вновь видят друг друга. Тихое и безмятежное счастье коснулось сердца матери Рэя, и его сердца. Они, наконец, встретились спустя многие годы горестей и печалей.
