— Я понимаю, что теперь, когда стало известно, как низко я пала, как посрамила незапятнанную честь королевских камеристок, вы выкинете меня из свиты с позором, — лицо Карлы приняло обычное чопорное строгое выражение. — Велите мне сойти на берег при первой же возможности? И правильно, моя королева! Я заслужила!
— Карла, — Алиса покачала головой, — я не собираюсь осуждать твой поступок. Ты взрослая самостоятельная женщина и вправе сама распоряжаться своей жизнью.
Уж кто в этой ситуации и заслужил хорошего нагоняя, так это Жанкарло. Седина в голову бес в ребро? Пусть бы его король и высаживал на берег за неподобающее поведение с дамами. Почему так всегда: соблазняют мужчины, а расхлёбывать женщинам? Да и вообще, он же лекарь. Неужели не мог позаботиться о контрацепции?
— Вы оставите меня в свите? — с затаённой надеждой спросила Карла, но тут же сама лишила себя любой надежды: — Я не достойна такой чести!
— Ты будешь по-прежнему числиться в моей свите, — в Алисе говорила женская солидарность. — Я ценю в своих камеристках профессионализм и преданность делу, а что касается их личной жизни — к делу не относится. Но тебе придётся сойти на берег через два дня, когда корабль будет проходить мимо острова Трёх Озёр.
На этих словах Карла, таившая всё же некоторые надежды, сникла.
— Это временная мера, — поспешила успокоить её Алиса. — Я отправляю тебя в декретный отпуск под наблюдение врача до той поры, пока не родится ребёнок. Для твоего и его блага.
— Ребёнок? — от удивления фиолетовые волосы камеристки встали дыбом. — Какой ребёнок?
— Твой ребёнок.
— Мой ребёнок? — с недоумением переспросила Карла.
— Разве ты не в положении?
— Разумеется, нет, моя королева.
— Ты уверена? Ведь у тебя был роман с мужчиной, а романы имеют обыкновение заканчиваться беременностью.
— Я уверена, — запротестовала Карла. — С той ночи, когда... — она судорожно начала обмахивать свои щёки ладонями, — .когда это случилось, прошло уже три месяца. Я бы почувствовала.
— Бывает, что первые месяцы беременность никак себя не проявляет.
Алиса сказала эту фразу для проформы. Сложно поверить, что Карла бы ничего не почувствовала, а какой-то альбатрос учуял.
— Недавно я обращалась к знахарке. Она подтвердила, что та ночь не имела последствий.
Можно было выдохнуть с облегчением. Карла не беременна.
У Алисы было ещё множество вопросов к своей камеристке. Как лекарю удалось вскружить ей голову? Что он говорил? Что обещал? Почему у них не сложилось? Но все эти вопросы были слишком личными. Алиса посчитала неэтичным устраивать допрос.
— Хорошо, Карла. Ступай.
Она произнесла фразу мягко, но Карла всё равно не верила своему счастью.
— Я больше не в вашей свите?
— Почему же? Ты в моей свите. И коль скоро никаких проблем со здоровьём у тебя в данный момент нет, то и отпуск я тебе пока не даю. Продолжай выполнение своих обязанностей.
Карла просияла.
— Моя королева, вы не пожалеете, что оставили меня! — начала она говорить горячо и взволнованно. — Я позабочусь о вас так, как никто больше не в состоянии позаботиться.
Я сделаю всё, чтобы в любой ситуации вы выглядели безукоризненно и ослепительно!
— Благодарю, Карла, — улыбнулась Алиса.
— Прикажете готовить вас ко сну? — с готовностью соскочила камеристка с рундука. Смеяться или возмущаться?
— Ещё рано спать. Ступай. И пригласи ко мне Розабеллу.
Впереди Алису ждал ещё один непростой разговор. Если Карла не беременна, означало ли это автоматически беременность второй камеристки?
Розабелла явилась незамедлительно. Алиса усадила её, как и всех своих посетителей, на рундук напротив себя. Было заметно, как сильно Розабелла волнуется, хоть Алиса пока не сказала ни слова о чём пойдёт разговор.
— Моя королева, вы хотите выгнать меня из свиты? — робко спросила юная камеристка. И она туда же.
— Конечно, нет. С чего ты взяла?
— Карла постоянно бранит меня за неопытность. Я очень стараюсь, но она права — у меня нет никакого опыта. Все остальные подопечные Карлы — потомственные камеристки. Их матери давно служат при дворе — были камеристками ещё у прошлой королевы. Переняли все тонкости ремесла. А я... у меня даже матери не было. Меня воспитывал отец.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Дай угадаю — у тебя прекрасный отец. Любит тебя и балует.
— Так и есть, — на лице Розабеллы расцвела улыбка. — Он лучший отец на свете! Но как вы догадались?
— Только преданный дочери отец мог воспитать в ней такую преданность и верность. Только тот, кого искренне любили, вырастает бесстрашным. Пусть у тебя нет опыта, но ты одна не захотела оставить свою королеву в опасном путешествии. Ты лучшая из всех моих камеристок. Ты и Карла.
Улыбка на лице Розабеллы стала ещё шире. У Алисы защемило сердце при мысли, что придётся с ней расстаться. Всё естество воспротивилось верить какому-то альбатросу. Это юное создание не может быть беременной. Но всё же Алисе необходимо было убедиться. Смущать Розабеллу прямым вопросом не стала. Просто попросила:
— Расскажи мне немного о себе. Хочу узнать тебя поближе.
— Мой отец служит королевским конюхом, — охотно начала рассказ камеристка. — Он с детства брал меня с собой в конюшни. Я знаю о лошадях всё. Если бы я родилась мальчиком, я бы обязательно пошла по стопам отца.
А девушек, выходит, не берут в конюхи? Как трудно жить в патриархальном мире, где женщине отводится весьма и весьма скромная роль.
— Когда мне исполнилось семнадцать, отец стал ходатайствовать перед королём, чтобы мне дали место при дворе. Его величество был так великодушен, что выполнил просьбу отца. Так я поступила в распоряжение к Карле.
— Тебе нравится служить камеристкой или ты предпочла бы работать конюхом, будь у тебя такая возможность?
— Если бы этот вопрос мне задали несколько дней назад, я бы однозначно ответила, что мечтаю ухаживать за лошадьми, а не за королевским гардеробом, но когда появились вы, когда я узнала, кому мне выпала честь служить, я даже устыдилась своих мыслей.
Нет ничего более интересного и захватывающего, чем быть рядом со своей королевой. Вы так прекрасны и так отважны! Вас любят и боятся все, даже король! — на последней фразе Розабелла осеклась. — Ой! — она закрыла себе рот рукой. — Простите, что сказала лишнего.
Алиса только усмехнулась. Интересно, что заставило Розабеллу думать, что король побаивается королеву? Но что бы это ни было, Алису устраивало, что хотя бы в глазах этого юного создания она выглядит тут главной.
— Скажи, а думала ли ты о замужестве, — нужно было переходить к основной теме разговора. — Бывало ли, что некий юноша волновал твои мысли?
— Я никогда не выйду замуж, — категорично заявила Розабелла.
— Почему? — удивилась Алиса.
— Я могла бы влюбиться только в такого же надёжного и доброго мужчину, как мой отец. А таких больше нет. Все юноши мне кажутся никчёмами.
— А если бы один из них, красивый, обходительный и милый, начал за тобой ухаживать?
— Он лишь зря потратил бы время.
Алису вполне устроил этот ответ. Было совершенно ясно, что Розабелла пока совсем не готова к отношениям и у неё ещё не было любовных контактов. Никаких. Даже поцелуев, что уж говорить о большем.
— Ты обязательно встретишь достойного юношу, но ты права — пока рано забивать этим голову.
Итак, Алиса готова была подвести итог своего маленького расследования — в её свите беременных нет. Её армия продолжит сопровождать её в полном составе. Ура!
— Так вы оставите меня в свите? — Розабелла немного испугалась того, что Алиса призадумалась.
— Разумеется. И на сегодня у нас ещё есть работа. Зови Карлу.
— Прикажете готовить вас ко сну? — оживилась камеристка.
И эта туда же.
— Нет, к ужину с его величеством.
В планах Алисы было выглядеть на этом ужине, говоря словами Карлы, безупречно и ослепительно, что позволит пообщаться с величеством с позиции силы. У неё накопилось много вопросов: и про альбатроса с его сомнительным предсказанием, и про лекаря с его сомнительным поведением. Да и, вообще, пора поговорить с королём начистоту, раз уж он сам предложил вечер откровений.
