— Это еще почему?
— Вы единственный из нас, кто бывал в Чили. У вас больше опыта в ситуациях такого рода. В случае, если события будут развиваться неожиданно, нам придется положиться на вашу интуицию.
— Чудесно. Не думаю, что мне должным образом оплачивают такой риск.
— Несомненно, — прозвучал раздраженный голос Ллойда. — Послушайте, Эли, а если они все равно захотят подняться на борт?
— Мы на этот случай приготовили специальную комнату для приема.
— Комнату для приема? Меньше всего нам нужно, чтобы они там все облазали.
— Комната не вызовет у них желания задержаться. Если он поднимутся на борт, их проводят в носовую рубку управления очисткой танков. Это не очень удобное место. Мы расставили там несколько металлических стульев и стол с пластмассовой столешницей. Отопление будет выключено. Мы покрыли часть палубы химической жидкостью, попахивающей экскрементами и рвотой.
По мостику разнесся металлический смех Ллойда, усиленный динамиком.
— Эли, боже упаси иметь вас врагом. Ну а если они захотят увидеть мостик?
— У нас разработана стратегия и на этот случай. Верьте мне, Палмер, когда мы пообщаемся с таможенниками на берегу, едва ли им захочется подниматься на борт, а тем более посмотреть мостик.
Он повернулся к Макферлейну:
— Учтите, что вы совершенно не говорите по-испански. Просто следуйте за мной. Позвольте вести переговоры нам с капитаном Бриттон.
Возникла пауза.
— Вы сказали, что это наша первая проблема, — сказал наконец Ллойд. — Есть другие?
— Есть еще одно дело, которое мы должны сделать, пока будем в Пуэрто-Уильямсе.
— Могу я спросить, что это за дело?
— Я планирую нанять Джона Паппапа. Нам нужно его разыскать и взять на борт.
Ллойд заворчал.
— Эли, я начинаю подозревать, что вам нравится устраивать мне сюрпризы. Кто этот Джон Паппап и зачем он нам нужен?
— Он наполовину ейган, наполовину англичанин.
— Что еще за ейган, черт возьми?
— Индейцы ейган были коренными обитателями островов около мыса Горн. Теперь они исчезли. Осталось несколько метисов. Паппап стар, возможно, ему под семьдесят. Фактически он свидетель исчезновения своего народа, последний, кто еще хранит некоторые знания местных индейцев.
Динамик некоторое время молчал, затем снова ожил:
— Эли, этот план кажется непродуманным. Вы сказали, что вы планируете его нанять? А он-то об этом знает?
— Еще нет.
— А если он откажется?
— Когда мы до него доберемся, он будет не в состоянии сказать «нет». Кроме того, вы наверняка слышали о старой морской традиции «насильственной вербовки»?
Ллойд заворчал.
— Теперь мы собираемся добавить похищение к нашему списку нарушений закона.
— В этой игре высокие ставки, — сказал Глинн. — Вы это знали, когда мы начинали. Паппап вернется домой богачом. С этой стороны нам ничего не грозит. Единственная проблема найти его и доставить на судно.
— Есть еще сюрпризы?
— На таможне доктор Макферлейн и я покажем фальшивые паспорта. Этот путь с наибольшей вероятностью ведет к успеху, хотя и сопряжен с небольшим нарушением чилийских законов.
— Минуточку, — вмешался Макферлейн. — Путешествовать с поддельным паспортом значит нарушать американские законы.
— Об этом никогда не узнают. Я устроил, чтобы сведения о паспортах потерялись в пути между Пуэрто-Уильямсом и Пунта-Аренасом. Мы сохраним, естественно, ваш настоящий паспорт, в который будут проставлены все надлежащие визы и штампы прибытия и убытия. Во всяком случае, они будут выглядеть таковыми.
Он огляделся вокруг, словно ожидая возражений. Их не оказалось. Первый помощник был у штурвала, невозмутимо управляя судном. Капитан Бриттон смотрела на Глинна. Ее глаза были широко открыты, но она хранила молчание.
— Прекрасно, — подвел итог Ллойд. — Но знаете, Эли, этот ваш план заставляет меня нервничать. Я хочу, чтобы вы связались со мной немедленно после возвращения из таможни.
Динамик резко замолк. Бриттон кивнула Хоуэллу, и тот исчез в радиорубке.
— Каждому, кто пойдет в порт, нужно иметь соответствующий вид. Доктор Макферлейн может остаться в том, в чем есть.
Глинн быстро окинул его несколько пренебрежительным взглядом.
— Но капитану Бриттон следует быть одетой менее формально.
— Вы сказали, что мы пойдем с фальшивыми паспортами, — сказал Макферлейн. — Полагаю, имена у нас тоже будут фальшивыми?
— Правильно. Вы доктор Сэм Видманштаттен.
— Славно.
Они помолчали.
— А вы сами? — спросила Бриттон.
В первый раз на своей памяти Макферлейн слышал, как смеется Глинн. Это был тихий короткий всхлип, похожий на покашливание.
— Зовите меня Ишмаил, — сказал он.
Чили
12 июля, 9 часов 30 минут
На следующее утро огромный «Ролвааг» замер неподвижно в Гори-Роудс — широком проливе между тремя островами, поднимающимися из Тихого океана. Свет зимнего солнца придавал всему четкий рельеф. Макферлейн опирался на ограждение в маленьком маломощном катере и смотрел на танкер, от которого они медленно удалялись. С моря он казался еще больше. Макферлейн увидел Амиру. Она стояла высоко на корме и куталась в парку на три размера больше, чем нужно.
— Эй, босс! — крикнула она, помахав. — Не подхватите триппер!
Катер закачался на волнах и повернул в сторону пустынного острова Наварино, самого южного участка обитаемой суши на земной поверхности. В отличие от скалистого побережья, мимо которого они проплывали накануне днем, восточные склоны Наварино пологи и однообразны: замерзшие, покрытые снегом болота спускаются к широким галечным пляжам, утрамбованным тихоокеанским прибоем. Не замечалось никаких признаков жилья. До Пуэрто-Уильямса отсюда примерно двадцать миль вверх по проливу Бигля в спокойной воде. Макферлейна трясло. Он попытался плотней закутаться в свою парку. Одно дело находиться на острове Десоласьон, отдаленном даже по стандартам этих богом забытых мест, и совсем другое — торчать в чилийском порту. Эта необходимость заставляла его нервничать. На тысячу миль отсюда найдется достаточно людей, которые помнят его и были бы рады ознакомить его с рабочим концом пастушьего кнута. Всегда есть шанс, пусть ничтожный, что один из них окажется здесь.
Он почувствовал движение сбоку. Рядом с ним у ограждения встал Глинн. На нем была засаленная стеганая куртка, несколько слоев грязных вязаных рубашек и оранжевая шапочка. В руке он держал потертый портфель. Его лицу, обычно безукоризненно выбритому, было позволено зарасти. На губе прилепилась согнутая сигарета, и Макферлейн видел, что Глинн действительно ее курит, вдыхая и выдыхая дым со всеми признаками получаемого при этом удовольствия.
— Не могу поверить, что мы знакомы, — сказал Макферлейн.
— Я Эли Ишмаил, ведущий горный инженер.
— Ну, мистер горный инженер, если бы я не был в курсе, то не усомнился бы, что вы действительно наслаждаетесь.
Глинн вынул сигарету изо рта, посмотрел на нее и бросил в сторону замерзшего берега.
— Удовольствие не так уж несовместимо с успехом.
Макферлейн указал на его поношенную одежду.
— Где вам, кстати, удалось раздобыть все это?
— Пара художников по костюмам прилетали из Голливуда, пока обрабатывался корабль, — ответил Глинн. — У нас два полных рундука. Достаточно для маскировки при любом неожиданном повороте событий.
— Будем надеяться, что этого не потребуется. Какой у нас в точности порядок действий?
— Элементарный. Наше дело представиться на таможне, урегулировать любые вопросы, связанные с разрешением на разработку месторождения, представить наши гарантии и разыскать Джона Паппапа. Мы — группа разведочного бурения, прибыли добывать железную руду. Компания на грани банкротства, и это наш последний шанс. Если кто-нибудь говорит по-английски и будет вас расспрашивать, агрессивно настаивайте, что мы — первоклассная фирма. Но насколько возможно, вообще старайтесь не разговаривать. И если на таможне произойдет что-то неподобающее, реагируйте так, как для вас естественно.
— Естественно? — Макферлейн покачал головой. — Для меня естественно было бы бежать сломя голову.
Он помолчал.
— Как насчет капитана? Вы думаете, у нее получится?
— Как вы могли заметить, она не типичный морской капитан.
Катер врезался в волны с осторожностью, намеренно разрегулированный дизель сильно стучал снизу. Открылась дверь каюты, и к ним присоединилась Бриттон, одетая в старые джинсы, бушлат и старую фуражку с золотыми капитанскими нашивками. На шее у нее висел бинокль. Впервые Макферлейн видел ее не в безукоризненной морской форме — перемена добавила ей живости и привлекательности.
— Могу я похвалить ваш наряд? — сказал Глинн.
