— Ну да, мелочь. Хотя я ему ровно дала. А он потом вернул тридцатник, когда я сказала, что у меня скоро днюха. Типа скидка на опт. Малость, а приятно. Я ему еще пообещала, что если понравится, обязательно приду. А что?
— Да вот идея появилась, — ответила Анька и задала очередной вопрос. — Ты те монетки видела, или как всегда не глядя, в карман сунула?
— Вот ты спросила, — удивилась Катя. — Конечно, не рассматривала. Три десятика и было. Зачем на них любоваться? А что?
— Что, что, — с раздражением повторила за ней Анька. — Чего ты заладила, а что, а что? Может там была не монетка, а тот самый амулет Велеса. Вот что!
— Аму-уле-ет? — протянула Катя. — А как он выглядит?
— Точно не знаю. В инете видела, похож на монетку с вензелями. Хотя разные бывают. У тебя сдача где?
— Так и лежит в кармане в шортах. Я же в них на работу не хожу.
— Тогда тебе задание. Придешь домой, проверь карманы и посмотри, все ли там десятики, — у Аньки оставалась надежда, что амулет может оказаться у Кати, хотя та о нем совершенно не знает. Иначе пропажу раритета не объяснить.
— Хорошо, — тут же согласилась подруга. — Приду, поищу. Но мне кажется, что это дохлый номер. Я бы, наверное, сразу обратила внимание, что монетки разные.
— А может, не обратила. В общем, найди, — закончила разговор Анька и сказала. — Потом обязательно позвони, есть или нет.
— Океюшки. Пока, — отключилась Катя.
«Ну, вот. Все объяснила, — удовлетворенно подумала Анька. — Хорошо бы амулет нашелся. У нее. Решилась бы еще одна проблема, — глубоко вдохнула и выдохнула, посмотрела на часы в мониторе и охнула. — Блин! Сколько времени. Собираться пора, а я все языком треплю. А еще выспаться надо, ведь завтра в пять утра вставать. На фига так рано? Можно было бы и до семи поспать. Какая разница, во сколько на природу идти? Утром, утром», — она передразнила Славика, который утверждал, что поход должен начинаться в самую рань, чтобы не плестись с палатками по жаре в обед.
И пошла складывать вещи, которые планировала взять с собой в поход. А ведь столько нужно! Или нет? «Пожалуй, надо сократить», — подумала Анька, разглядывая кучу одежды, которую она выложила на диван.
* * *
— Это ты здорово придумал, Андрей. Не забирать у них телефон оказалось отличной идеей, — проговорил пожилой седовласый мужчина средней полноты зычным голосом.
Он стоял к собеседнику спиной и смотрел в окно второго этажа великолепного двухэтажного особняка, построенного всего несколько лет назад, но повторяющего архитектуру старинного дома его прадеда Владимира с колоннами на первом этаже и двумя флигелями. Из родового гнезда мужчина давно переехал в Казань. Но когда возник вопрос о сносе старого строения, подключил все свои связи и сохранил барскую усадьбу. Теперь там музей помещичьего быта, в который он периодически отправляет экспонаты из университетского хранилища артефактов.
Именно в этом доме его друг-профессор, а по совместительству заведующий кафедрой истории Романовский, обнаружил талисман огненного ветра и прикарманил себе. Хорошо, что Илларион об этом рассказал дяде, иначе бы тот никогда не узнал о секретах, хранившихся в тайниках усадьбы. Только вот талисман вернуть не удалось. Девчонка оказалась из их рода, древнего рода колдуна Зингана, наследницей Константина, брата Владимира, и отлично освоила силу Стрибога, чего никто не ожидал.
Мужчина задумался о превратностях судьбы, гибели племянника и обретении новой опасной родственницы, разглядывая в окно зеленый газон и каменные дорожки. Ему очень нравилось приезжать сюда из шумной Казани, где он до сих пор работал в университете. Под окном копошился садовник и что-то делал на грядке с пионами, расцветшими огромными ярко-розовыми и белыми шапками. Красота неописуемая. А еще мужчине нравилось изображать из себя дворянина, одеваясь в уютную легкую куртку со стегаными лацканами и завязанную поясом поверх домашних льняных штанов белого цвета. Этакий писатель на даче в Переделкино, барин.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Услышав за спиной нетерпеливое покашливание, повернулся к собеседнику, все еще стоявшему у двери кабинета и не решавшемуся сесть за стол без приглашения.
— Не кряхти, — усмехнулся мужчина. — Я помню, что ты здесь. Задумался. Мне который раз не дает покоя вопрос, почему Илларион не смог с ней справиться. Ведь Романовский буквально перед их встречей отдал талисман девчонке. Она не должна была ничего знать и уметь. А тут такая сила. Как думаешь, Андрей, почему?
— Не знаю, — пожал плечами тот, задумчиво погладил левой рукой свою лысую голову, остановился на затылке, почесал его, затем поправил темно-синий галстук под воротничком белоснежной рубашки, одернул черный пиджак делового костюма и сказал в итоге. — Нет, не знаю. Я тут не специалист, я всего лишь начальник службы вашей безопасности, Викентий Павлович.
Он смотрел на своего работодателя и думал, как тот похож на своего племянника, который, насколько знал начбез, был настоящим колдуном. Такой же высокий, хотя чуть полноватый, с приятным умным лицом, за постоянной улыбкой которого не было видно его злых глаз, въедливо буравящих партнеров по сделкам. Андрей увидел в темно-карих почти черных глазах собеседника странные искорки и тут же отвернулся. Нет, дядя все же был не таким как племянник. Более могущественным, более хитрым и изворотливым, стремящимся к своей цели любой ценой. Однако не пускавшимся бездумно в очередную авантюру. Голова у него всегда была холодной. Он каждый раз тщательно продумывал ходы, особенно в сделках, касающихся нелегальных продаж антиквариата, находимого в археологических раскопках.
А тут еще унаследовал колдовскую силу племянника, после того как надел кольцо какого-то славянского бога. То ли Пострела, то ли Пострига, то ли еще кого. Ах да, Посвиста. Андрей один раз видел, что может сделать с природой хозяин, и окончательно перестал сомневаться в силе древних богов. Если раньше он полагался только на свое умение хорошо стрелять и отлично управляться с противниками в единоборствах, которыми владел в совершенстве, то сейчас эта вера в себя немного пошатнулась.
Викентий Павлович однажды решил показать ему силу магии. Зачем? Наверное, для того, чтобы похвастаться или самому убедиться, что может справиться с напавшим на него специалистом без другого специалиста, то есть телохранителя. Сначала хозяин заставил Андрея накинуться на него и ударить кулаком. Но после каких-то манипуляций руками начбез был отброшен в сторону как мячик. А Викентий даже не прикоснулся к нему!
Затем Андрею пришлось напасть с ножом, но подойти к хозяину снова не удалось. Ураганный ветер сбил его с ног и, прокатившись по каменной дорожке к забору и изрядно отбив бока, он уселся на траву и, сложив крестом руки над головой, сдался на милость победителя. А когда изо рта Викентия стал вылетать туман и заполнять окружающее пространство, ему стало совсем неуютно и даже жутко. Он отлично помнил, как вздрогнул от страха, когда из тумана перед самым его носом появился хозяин и громко засмеялся как в фильмах ужасов «гы-гы-гы».
— Ну, как, напугал я тебя? — зычным басом загудел он при этом…
Андрей потряс головой, отбрасывая неприятные воспоминания, и спросил:
— А как с телефоном? Все получилось? Слышно, что она делает?
— Да, слышно. Ты отличный специалист, за что и ценю, — улыбнулся Викентий. — Наконец-то телефон Иллариона дошел до нее. Зря я так долго ждал, думал, что все само разрешится. Считал, что этот идиот отдаст его сам. А он прикарманил, вот ведь прохвост. Пришлось подтолкнуть и заплатить немного, чтобы он вернул гаджет девчонке. И теперь я постоянно слежу за ней, как раньше за Илларионом. Программка просто супер.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ну так, — теперь улыбнулся и Андрей, ему была приятна похвала хозяина.
— А ты чего стоишь? Присаживайся, в ногах правды нет, — Викентий только сейчас милостиво пригласил начбеза за стол.
Ему нравилось изображать радушного хозяина, однако при этом всегда держал дистанцию, нередко заставляя подчиненных подолгу стоять перед собой. Он подошел к большому письменному столу, сделанному на заказ из беленого дуба с инкрустированной дорогими сортами деревьев столешницей, и сел в бежевое кожаное кресло. Оглядел шкафы из такого же беленого дуба, заставленные книгами, в большинстве своем раритетами прошлых веков. Его взгляд остановился на любимом фолианте. Особой его гордостью был сборник произведений Лермонтова, изданный еще при жизни писателя. Книга стояла на центральной полке не переплетом к стеклу, как остальные, а всей светло-синей обложкой с золотыми вензелями.
