Голова Кэтрин утонула в куче подушек, и тело тоже отыскало себе удобное местечко. В этой просторной кровати она выглядела как-то сиротливо. При виде безобразного лилово-черного синяка на ее левом бедре у Алекса сжалось сердце, и он, чтобы приободрить ее, заставил себя улыбнуться.
– Вот молодец. Послушная девочка. Отдыхайте, а я пойду вниз и приготовлю чай.
– Подождите.
Он, не поворачиваясь, остановился.
– Послушайте, что я вам скажу. Вскипятите воду. Опустите в нее пакетик с чаем. Дайте постоять три минуты. Выньте пакетик. Положите одну чайную ложку меда.
Кэтрин слышала, как он смеялся, спускаясь по лестнице.
Она уронила голову на руки и застонала. Боже, до чего же она несносна! И при этом даже не пытается обуздать себя. Ну что ей делать? Вести себя с ним так же мило, как показывают по телевидению? В действительности таких отношений не бывает, во всяком случае, у нее самой не было подобного опыта. Единственное, чему она научилась в своей жизни, – это жесткости. Она не подходит Алексу. Они несовместимы. Им обоим будет лучше, если они расстанутся.
Она не заметила, как ее начало знобить. Пришлось натянуть на себя огромное стеганое одеяло.
Алекс поставил тарелку с кашей на столик возле кровати.
– Если вы еще раз назовете меня послушной девочкой, получите по носу.
– Ах так! Ну подождите, я вам отомщу. Кто намекает мне все утро об одном одолжении? – Он перешел на высокие ноты, искусно имитируя ее голос: – «О, Макки, я два дня не мыла голову! Я была бы вам так признательна…»
Она с удивлением взглянула на него, потом ее глаза снова загорелись гневом. Не могла находиться в постоянной зависимости от него и от этого непрерывно испытывала муки.
– Спасибо, что вовремя сказали. Я не собираюсь прибегать к вашей помощи. И я не намерена следовать советам вашего доктора.
Алекс откровенно изучал ее. Он блуждал по ней взглядом так, словно сбился с пути, а она была дорожной картой. Она тщетно боролась с румянцем, заливавшим ей щеки, и, чертыхаясь в душе, отводила глаза. Он все время волновал ее. От него невозможно было скрыть ни единого движения. Он следил, как она ест и пьет. А утром она поймала его на том, что он сидел на краю кровати и смотрел на нее, пока она еще спала.
– Если когда-нибудь будут присуждать Нобелевские премии за упрямство, – заметил он, – то вы будете первым кандидатом. Ладно, сейчас я займусь посудой, а потом помогу вам помыться.
Он забрал у нее тарелку и пошел к двери.
Она видела, что Алекс винит себя за ее травму. Все попытки разубедить его в этом терпели неудачу. Стоило ей завести на эту тему разговор, как он обрывал ее. Он говорил, что ему доставляет удовольствие ухаживать за ней, но она убеждена, что это не так – он делает это из-за угрызений совести.
Заслышав шаги в коридоре, она почувствовала, как ее сердце сразу стало биться быстрее.
Громадная фигура Алекса выросла в дверном проеме. Белая спортивная рубашка-поло резко контрастировала с загорелой кожей и темными волосами на руках.
– Вы готовы?
Она кивнула и потянула вниз майку, стараясь как можно больше прикрыть бедра. Откинув в сторону одеяло, она сразу же ощутила прохладный воздух, и, хотя оголенными у нее были только ноги, ей казалось, что она совершенно раздета.
– Осторожнее, – предостерег он, видя, как она зашевелилась и поползла к краю кровати, – не так быстро.
В мгновение ока он оказался рядом. Наклонился и взял ее на руки. Она не успела отвернуть голову, и ее нос, губы и подбородок коснулись его щеки. Она отпрянула и тут же убедилась, что в этом направлении путь тоже отрезан. Наткнувшись на мощный заслон груди, она ощутила знакомый обволакивающий запах: странное сочетание кожи и муската.
Она опустила глаза и, заметив, что майка задралась, быстро одернула ее вниз. Потом посмотрела на него. Алекс впился в нее глазами.
– Так мы будем двигаться дальше или нет?
Алекс улыбнулся хорошо знакомой ей насмешливой улыбкой.
– Будем, отчаянный человечек. Сейчас я отнесу вас в ванную.
Он держался, как всегда, непринужденно и весело. Можно подумать, что нести на руках сто с лишним фунтов – сплошное удовольствие.
– Вот и все, – сказал он спокойно и мягко, после того как пересек ковер и донес ее до дверей. – Видите, как просто.
Из коридора было слышно, как льется вода в душе. Еще до того как они переступили порог, до нее донесся запах лаванды. Она бросила на него изумленный взгляд, но он как ни в чем не бывало шел дальше. Когда он внес ее в ванную, она увидела поблескивавшие лавандовые свечи на бортиках раковины и на каждом из шкафчиков. У нее защемило сердце: этот запах навечно останется в ее памяти, он всегда будет связан с Алексом и теми чувствами, которые он в ней пробудил.
Смесь утреннего солнца с водяными парами и нежным ароматом цветочного букета превратила просторную ванную комнату в уголок какого-то волшебного мира. Кэтрин как зачарованная оглядывалась по сторонам. Повернувшись направо, она увидела свое отражение в зеркале над раковиной. Передвинувшись правее на дюйм, она увидела Алекса.
– Давайте поскорее закончим с этим делом, – сказала она, сама удивившись чрезмерной жесткости своего голоса.
– Подождите. Сейчас я вам все налажу. Поставим стул на середину и снимем шланг. Вот так. Теперь вы можете мыться сидя. Когда управитесь, наденете халат, я вымою вам голову.
– Да, да. – Она поспешно кивнула, беспокоясь, что он передумает и не позволит ей вымыться самостоятельно. – Хорошо, так и сделаем. Только уходите.
– Ох, Кэтрин! – Он покачал головой. – Вы неисправимы. Ладно, оставляю вас. – Он медленно опустил ее на пол.
Стоило ей упереться ногами в пол, как острая боль пронзила колено, но она не подала виду. Ни один мускул не дрогнул на ее лице. Она была готова скорее умереть, чем дать понять, что он оказался прав.
– Может быть, мне помочь вам снять майку?
– Может быть, мне сразу послать вас к черту, чтобы вы больше не задавали глупых вопросов?
Алекс улыбнулся и оставил ее одну.
Она свернула снятое белье, положила его на полку возле стены и зашла в кабину.
Шланг от душа лежал на стуле, обдавая длинными пульсирующими струями бледно-голубую плитку. Здесь же находились кусочек лавандового мыла и мягкая белая мочалка. Кэтрин подняла наконечник душа, другой рукой взяла мыло с мочалкой и села на прохладный пластик. Наслаждаясь горячей водой, она вымылась, хотя и второпях, потому что боялась, что с минуты на минуту явится ее страж.
Стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Она выронила наконечник, и он запрыгал по полу вместе со шлангом, извиваясь как змея, прежде чем она успела наступить на него ногой.
– Подождите. Еще одну минуту.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
