– Может, не надо?
– Что значит «не надо»?! Вы позорите революцию и товарища Речника!
Димка подумал, что господин Шарль напрасно так давит. Как бы командиру продотряда не пришло в голову, что, чем дожидаться наказания (а зная товарища Речника, можно предположить, что оно будет суровым), проще тихонько пристукнуть неизвестного, но явно находящегося в высоком звании товарища Блана.
И где он взял мандат?!
– Товарищ э… Нуар…
– Блан.
– Товарищ Блан, давайте отойдем…
Господин Шарль и командир Жак отошли за фургон. Димка навострил уши.
В шлеме внешние звуки отдавались в чувствительных ушах неприятным звоном, но все равно слышно было четко:
– Товарищ Блан, может быть, вы нас не видели?
– Что… Это что?
Голос господина Шарля несколько потеплел. Скажем, с жидкого гелия до жидкого азота.
– Это – чтобы вы нас не видели.
Шорох, шуршание.
– Хорошее средство, но оно будет действовать еще только двадцать минут. А потом…
– Потом не будет!
Командир выскочил из-за фургона:
– По коням!
– Где твоя взять эта вещь? – Димка сморщил нос и со вкусом чихнул, гладя на оседающую пыль.
– Эту? – Господин Шарль поднял двумя пальцами лоскут мандата. – Сам сделал.
– Как твоя знать, как эта вещь должна быть?
– Да откуда я знаю, как выглядят такие мандаты. Но ведь и революционные солдаты не знают этого. Им достаточно того, что мандат имеет грозный вид и подпись товарища Речника.
– Где твоя взять ее?
– Опять-таки сам нарисовал. Как выглядит его подпись, я видел еще в наше посещение кабинета господина Речника во дворце.
Ловкач…
Господин Шарль подкинул на ладони маленький, увесисто звякнувший мешочек:
– Коррупция – вот та ржавчина, которая рано или поздно разъест любую власть. Но нам она сейчас помогла…
– Значит, вы их обманули? – К господину Шарлю подошла Флоранс.
– Наверняка так. Но можно сказать, что я применил военную хитрость. А можно сказать, что я и не соврал вовсе: мы ведь на самом деле едем в столицу, на самом деле к господину Речнику, и на самом деле наше дело к нему очень важно.
– А если бы они оказались умнее и не поверили в ваш документ?
– Если бы они были умнее, они не вели бы себя так.
На следующий день Димка сидел в задней части фургона, качал ногами и недоумевал.
Во-первых, зачем господин Шарль, который раньше, наоборот, говорил не высовываться без лишней нужды из фургона, даже в образе голема, сейчас дал задание сидеть на виду?
Димка, которому все равно нечем было заняться, поразмышлял над этим вопросом и пришел к выводу, что господина Шарля не понять.
Во-вторых…
Димку начало мучить дежавю.
Вот сейчас они едут мимо пожелтевших полей, редких лесков, а ему кажется, что в этих краях он уже бывал. Ходил по этой дороге… Пил воду из этого ручейка…
Колеса фургона загрохотали, въезжая на горбатый мостик.
Был вот на этом мостике…
Димка огляделся шальными глазами. Снял шлем и уронил его. Железяка загрохотала по дороге.
Он спрыгнул с повозки и механическим шагом двинулся в сторону от дороги, туда, где посреди желтой стерни виднелось поросшее потемневшей травой пятно.
Он был здесь. Был.
Это то самое поле, на которое он упал после перенесения в этот мир.
Димка шел по полю, стерня хрустела под ногами.
Остановился посреди пятна. То самое место, где он только что осознал, что теперь находится в теле лохматого чудовища и, возможно, никогда не вернется назад…
Димка взглянул вверх, в серое осеннее небо. Подпрыгнул, в дикой надежде на чудо. Еще раз подпрыгнул. Еще…
– Это произошло здесь? – Господин Шарль глядел на прыгающего яггая. Лицо бывшего начальника особого сыска было… Человеческим, что ли… – Это произошло здесь? Здесь вы оказались в нашем мире? Упали сверху?
– Да… – Димка понял, что чуда не будет. Хочешь чуда – потрудись.
Он запахнул свой плащ-саван и зашагал к фургону.
Господин Шарль, покачивая рыцарским шлемом в руке, пошел следом.
Димка сел в фургон. Ему хотелось отвернуться от всех, закрыть глаза от стыда, от своей неожиданной и ненужной вспышки. Устал, наверное… Устал…
Да, через этот мостик тогда прошли два хрюна, дав окончательно понять, что он, Димка, – на другой планете. В другом мире.
Вот в этом лесу он принял за Красную Шапочку крестьянку-хуманса в берете. Чуть дальше… ага, вот здесь… увидел старика с мальчиком… А еще чуть дальше – спас молоденькую хрюнку, подружку будущего батьки Жака, от грабителей и насильников…
«Как странно, – думал Димка, – полгода назад здесь проходил дикарь-яггай в набедренной повязке, почти не говорящий на местном языке… Ни знакомых, ни друзей… А сейчас? Друзья. Сам господин Шарль в друзьях… Флоранс, девушка-зомбяшка, которая влюбилась в чудовище… Знакомые, от бывшей королевы и пиратов, до нынешнего партийного лидера и девушки-изобретателя… Враги… А врагов практически и нет. Нет моих личных врагов, тех, кто ненавидит меня и кого ненавижу я. Есть враги моих друзей: Та страна, пришлец из другого мира сеньор Хорхе, устроивший голод и гражданскую войну… Устроивший голод… Неурожай, затем голод… Как можно устроить неурожай? Интересно, а в деревне, где жила хрюнка, сейчас тоже голод?»
Мысли Димки побрели куда-то своим ходом. Почему-то размышления о причинах неурожая показались гораздо более важными, чем мысли о слишком малом количестве врагов.
Прибытие цирковой труппы в деревню прервало размышления. Димка снял шлем, сбросил плащ-саван и вышел вперед. Его здесь знали. Неужели же у хрюнов такая плохая память?
– Привет, – сказал он нескольким вышедшим ему навстречу местным жителям.
Один из них, странно знакомый, прищурился:
– Господин… э…
– Хыгр. – Димка не помнил, как он представился в этой деревне, но предположил, что для них что Хыгр, что Грыхр, что какой-нибудь Грыхгр – все едино, дикарское имя. А он уже к Хыгру привык.
– Добрый день, господин Хыгр. Я смотрю, ваша речь улучшилась с последнего приезда в нашу деревню. Вы не нашли паломников?
Священник! Точно, священник! Только без розовой сутаны. Чего это он маскируется?
– Нет.
– Я вижу, вы нашли несколько иное… – Священник оглядел фургоны циркачей. – С чем прибыли в нашу деревню?
Димке почему-то показалось, что ему здесь не рады. Хотя, вспоминая продотрядовцев, здесь не рады любым пришельцам.
– Наша придти…
– С миром мы пришли, господа. – Сзади приблизился господин Шарль. – Только с миром.
– У нас нет хлеба, – мрачно проговорил один из хрюнов. – Неурожай…
– Ну разве не найдется парочки кусочков для бедных циркачей, которые покажут вам представление? – Господин Шарль улыбнулся так обаятельно, что крестьяне невольно улыбнулись в ответ.
– Найдем даже место, где бедные циркачи смогут переночевать в настоящей постели.
«Немцы в деревне есть?»
– Скажите, господа, а кто в вашей деревне представляет новую власть?
Глава 17
Как хорошо оказаться там, где тебя помнят! Все кивают тебе, как старому знакомому, вежливо интересуются, как твои дела, и, самое главное, никто, никто не спрашивает, не вымер ли ты!
Единственное, крестьяне-хрюны все же умудрились надоесть Димке вопросом: «А чего это вы такой белый?» В конце концов ему это осточертело, и он пошел просить у господина Шарля разрешения смыть маскировку к чертовой матери. Все равно ему уже не удастся прикинуться ни големом – толпа крестьян видела, что это неправда, – ни другим яггаем – здесь его прекрасно знают и помнят именно рыжим. Господин Шарль пыхнул сигарой и дал мудрое указание: краску смыть, а потом накраситься опять. Димка взвыл, но других поблажек не получил.
После представления он попросил добрых хозяев истопить ему баньку.
Кстати, цирковое представление понравилось всем. Дети были просто в восторге, радостно визжа и прячась, когда шевелились стальные челюсти голема, говорящего: «Добрый день!» Взрослые хрюны больше заинтересовались големом-конем. Похоже, потому, что его кормить не надо. Правда, смутные планы о стальном коне, приходящем на смену крестьянской лошадке, тут же рухнули, когда хрюны выяснили стоимость коника. Что не помешало им восхищаться.
Фокусы Джона тоже радовали, но уже не так сильно, все-таки по сравнению с големами он проигрывал.
Димку оккупировали пищащие дети, буквально облепили его и лазали, как по баобабу. Он веселися не хуже самих детей, ненадолго забывая, что он лохматый яггай, что детишки по большей части – молоденькие свинки, что он в другом мире…
В общем, в восторге были все. Поэтому, когда Димка заикнулся о бане, ему тут же ее истопили. Будь баня русская, конечно, так быстро бы не получилось, но бани здесь были свои, хрюнские.
Маленький домик, тесное помещение, печь с вмурованным котлом, огороженная деревянной решеткой, чтобы не обжечься. Вода согрелась, в помещении стало тепло, пожалуйте мыться. Скорее не баня, а мыльня. Но Димке было непринципиально. Хотя… Сейчас бы в баню русскую, да с веничком…
