— А сколько Чикатило загубил людей? — поинтересовался Вадим.
— Обвинение ему было предъявлено в убийстве тридцати человек. Он признался в убийстве пятидесяти трех. Так что не поверю, чтобы наша маньячка, будучи в здравом уме, просила бы себе расстрела. Ее, скорее всего, ждет длительное пребывание в психиатрической лечебнице. Но прежде, конечно, должны быть выполнены все процессуальные процедуры. С утра отправим на психиатрическую экспертизу. Каков будет результат — ежу понятно.
Сев за свой стол, Кравцов заговорщическим тоном произнес:
— А для тебя, Вадим Сергеевич, у меня приятное сообщение. Помнишь, что я обещал?
— Выбили место в общежитии? — обрадовался Вадим.
— Угадал! Интуиция у тебя на все сто.
— Спасибо, Сан Саныч! Как раз вовремя.
— На здоровье. Оформляйся. Надеюсь, в общежитии Водной академии тебе повезет больше.
— В каком смысле?
— Не окажешься в одной комнате с маньяком.
— Я, Сан Саныч, верю в одну старую поговорку, которую любит повторять мой любимый дед Тимофей, бывший летчик-штурмовик: дважды бомба в одну и ту же воронку не попадает.
— Я согласен с твоим дедом, — ответил Кравцов, и на его лице появилась хитроватая улыбка. — Хочешь, я признаюсь в одной своей слабости?
— А не боитесь? — улыбнулся Вадим. — А вдруг я воспользуюсь вашей слабостью в корыстных целях и займу со временем ваше место?
— Плох, конечно, тот солдат, который не мечтает стать генералом, — рассмеялся Кравцов. — Всему свое время, мой дорогой. А моя слабость для корыстных дел тебе не пригодится. Признаться хочу вот в чем. Люблю, грешным делом, погулять на свадьбе. Полюбоваться на молодых, порадоваться за них, пожелать им долгой и счастливой любви. Ну и, разумеется, выпить за них рюмку-вторую чего-нибудь покрепче: Л-юблю поплясать, на гармошке поиграть.
— Вы играете на гармошке?
— Играю. Люди одобряют. А ты думал, что прокурор может только на нервах у людей играть? Понимаешь, к чему я клоню?
— Догадываюсь, Сан Саныч.
— Это хорошо, что догадываешься. Может, в общежитии свою половинку встретишь. Пора семьей обзаводиться, мой дорогой. А может, у тебя уже есть невеста? Признавайся.
— Пока нет, Сан Саныч. Но на примете появилась. Правда, сама она еще об этом не знает.
— Как это — не знает? — нарочито суровым голосом произнес Кравцов. — Смотри, парень, не проворонь. В любовных делах надо быть смелее. Уведут из-под носа, тогда всю жизнь будешь жалеть. И кто она?
— Пока секрет, Сан Саныч. Боюсь сглаза.
Вадим невольно покраснел, словно его уличили в чем-то неприличном. Перед его глазами возник образ сержанта милиции Гали Морозовой. И это воспоминание ему было приятно.
— Если веришь в приметы — не говори, — согласился Кравцов. — Но со свадьбой не затягивай. И меня не забудь пригласить. А то обидишь на всю оставшуюся жизнь.
— Не забуду, Сан Саныч. Если все сложится нормально, то и крестным отцом попрошу стать.
— Вот это уважил, — широко улыбнулся Кравцов, — спасибо! Что ж, буду с нетерпением ждать столь важного события в жизни моего юного коллеги. Ну, а сейчас займемся делами.
21
Суд над серийной убийцей Лопатиной состоялся через два месяца. К этому времени обвиняемую обследовали дважды. Разные самые влиятельные столичные судебно-психиатрические комиссии пришли к единому заключению: «Лопатина Ульяна Наумовна психически здорова. В момент совершения преступлений сознавала общественную опасность своих действий. Вывод — ВМЕНЯЕМАЯ».
Актовый зал клуба «Прогресс», где проходило выездное заседание открытого суда, был забит до отказа. Взгляды присутствующих были прикованы к железной клетке, в которую должны были запереть подсудимую. Пока клетка была пуста.
Но вот по залу, словно набежавшая волна, прокатился осуждающий словесный гул, состоящий из злых выражений, оскорбительных реплик и угрожающих нецензурных выражений. Это была первая реакция на подсудимую, которую ввели в зал два дюжих полицейских, вооруженных автоматами. Они завели подсудимую в железную клетку, сняли наручники и закрыли клетку снаружи на замок.
Вадим, сидевший в третьем ряду рядом с экспертом-криминалистом подполковником Беловым, ожидал увидеть Лопатину, как немощную старуху, убитую горем, которую бы полицейские пели под руки, но, к его немалому удивлению, Лопатина, в своем неизменном черном платье и черном платке, вошла в железную клетку бодро, с высоко поднятой головой и осталась стоять. В ее вызывающем взгляде не было и тени страха, но в какой-то мере присутствовала надежда на что-то такое, чего она с нетерпением ждет от суда.
— Евгений Геннадьевич, — обратился Вадим к Белову, — честно признаюсь, я не могу понять эту женщину, ее внутреннее, духовное содержание. А что вы о ней думаете?
— В одном я твердо убежден, мой юный друг, что подсудимая не боится смерти, — тихо ответил подполковник, — а ждет ее. Это написано на ее лице.
— Это понятно, — кивнул Вадим, — она знает, что ее не расстреляют. Прокурор просветил ее в этом вопросе. Но неужели она действительно хочет смерти? Этого я не могу понять.
— Не можешь понять по молодости. У тебя вся жизнь впереди, а Лопатина не видит смысла в дальнейшей жизни. Она хочет уйти в лучший мир и встретиться там с любимым мужем. По своей наивности и незнанию законов, она надеется выпросить у суда расстрел. Большинству людей это ее желание покажется глупостью. Но на самом деле, как я полагаю, в этом случае дело более серьезное, я бы сказал — редкое. Но вполне допустимое. В наше сугубо прагматичное время мы как-то стали забывать о высоких чувствах, о настоящей любви. Слово «любовь» сейчас заменено прозаическим словом — «секс». А ведь ради настоящей любви человек готов, не задумываясь, пожертвовать своей жизнью. В классических романах о любви встречается масса таких примеров.
— Но это в литературе, а в жизни?
— И в жизни не меньше. Я могу привести тебе много таких случаев.
— Да-а, чужая душа — потемки, — вздохнул Вадим.
Размышления Белова и Вадима и нарастающий шум в зале прервал громкий стук молотка судьи, призывающий к тишине.
— Судебное заседание считаю открытым, — произнесла она четким жестким голосом.
Вадиму показалось, что жесткий голос не мог принадлежать молодой симпатичной женщине, одетой в судейскую мантию.
— Нина Петровна — строгий судья, — шепнул Белов, — у нее не забалуешь.
Тем временем слово было предоставлено государственному обвинителю, помощнику прокурора Заельцовского района подполковнику юстиции Лебедеву. Грузный неторопливый подполковник обстоятельно изложил суть дела, перечислил собранные доказательства, подтверждающие виновность подсудимой Лопатиной Ульяны Наумовны в преступлении, предусмотренном ст. 105 ч. 2 УК РФ, и попросил суд назначить подсудимой максимально возможное наказание — пожизненное лишение свободы с содержанием в тюрьме с особым режимом.
