— Говори.
— Предлагаю завтра с утра отправиться в горбольницу. Полежите в стационаре с недельку. Вас обследуют хорошие, опытные врачи. Я буду навещать. Как вылечитесь, обсудим вопрос о заключении вами договора пожизненного содержания с «Жилсоцгарантией», есть такая организация. Она вам первоначально выдаст крупную сумму и в дальнейшем каждый месяц будет выплачивать приличные деньги, которые станут хорошей добавкой к вашей пенсии. И это не все. За вами будут ухаживать медицинские работники. Заболеете — станут бесплатно лечить. Жизнь ваша изменится в лучшую сторону. А сейчас у вас хандра от одиночества и отсутствия средств. Согласитесь, вы сейчас не можете себе позволить ни в театр сходить, ни в картинную галерею или в цирк, ни…
— Вот ты сейчас и говоришь глупость, сынок, — сердито перебила Ульяна, — а еще следователь. Молодой еще, и никакого опыта у тебя нет. Жизни не видал. Не надо мне твоей больницы. Здоровая я. И в ренте не нуждаюсь. В монастыре буду жить и работать. Там мне будет как раз. В Колывани женский монастырь. — Ульяна тяжело вздохнула и впервые за вечер грустно посмотрела прямо в глаза Вадиму. — По тебе буду скучать, сынок.
Вадиму стало не по себе от пристального взгляда пожилой женщины. Он не нашелся, что ответить, и машинально посмотрел на наручные часы. И вдруг вспомнил о «Городских криминальных новостях». До их начала оставалось двадцать минут. Посмотрев на понурую хозяйку, он мягко произнес:
— Ульяна Наумовна, будем считать, что пока высокие стороны к взаимовыгодному соглашению не пришли. Сделаем перерыв.
— Пирожки-то ешь, дипломат, — попыталась улыбнуться Ульяна, но улыбка у нее не получилась. — Для тебя пекла.
— Спасибо, но что-то не хочется. Потом. Скоро меня по телевизору будут показывать. Интересно посмотреть на самого себя. Волновался страшно, ведь первый раз снимали.
— Как это — по телевизору? — заинтересовалась Ульяна. — Ты что — артист? Кого изображал-то?
— Да самого себя и изображал, — улыбнулся Вадим, — следователя. В «Криминальных новостях» будут показывать. Вы, наверное, слышали, какое вчера ночью страшное преступление произошло на Рельсовой? Тут, рядом. Пять минут ходьбы. В девятиэтажке.
— Нет, не слышала, — приглушенно ответила Ульяна и отпила глоток чаю. — Я сегодня из квартиры не выходила.
— Так вот, в наркопритоне были отравлены бытовым газом сразу ни мало ни много шесть человек, — продолжил Вадим. — Пятеро молодых парней и пожилой хозяин квартиры, который этот притон и…
Вадим не закончил фразы, когда Ульяна, шумно ухватив воздуху открытым ртом, закатила глаза и стала сползать со стула. И упала бы на пол, если бы Вадим не подхватил ее. Усадив побледневшую женщину на стул, он дал ей холодной воды и отер лицо мокрым полотенцем.
— Вам плохо, Ульяна Наумовна? — не на шутку испугался Вадим. — Сердце, да? Валидол есть?
Но Ульяна быстро пришла в себя.
— Ничего, сынок, все нормально, — глубоко вздохнула она и открыла глаза. — Валидола дома не держу. С сердцем у меня все в порядке. Так, секундный обморок. Сама не ожидала. Впервые такое случилось. Сейчас хлебну чаю, и все наладится.
Она взяла дрожащими руками чашку с чаем и сделала несколько маленьких глоточков. Отодвинув чашку, жалко улыбнулась. Лицо ее было бескровное, а дыхание частое и прерывистое.
— Это я виноват со своими страшными рассказами, — расстроился Вадим. — Извините, пожалуйста, Ульяна Наумовна. Нам и без того было нехорошо. Сейчас нужно лечь. Я провожу нас в комнату. — Вадим попытался взять Ульяну под мышки. Но та отстранилась.
— Не беспокойся, сынок. Сядь. Ничего со мной не случится. Уже оклемалась. Налей-ка чайку покрепче и погорячее. С вареньицем попью.
Вадим быстро исполнил просьбу Ульяны и себе налил покрепче и погорячее.
— Ты рассказывай, — попросила Ульяна, прихлебывая чай и слизывая с ложечки малиновое варенье. Щеки ее стали понемногу розоветь.
— А стоит ли? — засомневался Вадим. — После вашего обморока мне что-то…
— Да ты не опасайся за меня, — повторила Ульяна и долила себе чаю. — Это у меня от неожиданности помутилось в голове. Уверена, что больше подобного не случится. Теперь я готова к неожиданным поворотам. Я женщина тренированная. Спортивная.
— Спортивная? Но у вас возраст…
— А что удивляешься? В молодости каждый каким-то спортом увлекался. Я, например, баскетболом. Была кандидатом в мастера спорта. Правда, давно это было, но фундамент для будущего здоровья был заложен. Ну, ты рассказывай.
— Так вроде и говорить больше не о чем, — попытался закрыть тему Вадим. — Увезли трупы в морг. Вот и все. Убийца пока гуляет на свободе. Но недолго ему осталось разгуливать.
— Ты говоришь — убийца? Думаешь, что этих наркоманов убили? Да они скорее всего сами себя и отравили. Наглотались всякого зелья и открыли газ на газовой плите. Кто бы их убивал? Кому они нужны? Ты, сынок, когда-нибудь угорал от обыкновенной печи?
— Нет, не доводилось.
— А я угорала. Скажу тебе, что угоревший человек не соображает, что делает. Так же и от наркотиков угорают.
— Откуда вам известно, как угорают от наркотиков?
— От верблюда, — недовольно буркнула Ульяна. Было заметно, что она почти полностью отошла от недавнего обморока.
В ее голосе стали прослеживаться злые нотки.
— Я что, не смотрю телевизор?! Ты видел американский фильм «Криминальное чтиво»?
— Видел.
— Так что же спрашиваешь? Разве в том кино наркоманы на людей похожи? Это же какие-то ничего не соображающие животные.
— Значит, вы, Ульяна Наумовна, полагаете, что преступлена в данном случае не было?
— И к бабке-гадалке ходить не надо. Конечно, не было. Я же сказала — сами себя отравили, так как были угоревшие. Туда им и дорога. Пусть не мешают людям жить.
— Больно вы безжалостны, Ульяна Наумовна. Хоть пострадавшие были наркоманами, но все же они люди. Молодые ребята. Каково их родителям?
Ульяна промолчала, только более шумно стала прихлебывал чай из чашки.
— А у меня есть доказательство, что пострадавшие были убиты, и убиты посторонним лицом. — Вадим посмотрел на часы — до начала передачи оставалось десять минут.
— Доказательство? Какое тут может быть доказательство?
— Какое? А вот увидите по телевизору. Скоро начнется передача.
Ульяна отставила чашку с чаем в сторону и испытующе уставилась на следователя.
— Мне-то, сынок, можешь сказать? — В голосе ее появилось напряжение. — Боишься, что проболтаюсь?
— Подождите еще немного — и сами увидите. Я вам по телевизору покажу.
— Можешь не говорить, — обиделась Ульяна, — видно, я не заслужила. — И она стала смотреть в сторону.
