— Мама… — судорожно сглотнула Юля, обеими руками сжимая свой лук.
Несколько купеческих мужиков просто завопили во всю глотку — то ли от страха, то ли поддерживая в себе необходимое для столкновения мужество. Но двое из них не выдержали и кинулись бежать, перепрыгивая с повозки на повозку и на ходу скидывая с себя тяжелые тулупы.
— Ни хера себе, — растерянно произнес Симоненко, широко расставляя ноги и поднимая щит до уровня подбородка. — Дочирикались…
Пятеро рыцарей в первом ряду, семеро во втором, девять в третьем. За плечами развеваются белые плащи, ледяная крошка вылетает из-под шипастых подков, облака пара вырываются из лошадиных ноздрей, словно легендарные драконы готовятся извергнуть на жалких людишек свое истребляющее пламя. Наверное, со стороны это выглядело даже красиво.
— Жопа, — заключил Нислав, прикрывая грудь широким лезвием бердыша.
* * *
Зализа никого не предавал и не задумывал никакой подлости. Он просто полностью исполнил вторую заповедь войны с крестоносцами: никогда не бить рыцарей в лоб. Знаменитый рыцарский клин требуется сперва всадить во что-нибудь мягкое, а потом заколотить ударом по затылку так, чтобы мозги по сторонам расплескались. Именно так поступил Александр Невский на Чудском озере, подставив немцам новгородскую судовую рать вместе с обозом и крепким Вороньим камнем, а затем, неторопливо обойдя, ударил в спины крестоносцев рогатинами своей дружины; именно так поступили поляки под Таннебергом, подставив Тевтонскому Ордену легкую татарскую конницу, а затем истребив уставших крестоносцев едва ли не поголовно; именно так поступили турки под Никополем, пожертвовав своими лучниками. Так поступали воеводы у Изборска, Раквере…
Наверное, это было мудро. Наверное, это было правильно. И это всегда приносило победу. Но никто не знает, о чем думали воины, видя, как в их прикрытые кольчугами — а то и просто бараньими тулупами или полотняными рубахами груди метится копье, способное насквозь пробить бревенчатую стену.
Русская конница опять трусливо шарахнулась по сторонам. Но рыцари не могли остановиться мгновенно. Тем более, что впереди стояло около полусотни растерянных, безоружных, не успевших собраться в строй язычников — и было совсем неплохо истребить хотя бы их.
До крестоносцев оставалось сто метров, семьдесят, пятьдесят.
— От блин, — с искренней жалостью произнес Сергей Малохин. — А я себе куриную ногу на обед оставил.
— Пищали! Ложись!
— Едрит! — Симоненко метнулся в сторону, сбивая с ног Юлю и непонимающих важности подобного клича «торговцев». Точно так же сбил на лед соседнего мужика Малохин, не дожидаясь объяснений неожиданной команде. Нислав оглянулся и, увидев развернутые в его сторону сани с двумя стовосьмидесятимилиметровыми пищалями, длинным прыжком скакнул назад, занырнув под ближайшие сани.
— Разом!
До скачущей в атаку конницы оставалось не больше тридцати метров. Картышев и Росин одновременно ткнули в запальные отверстия фитили — тотчас из них ударили вверх снопы искр, словно в пушки вколачивали не порох, а новогодние бенгальские огни, исчезли, и… Больше ничего не произошло.
Конница промчалась еще десяток метров — рыцари начали поднимать копья, собираясь просто растоптать распластавшиеся перед ними мягкие человеческие тела.
— Порох дерьмо! — выругался Костя, выхватывая меч — и в этот момент оба ствола оглушительно шарахнули огнем!
Над обозом выстелилось густое белое облако, закрыв и людей в начале обоза, и первые ряды конницы; после сильного и неожиданного удара по ушам мир показался утонувшим в абсолютной тишине. Бесшумно вздымались вверх копья и мелькали над облаком лошадиные морды, бесшумно катились по снегу спрятанные в железо тела, бесшумно отворачивали в стороны шедшие крайними справа и слева рыцари.
Залп двенадцатью чугунными ядрами, каждое размером с два кулака, прорубил в атакующем отряде просеку шириной метра в три, а глубиной — все десять метров. И хотя снесено оказалось всего полтора десятка всадников, строй рассыпался. Кто-то по инерции продолжал мчаться вперед, кто-то, наоборот, торопился отвернуть от опасного рубежа, кто-то останавливал коня, не видя пути вперед.
— Теперь живем, — пробормотал Нислав, выползая из-под саней и подхватывая с земли бердыш. Впереди по-прежнему оставалось полторы сотни немецких всадников, но они больше не казались такими страшными.
Разгоняя рукой медленно рассеивающийся сизый дым, он двинулся вперед, нащупывая ногой дорогу — всюду либо сани, либо тела раскиданы, но тут увидел как впереди возвышающийся над клубами рыцарь лупит кого-то невидимого мечом, и кинулся туда.
Спасать окровавленного «торговца» оказалось поздно — тот, зажав лицо руками, уже и не пытался сопротивляться, покачиваясь на месте, а под ногами быстро растекалась кровавая лужа.
— Стой, с-сука! — заорал Нислав, отвлекая внимание на себя.
Немец и вправду остановился, подождал, пока он подбежит поближе, и со всего замаха, из-за головы, рубанул длинным, почти метровым клинком. Милиционер вскинул бердыш, принимая удар на тыльную сторону лезвия — меч скользнул и уперся в проем между ним и древком.
— Что теперь? — двумя руками Нислав без труда отвел вражеский клинок в сторону, сделал шаг вперед, подныривая под руку, и со всей силы вогнал острие своей секиры немцу под мышку. Тот вскрикнул, но бывший милиционер добивался вовсе не этого, и продолжал со всей силы давить его вверх. Рыцарь, несмотря на боль, попытался ударить мечом его по спине — но сквозь «броник» это ощутилось просто как легкий шлепок.
— А вот так? — всадник наконец-то начал поддаваться, заваливаясь набок. Нислав торопливо обежал коня — увидел, как лежащий на спине рыцарь все еще пытается помахивать клинком, подступил к нему со стороны головы и несколькими хорошими ударами обуха расплющил шлем, превратив в бесформенное непотребство. Огляделся.
Дым над рекой рассеялся. У самого обоза двухметровый парень в кирасе, голова которого возвышалась над холкой гоня, удерживал правой рукой копье крестоносца и стальной окантовкой щита мерно бил всадника в живот, с каждым ударом приближая нагрудник кирасы к ее наспиннику. Рыцарь копья почему-то не бросал, и лишь вздрагивал после каждого удара. Чуть в стороне «торговец», пятясь, кое-как отмахивался саблей от напирающего крестоносца — но его соратник уже успел угодить топором по лошадиной морде, и итог схватки предсказать было совсем не трудно.
Еще дальше, под берегом, четверо одноклубников, прикрываясь щитами от мелькающего в воздухе меча, неуклонно смыкались вокруг немца в кирасе и железной шапке с высоким гребнем и широкими полями. Они уже пытались достать его ноги своими мечами — но на темных штанах пятна крови не различались.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
