сорочке. Не успел он выхватить палочку, как Бьёрн скомандовал:
— «Империо!» Сними защиту разума, мне нужно посмотреть, кто ты такой.
Человек радостно кивнул и преданно уставился Бьёрну в глаза. Как оказалось, в самом богатом доме жил главный аврор. Внутри себя волшебник яростно боролся с «Империусом», но приказ выполнил. Поэтому Бьёрн без труда подавил его сопротивление, просто стерев момент, где подчинил аврора. Разбираясь с памятью швейцарца, Магнуссон нашёл старый эпизод, где начальник отводил к Гриндевальду представителей МКМ. Правда, это было уже давно, но по большому счёту, с тех пор мало что изменилось.
— Ты сейчас отнесёшь эти зелья узнику и вернёшься к себе спать. А завтра не вспомнишь, что делал ночью, — приказал Бьёрн, передавая начальнику охраны три подписанных флакона. — «Обливиэйт!» Ты забыл об этом разговоре. Мой приказ — твоё собственное желание.
Бьёрн повернулся в сторону незаметного в темноте домовика и мысленно попросил:
— Отнеси этого волшебника прямо к стене.
Ушастый эльф неслышно подкрался к аврору, цапнул его за руку и мгновенно исчез. Как только Типли вернулся, Бьёрн приказал ему следовать за собой и аппарировал обратно. Такие длинные прыжки были пока очень затратны магически, вызывая неприятное жжение в каналах и источнике. Но Бьёрн решил, что действовать надо быстро, а сложные планы в данном случае могут наткнуться на множество препятствий. Выйдя из портала в своей комнате на втором этаже «Горбин и Бэркс», он без сил плюхнулся на кровать и сразу уснул.
***
Прокля́тый кашель всё никак не хотел останавливаться. Не хватало дыхания, из носа то и дело летели искры. Грудь уже рвало от боли, Геллерт чувствовал, что с каждым следующим приступом, крови во рту становится всё больше. Когда он уже совсем выбился из сил, а сознание стало плыть от удушья, магия крепости вспыхнула золотым цветом, и через некоторое время, он пришёл в себя и снова легонько чихнул…
— Шайсе! — простонал Гриндевальд. — Да когда же я сдохну?!
До того момента, как болезнь снова начнёт его убивать, оставалось минут двадцать. Ожидание, когда он опять начнёт задыхаться, было не менее мучительным. Геллерт с тоской подумал, что из-за своего острого разума, с ума он сойдёт ещё не скоро.
Привыкший к тишине слух узника внезапно уловил лёгкий шум. В стене открылся проход, а на пороге стоял смутно знакомый аврор в полупрозрачной, шёлковой сорочке и ночном колпаке.
«Похоже, насчёт крепости разума, я погорячился», — с иронией подумал Геллерт, разглядывая нежданного визитёра. Человек в ночнушке и дурацком колпаке, освещаемый тусклым «Люмосом» на кончике дрожащей палочки, вошёл в комнату и посмотрел совершенно пустым взглядом на Гриндевальда. Обессиленный Геллерт ошарашенно следил с койки, как полуночный гость поставил на столик три хрустальных флакона. После чего, не говоря ни слова, развернулся, и шаркающей походкой вышел из камеры.
Стена за его спиной вновь стала монолитной, и Геллерт остался один. Он несильно закашлялся, снова выпустив сноп искр, поднялся с койки и внимательно рассмотрел флаконы. Это оказались «Противодраконья сыворотка» и «Зелье удачи». Не веря своим глазам, Гриндевальд сжал руку, но в кулаке всё равно чувствовались острые грани хрусталя. Решив не испытывать судьбу, он один за другим опрокинул в себя сразу три флакона. Теперь оставалось только ждать.
К утру стало понятно, что болезнь больше не вернётся, хотя его руки и лицо всё ещё оставались зелёными.
— Ха-ха-ха! — рассмеялся Гриндевальд. — Но почему же он заодно не прислал мне ящик хорошего пива?
Единственным, кто знал о его болезни, был Бьёрн. Но как мальчишка всё это провернул, Гриндевальд так и не смог разобраться, решив, что обязательно выяснит, когда они встретятся в следующий раз.
***
Аппарировать сразу в Париж Бьёрн поостерёгся. Авроры могли отслеживать подобные перемещения в крупных городах. Поэтому он, как обычно, приплыл во Францию на пароме, а потом три часа путешествовал из Кале в Париж, разглядывая проносящиеся мимо окна пейзажи. Маггловские средства передвижения были не такими роскошными, как Хогвартс Экспресс, но Бьёрн не обращал внимания на внешний антураж. Главное, что поезд в итоге привёз его туда, куда надо. Вчера он отправил сову Веге Блэк, чтобы предупредить о своём визите и получил в ответ разрисованный сердечками пергамент и лаконичное «Жду».
— Bonjour mon cher ami, — Вега, сделала книксен по всем правилам новой школы, а потом довольно осмотрела удивлённое лицо Бьёрна и весело прыснула.
— Это ты репетируешь на мне этикет Шармбатона? — Магнуссон задумчиво почесал затылок. — Как-то всё слишком манерно.
— Да, — ухмыльнулась Блэк. — Девушек дрессируют этому в первую очередь. Старшекурсницы вообще должны уметь делать все эти «па-де-дё», синхронно. Из-за недостатка манер можно легко стать изгоем на любом факультете, даже если ты сильный маг из древнего рода.
— Тогда наши гриффиндорцы вызовут шок у представителей твоей новой школы, — рассмеялся Бьёрн. — Так и представляю себе Питера Петтигрю, который приглашает на танец какую-нибудь утончённую фламандку или бретонку.
— Ха-ха-ха, — рассмеялась Вега. — Нет, гриффиндорскому толстячку лучше подойдёт девушка вроде Эванс. Она точно сделает его стройным.
— Насколько я знаю, из знаменитой четвёрки самой развесёлой компании алознаменного факультета, мисс Эванс не нравится никто. Особенно она почему-то не любит Джеймса.
— Любит — не
