мог похвастать неплохим по школьным меркам доходом, как-то лучше одеваться или что-нибудь покупать себе Снейп не спешил. Сначала надо было собрать деньги на лечение матери и на будущее обучение у мастера. Поэтому он всё лето рвал жилы, стараясь сварить как можно больше зелий.
— Как миссис Снейп себя чувствует? — негромко спросил Бьёрн, пока они шли по перрону, то и дело уворачиваясь от снующих туда-сюда младшекурсников.
Ответ Северуса заглушил пронзительный свист паровоза, и они поспешили подняться в ближайший вагон. В пустом купе никого не было, ребята тут же засунули чемоданы на багажную полку и уселись возле окна, за которым продолжалась суета юных пассажиров и провожающих их родителей.
— Я говорю, с мамой всё плохо, — Северус мрачно уставился в окно. — Она потеряла магию. Целители не обнадёживают, мама вряд ли проживёт больше двух лет.
Бьёрн сочувственно покачал головой. Снейпа было жалко, но как ему помочь, он не знал. Если уж врачи знаменитой лечебницы не смогли справиться, что мог придумать он.
— Надеюсь, эта тварь мучилась, пока горела, — Магнуссон тяжело вздохнул. — Жаль, что мы её не убили сами. Может, тогда тебе было бы немного легче. А что отец, он нашёлся? Вы с ним помирились?
— Нет, — неприязненно скривился Северус. — Наверно, этот ублюдок узнал, что мать смертельно больна и решил покинуть нас навсегда. Хотя я надеюсь, что он где-то сдох от цирроза печени.
В этот момент в купе ввалились Нотт и Мальсибер.
— Привет, парни! Вы что такие мрачные? — Джефри Нотт плюхнулся рядом с Бьёрном и крепко пожал ему руку.
Мальсибер сделал то же самое, только сел напротив.
— Ну что, Фрэд? — улыбнулся ему Бьёрн. — В этом году продолжаем вести бизнес? Я готов дальше экспериментировать с артефактами. А Северус вообще стал полноценным зельеваром за это лето. Я думаю, что он способен сварить любую бурду по вашему заказу.
— Какая это тебе бурда? — взвился Снейп. — Как можно быть настолько талантливым в артефакторике и не любить зелья? Только представь себе красоту медленно закипающего котла, таинственный туман разноцветных паров, нежную власть зелий, крадущихся по венам. В такие минуты я чувствую себя всемогущим!
— А-ха-ха, Северус, — рассмеялся Нотт, — да ты поэт! Будешь профессором вместо Слизнорта, будешь нашим наследникам вливать в уши эту чушь.
Он надулся, нахмурил брови, постарался спародировать Северуса и торжественно произнёс:
— Итак, детишки! Я научу вас процеживать славу, дистиллировать почёт и уважение. А если вы не описаетесь от страха, то сможете даже закупорить смерть!
На последнем слове его ломающийся басок дал петуха, и все заржали. На губах Снейпа мелькнула ироничная улыбка.
— Я обязательно позаимствую твою идею, Джефри, если не дай Мерлин такое случится и я буду вынужден преподавать в Хогвартсе.
— Только не забудь добавлять что-нибудь про тупых гриффиндорцев, — заржал Мальсибер.
Они снова расхохотались, в этот раз Снейп смеялся вместе со всеми. Идея поиздеваться над мелкими гриффиндорцами, явно пришлась ему по душе. Они ещё немного повеселились, а потом Бьёрн полез в сумку доставать дорожные припасы. Ему снова захотелось есть.
— А я, пожалуй, пойду, пройдусь по вагонам, — протиснулся Снейп мимо приятеля. — Засиделся.
— Ну вот! — притворно всплеснул руками Мальсибер. — И так каждый год, Северус! Научись врать, наконец, ты же слизеринец. Опять пойдёшь окучивать свою ненаглядную Эванс. Смотри. Чем больше времени джентльмен уделяет леди, тем быстрее он ей наскучит. Женщины — существа опасные. Вот превратит тебя Эванс в комара и прихлопнет за то, что постоянно докучаешь ей.
— Да пошёл ты, Фред! — выругался Северус и с силой задвинул дверь купе под весёлый смех однокурсников.
— А я вам говорю, — вытер набежавшие слёзы Нотт. — Привязанность к этой рыжей грязнокровке его когда-нибудь подведёт.
Глава 42 Веселое лето двух славных гриффиндорцев
В районе старых доков гулять было негде, если вы, конечно, не хотите нарваться на неприятности. Питер хоть и прожил здесь всю жизнь, но тоже не чувствовал себя в безопасности, старательно обходя компании курящих подростков и не заглядывая в тёмные подворотни. Однако сейчас это было связано не с тем, что Питер боялся подвергнуться насилию, нет. Он опасался убивать людей рядом с домом. А убийство магглов, которые совершенно ничего не понимали в магии, казалось довольно лёгкой задачей. Тем более, с помощью тех заклинаний, что усердно изучал Петтигрю каждое лето. Он ещё никого не убивал, но считал, что при необходимости сможет это сделать. В книгах этому аспекту волшебства придавалось особое значение. Бо́льшую часть лета, когда не помогал матери по дому, Петтигрю проводил в парках и других местах, где было много людей. Он зарабатывал деньги, которые помогали матери жить безбедно.
Вот и сейчас Питер сидел в парке под деревом, подстелив под себя взятый из дома коврик. Тепло, август, ветерок и запах стриженого газона. Он с удовольствием втянул воздух и снова принялся за тренировку. На куске старой газеты перед пухлым юношей лежала белая дохлая мышь. Труп был свежий, Питер купил лабораторных мышей с запасом, но к концу лета ни одной уже не осталось. Тренировки по старинным свиткам, которые регулярно приносили неизвестные волшебники, нравились пухлому гриффиндорцу. Едва Питер научился управлять ни с чем не сравнимой энергией смерти, его радости не было предела.
С тех самых пор, когда он в первый раз увидел высокого, худощавого мужчину, глаза которого мерцали красным светом,
