От разговора с трактирщиком у Сюй Лина мороз шел по коже. Но он не выпускал из поля зрения Янь-вана.
Они сидели в небольшом трактире в предместьях Янчжоу. Само заведение к тому времени уже закрылось. Хозяин таверны носил фамилию Сунь и в молодости сопровождал и охранял караваны. У него была безобразная разбойничья рожа, да и характер прескверный. Стоило гостям немного его рассердить, как он немедленно выставлял их вон. Лишь благодаря его умению готовить изумительные вина и тому, что к нему часто заглядывали бродяги из цзянху, заведение его, вечно находящееся под угрозой закрытия, до сих пор не разорилось. Тем не менее, трактирщик Сунь умудрился поладить с Янь-ваном. Тот же находился в отличном настроении и вырезал новую вывеску. Закончив, он встал на колченогую шаткую скамейку, чтобы повесить ее на дверь.
Трактирщик Сунь громко расхохотался и ответил Сюй Лину:
— Твой хозяин довольно сметлив. Не стоит тебе забивать этим свою милую головку. Какая разница, что случилось с беженцами? Тем более сейчас, когда Цзяннань в руках этих псов иностранцев и люди разбрелись кто куда. Даже если все беженцы померли, какая теперь разница.
— Я слышал, что Цзянбэй наводнили тысячи беженцев, — признался Сюй Лин. — Мы с хозяином приехали сюда, чтобы изучить, как идут дела вдоль Великого канала. Мы бы хотели построить здесь свои предприятия и нанять беженцев на работу. И вот в конце долгого пути выясняется, что их тут живет всего ничего. Где нам тогда найти работников?
Трактирщик Сунь успел к тому времени выпить один цзинь шаосинского рисового вина [2]. Лицо его раскраснелось, а глаза заблестели. Глядя на Сюй Лина, он пьяно ухмыльнулся, показав желтые зубы:
— Постой, чего это ты у меня все выспрашиваешь?
Сюй Лин растерялся.
Чан Гэн аккуратно прибил молотком новую вывеску ко входу. После чего с улыбкой спрыгнул вниз и покачал головой. Трехногая скамейка за то время, пока он вешал вывеску, даже не шелохнулась. Все детство и юность господин Сюй просидел за книгами и плохо разбирался в том, что творится во внешнем мире, а потом сразу стал придворным чиновником. Откуда человеку, невыезжавшему за пределы столицы, знать, как себя вести с суровыми и хитрыми людьми из цзянху?
Трактирщик Сунь внимательно посмотрел на Чан Гэна и бросил:
— Твой хозяин не так-то прост — чисто белый дракон в обличье рыбы [3].
От ужаса Сюй Лин покрылся холодным потом. Чан Гэн невозмутимо принял поданный трактирщиком винный графин и осушил ее наполовину:
— К чему нам разговоры о белом или черном драконе [4]. Если слишком часто гулять по ночам, велик шанс встретить призрака. Так вот, я и есть этот призрак.
Трактирщик Сунь удостоил Чан Гэна долгим многозначительным взглядом и с усмешкой спросил:
— С чего вдруг императорский ревизор мной заинтересовался?
Чан Гэна впервые раскрыли, но это ничуть его не смутило.
— Да так. Заметил, что для хозяина небольшого заведения у господина Суня слишком хорошо идут дела. В течение дня обычно заняты всего два или три столика, однако работа на кухне кипит вовсю — готовят напитки, овощи, рис. Тут еды на целую ораву... Кому же предназначены все эти кушанья?
Трактирщик практически мгновенно протрезвел и поднял голову, глаза его загорелись недобрым светом. Наблюдательный Сюй Лин заметил острый кухонный нож, спрятанный под халатом.
Поэтому резко вскочил на ноги и закричал:
— Ваше Высочество!
С самого начала в стенах заведения скучали несколько человек. Счетовод, служка и другие. Теперь они резко повскакивали со своих мест. У каждого на поясе висело оружие — все они оказались искусными воинами.
Двое солдат из Черного Железного Лагеря заблокировали все выходы. Рука Сюй Лина непроизвольно сжалась на рукояти меча, что он носил для самообороны.
Раздался легкий стук — Чан Гэн аккуратно поставил бутылку обратно на стол.
— По пути сюда я все думал, где же можно спрятать такую прорву беженцев? Самым худшим моим предположением было, что Ян Жунгуй совсем спятил, соврал об эпидемии, чтобы собрать всех беженцев вместе и похоронить их заживо [5]...
Со свирепой ухмылкой трактирщик Сунь ответил ему:
— Вижу Янь-ван понимает, как мыслят эти сукины дети чиновники. Вашему Высочеству стоит их возглавить.
— Сукиными детьми чиновниками управляет мой старший брат, — холодно поправил его Чан Гэн. — Но если бы Ян Жунгуй совсем из ума выжил и решился на этот безумный шаг — убить всех беженцев, то вскоре повсюду разгорелись бы восстания. Невозможно провернуть все так, чтобы в Северобережном лагере не узнали об его злодеянии.
Трактирщик Сунь недобро на него посмотрел:
— Ян Жунгуй утверждал, что деревни для беженцев уже построены — прямо на холме. По его задумке беженцы должны были разработать залежные земли, а затем начать выращивать посевы и постепенно здесь осесть. После чего он собирался всех их зарегистрировать и выдать каждому по клочку земли с домом согласно табельному номеру. Было четко прописано, как будут собираться налоги и делиться земельный надел. Каждой группе беженцев из трех-пяти человек разрешили выбрать себе представителя. Если человек отказывался участвовать в этом проекте, то дальше он был сам по себе — никакой тебе бесплатной жидкой каши в Янчжоу. Больных и слабых обещали поселить там, где лекари дадут им лекарства и окажут помощь.
Если у человека из цзянху имелись какие-никакие связи — с обычными людьми или с разбойниками, — то им было куда подастся. Но большинство беженцев были честными бедняками и мирная жизнь, пропитание и крыша над головой являлись пределом их мечтаний. Пока ты жив, всегда остается надежда, что завтра будет лучше. Сами по себе они бы никогда не стали доставлять никому неприятности. Даже если установленный налог за землю был немного выше, чем у других владельцев залежных земель, в это нестабильное время, когда утром не знаешь, что будет вечером, люди были на все согласны. Они готовы были трудиться в поте лица и послушно выполнять все поставленные условия.
Сюй Лину с трудом верилось в эту сказку. Он всегда считал Ян Жунгуя никчемным и полагал, что этот дармоед по недосмотру допустил эпидемию, после чего скрыл правду от вышестоящих и подчиненных, чтобы уйти от ответственности. Кто же знал, что Ян Жунгуй так тщательно все спланировал? Если план наместника осуществился, откуда тогда в Цзянбэй взяться тысячам беженцев?
— Возделать залежные земли — прекрасная идея, — отметил Сюй Лин. — Раз наместник Ян столь удачно устроил беженцев, зачем ему врать об эпидемии?
— Господин императорский ревизор сама простота и непосредственность. Получает жалование от государя, не задумываясь, откуда берутся деньги, — сказал трактирщик Сунь с насмешкой и ледяным презрением в голосе.
Пораженный его словами Сюй Лин закричал:
— Ты хочешь сказать, что Ян Жунгуй израсходовал средства, посланные императорским двором для обустройства беженцев?!
Совершенно немыслимо! Сюй Лин пожалел о своем длинном языке. Янь-ван и трактирщик Сунь расхохотались. Красный как рак Сюй Лин попытался немного оправдаться:
— Я представить себе не мог, что Ян Жунгуй решится на подобный шаг. Противоположный берег реки оккупирован врагом, а Северобережный лагерь совсем неподалеку. Как же он осмелился...
— Мобилизовать Северобережный лагерь, чтобы с ним разобраться, будет довольно непросто, — пробормотал Чан Гэн. — Если еще и враг на противоположном берегу начнет действовать, никто не возьмет на себя смелость отдать приказ. Ян Жунгую достаточно замести следы, чтобы старина Чжун не узнал об его злодеяниях.
Трактирщик Сунь хмыкнул, явно несогласный с его версией.
— Пока в его руках северная почтовая станция, он может рукой затмить небеса. — Чан Гэн повернулся к трактирщику и сказал: — Раз брат Сунь так прекрасно осведомлен, значит, он явно не раз помогал перевозить беженцев. Думаю, к этому причастны многочисленные лянцзянские рыбаки, а за ними стоит преступная организация под названием Шахай, свирепствующая как на суше, так и в море [6]. Трактирщик Сунь не приходится им часом добрым другом?
