— Другого не остается. — И капитан первого ранга Росселли поднял трубку телефона.
* * *
— Президент слушает.
— Сэр, говорит капитан первого ранга Джим Росселли из НВКЦ. У нас вышла из строя подводная лодка в Аляскинском заливе, ракетоносец «Мэн» класса «Огайо». У нее поврежден винт, сэр, и она не может маневрировать. Прямо к ней направляется ударная советская субмарина, расстояние между ними около десяти миль. Наш противолодочный самолет «Орион Р-ЗС» следит за русской подлодкой. Сэр, нам требуются указания.
— Я считал, что русские не способны следить за нашими подводными ракетоносцами.
— Совершенно верно, сэр, никто не обладает такими возможностями, но в данном случае они, должно быть, воспользовались радиопеленгом, когда наша подлодка запросила помощь. «Мэн» является одной из составляющих Единого интегрированного оперативного плана, ЕИОП, и находится сейчас в состоянии боевой готовности номер два. Таким образом, и «Орион», охраняющий подлодку с воздуха, тоже подчиняется этому уровню готовности. Сэр, они просят указаний, как им поступить.
— Насколько важную роль играет «Мэн»?
На этот вопрос решил ответить генерал Фремонт.
— Сэр, на борту «Мэна» находится свыше двухсот боеголовок, обладающих очень высокой точностью. Если русские выведут его из строя, это нанесет нам тяжелый удар.
— Насколько тяжелый?
— Сэр, тогда в нашем плане боевых действий возникнет большая дыра. На борту «Мэна» ракеты D-5, нацеленные на контрудар. Они должны нанести ядерный удар по ракетным базам и отдельным центрам управления. Если с «Мэном» что-нибудь случится, нам понадобятся буквально часы, чтобы заполнить этот пробел в плане боевых действий.
— Капитан первого ранга Росселли, вы принадлежите к Военно-морскому флоту?
— Да, господин президент. Должен добавить, что еще несколько месяцев назад был командиром «золотой команды» ракетоносца «Мэн».
— Сколько у нас времени на принятие решения?
— Сэр, русская «Акула» движется со скоростью в двадцать пять узлов и находится сейчас в двадцати тысячах ярдов от нашей лодки. С технической точки зрения, они уже сейчас могут произвести торпедный залп.
— Какие у нас варианты?
— Вы можете отдать приказ об атаке или не отдавать его.
— Генерал Фремонт?
— Господин президент… Нет, позвольте спросить капитана первого ранга Росселли.
— Слушаю вас, генерал.
— Вы уверены, что русская подводная лодка движется прямо на нашу субмарину?
— Данные говорят об этом очень красноречиво, сэр.
— Господин президент, мне кажется, мы должны принять меры по защите наших стратегических сил. Русским, конечно, не понравится, что мы напали на их подводную лодку, но эта ударная подлодка и не имеет стратегического значения. Если они потребуют объяснений, мы сумеем их дать. Сейчас мне хотелось бы понять, почему они направили свою ударную подлодку на наш ракетоносец. Они не могли не знать, что это встревожит нас.
— Капитан первого ранга Росселли, разрешаю дать приказ самолету атаковать и уничтожить русскую подводную лодку.
— Слушаюсь, сэр.
Росселли поднял трубку другого телефона.
— «Серый медведь», говорит «Мраморная голова», — это был сейчас код Национального центра, — высшее военное руководство одобряет, повторяю, одобряет ваш запрос. Как слышите?
— «Мраморная голова», это «Серый медведь», мы получили разрешение на атаку.
— Действуйте.
— Понятно. Конец связи.
* * *
«Орион» совершил поворот. Даже летчики чувствовали сейчас, насколько испортилась погода. Вообще-то было еще светло, но низкая облачность и сильное волнение на море создавали впечатление, что самолет летит по огромному неровному коридору. Это было плохо. А хорошо было то, что обнаруженный объект вел себя глупо, мчался вперед на большой скорости, над термоклином, и упустить его оказалось почти невозможно. Офицер-тактик, находившийся в хвостовой части, направлял самолет по курсу русской «Акулы». Позади хвостового оперения авиалайнера «Локхид-Электра», превращенного в самолет противолодочных действий, выступал чувствительный прибор, называвшийся детектором магнитных аномалий. Он регистрировал изменения в магнитном поле Земли, в том числе и вызванные металлической массой подводной лодки.
— Сумасшедший, сумасшедший, сумасшедший, выпускаю дымовые сигналы! — Оператор бортовых систем нажал на кнопку. Появилось облако дыма.
Пилот тут же повернул налево, повторил маневр еще несколько раз.
— Ну, что там у вас сзади? — спросил он.
— Надежный контакт, атомная подводная лодка, по-видимому русская. Давайте приступать.
— Давно пора, — заметил пилот.
— Господи! — пробормотал второй пилот.
— Открываем люк.
— Люк открыт. Предохранители сняты, взрыватели готовы, торпеда наведена.
— Отлично, беру управление на себя, — донесся голос офицера, ответственного за тактические операции. — Готов к сбрасыванию.
Казалось, все что-то слишком уж просто. Пилот направил самолет по облачкам дыма, вытянувшимся почти в идеальную прямую. Самолет миновал первое, второе, затем третье облачко…
— Сбрасываем торпеду! Торпеда сброшена!
Пилот прибавил мощность и поднялся на несколько сотен футов выше.
Противолодочная торпеда типа «50» вывалилась из открытого люка самолета. Ее падение замедлил небольшой парашют, который отделился в тот момент, когда торпеда коснулась поверхности воды. Эта новейшая торпеда, последнее слово техники, приводилась в движение не винтом, а почти беззвучным двигателем и была запрограммирована таким образом, что ее нельзя было обнаружить до тех пор, пока она не достигла намеченной глубины в пятьсот футов.
* * *
Пора сбавить скорость, подумал Дубинин. Ну хорошо, еще несколько тысяч метров. Он считал риск оправданным. Вполне разумно было предположить, что американский подводный ракетоносец останется на небольшой глубине, недалеко от поверхности. Если догадка Дубинина была правильной, то под слоем температурного скачка — а «Адмирал Лунин» находился на глубине ста десяти метров — поверхностный шум не позволит американцам услышать его лодку и он сумеет провести заключительную часть поиска незаметно. Дубинин собирался уже поздравить себя с тем, что принял правильное тактическое решение.
— Слышу гидролокатор торпеды справа по носу! — донесся крик лейтенанта Рыкова из гидролокационного отсека.
— Лево руля! Полный вперед! Где торпеда?
— Движется с уклоном в пятнадцать градусов! Под нами! — снова послышался голос Рыкова.
— Аварийное всплытие! Рули вверх! Новый курс три-ноль-ноль! — Дубинин вбежал в гидролокационный отсек.
— Что за чертовщина?
Рыков был бледен.
— Не слышу шума винтов… только этот проклятый гидролокатор… вот он ушел в сторону — нет, снова работает в режиме поиска!
— Меры противодействия — три, пуск! — скомандовал Дубинин.
— Канистры выпущены!
Оператор мер противодействия «Адмирала Лунина» быстро выстрелил три пятнадцатисантиметровые канистры с материалом, выпускающим газ при контакте с водой. Выходящие из канистр пузырьки создавали цель для торпеды, но эта цель не двигалась. Американская «умная» торпеда типа «50» уже почувствовала присутствие подводной лодки и устремилась к ней.
— Проходим сто метров, — выкрикнул старпом. — Скорость двадцать восемь узлов.
— На глубине в пятнадцать метров прекратить подъем, но не бойтесь выброситься на поверхность.
— Ясно! Двадцать девять узлов.
— Больше не слышу торпеду, изгиб линии буксируемых датчиков лишил нас возможности прослушивать ее гидролокатор. — Рыков поднял руки в бессильной ярости.
— Ничего не поделаешь, придется потерпеть, — ответил Дубинин. Шутка была не слишком остроумной, но операторы гидролокационного отсека почувствовали себя лучше.
* * *
— «Орион» только что атаковал торпедой движущуюся к нам подлодку, сэр. Я уловил едва слышные звуки в ультразвуковом диапазоне, пеленг два-четыре-ноль. Это одна из наших, типа «50», сэр.
— Надеюсь, она управится с русскими, — заметил Рикс, — И слава Богу.
* * *
— Проходим глубину пятьдесят метров, выравниваем угол всплытия, рули вверх десять градусов. Скорость тридцать один узел.
— Меры противодействия не сработали… — сказал Рыков.
Буксируемые пассивные датчики теперь выровнялись, и торпеда все еще преследовала «Адмирала Лунина».
— Никакого шума винтов?
— Никакого… Я услышал бы их даже на такой скорости.
— Наверно, один из самых последних образцов…
— Тип «50». Я слышал, это очень «умная маленькая рыбка».
— Это мы еще посмотрим. Евгений, ты не забыл про волнение на поверхности? — улыбнулся Дубинин.
