— Одну минуту, — произнес Фаулер. — Мы знаем, что это был не террористический акт.
— Райан, говорит генерал Фремонт. Как была получена эта информация?
— Я не знаком со всеми подробностями, но они получили сведения относительно автомобиля — по-моему, фургона, — находившегося недалеко от места взрыва. Они проверили номерной знак машины и ее владельца — он был убит, а затем проследили двух других по их авиабилетам и…
— Погодите! — оборвал Райана командующий стратегической авиацией. — Каким образом кто-то мог узнать это от человека, уцелевшего при взрыве? Боже мой, разве вы не понимаете, что мощность этой бомбы превышала сотню тысяч тонн тротила…
— Видите ли, генерал, из надежных источников стало известно — информация поступила от ФБР, — что мощность взрыва не превышала пятидесяти килотонн и…
— ФБР? — донесся голос Борштейна из НОРАД. — Они ни черта не понимают в этом! Да и бомба в пятьдесят килотонн не оставила бы ни одного живого человека в радиусе больше мили. Господин президент, на эту информацию нельзя полагаться.
* * *
— Господин президент, говорят из НВКЦ, — услышал Райан чей-то голос по той же линии связи. — Мы только что получили радиограмму с Кодиака. Советская подлодка атакует наш подводный ракетоносец «Мэн». К нашему ракетоносцу движется торпеда. «Мэн» пытается уклониться от нее.
Джек услышал из динамика какой-то звук, происхождения которого он не понял.
— Сэр, — тут же произнес Фремонт, — это весьма угрожающее обстоятельство.
— Я понимаю это, генерал, — едва слышно проговорил президент. — Генерал — «ОТСЧЕТ»!
— Что это значит, черт побери? — тихо спросил Гудли.
— Господин президент, вы совершаете ошибку. В нашем распоряжении надежная информация. Вы требовали от нас такую информацию, и мы предоставили ее вам! — быстро выпалил Райан, снова едва не теряя самообладание. Его руки, лежавшие на поверхности стола, сжались в кулаки. Джек напряг все силы и сумел овладеть собой. — Сэр, у нас есть доказательства.
— Райан, мне кажется, что вы обманывали меня и снабжали неверными сведениями весь день, — произнес Фаулер голосом, в котором не осталось ничего человеческого.
Контакт прервался в последний раз…
* * *
Окончательный сигнал боевой тревоги был отправлен немедленно по десяткам каналов связи. Дублирование каналов, их известные функции, краткость передачи и одинаковый метод шифровки дали понять Советам, что это значило, еще до того, как полученный сигнал пропустили через компьютеры. Когда из них вышла расшифрованная команда, она была передана в кремлевский центр спустя всего несколько секунд. Головко взял с принтера лист бумаги с единственным словом.
— ОТСЧЕТ, — прочитал он.
— Что это значит? — спросил президент Нармонов.
— Это кодовая фраза. — На мгновение губы Головко побелели. — Термин из американского футбола, по-моему. Он означает число цифр, произнесенных футболистами, перед тем как… получетвертной вводит мяч в игру.
— Не понимаю, — покачал головой Нармонов.
— Раньше у американцев кодовая фраза, означающая полную стратегическую готовность, была другой: «ВЗВЕДЕННЫЙ КУРОК». Значение этой фразы понятно каждому, верно? — Заместитель председателя КГБ продолжал, словно во сне: — Слово «ОТСЧЕТ» означает для американцев то же самое. Я могу только сделать вывод, что…
— Мне все ясно.
42. Змея и меч
ПРЕЗИДЕНТУ НАРМОНОВУ:
ПОСЫЛАЮ ЭТУ ТЕЛЕГРАММУ ВАМ ИЛИ ВАШЕМУ ПРЕЕМНИКУ В КАЧЕСТВЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ.
НАМ ТОЛЬКО ЧТО СООБЩИЛИ О ТОМ, ЧТО СОВЕТСКАЯ ПОДВОДНАЯ ЛОДКА В ДАННЫЙ МОМЕНТ АТАКУЕТ АМЕРИКАНСКИЙ ПОДВОДНЫЙ РАКЕТОНОСЕЦ.
МЫ НЕ ДОПУСТИМ НАПАДЕНИЯ НА НАШИ СИЛЫ СТРАТЕГИЧЕСКОГО НАЗНАЧЕНИЯ, ТАКИЕ ДЕЙСТВИЯ БУДУТ ИСТОЛКОВАНЫ ТОЛЬКО КАК НАЧАЛО НАПАДЕНИЯ НА СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ.
Я ДОЛЖЕН ТАКЖЕ СООБЩИТЬ ВАМ, ЧТО НАШИ СИЛЫ СТРАТЕГИЧЕСКОГО НАЗНАЧЕНИЯ ПРИВЕДЕНЫ В ВЫСШУЮ СТЕПЕНЬ БОЕВОЙ ГОТОВНОСТИ. МЫ БУДЕМ ЗАЩИЩАТЬСЯ.
ЕСЛИ ВЫ СЕРЬЕЗНО НАСТАИВАЕТЕ НА СВОЕЙ НЕВИНОВНОСТИ, УБЕДИТЕЛЬНО ПРОШУ ВАС ПРЕКРАТИТЬ ВСЕ АКТЫ АГРЕССИИ, ПОКА ЕЩЕ ЕСТЬ ВРЕМЯ.
— «Преемнику»? Что это за чепуха? — Нармонов на мгновение отвернулся и посмотрел на Головко. — Что здесь происходит? Может быть, Фаулер болен? Или сошел с ума? Что все это значит? Какая подводная лодка? — Когда президент кончил говорить, рот у него остался открытым, как у пойманной на крючок рыбы.
— К нам поступило сообщение об американском подводном ракетоносце, потерпевшем аварию в восточной части Тихого океана. Мы послали туда нашу подводную лодку, чтобы выяснить ситуацию, однако никакого приказа нападать на американцев ей не давали, — ответил министр обороны.
— При каких обстоятельствах наши люди могут предпринять нападение?
— Ни при каких. Без приказа из Москвы они могут действовать лишь в пределах самообороны. — Министр отвернулся не в силах выдержать пристальный взгляд президента. Ему не хотелось продолжать, однако выбора не было. — По моему мнению, положение вышло из-под контроля.
* * *
— Господин президент, — армейский офицер открыл свой портфель — «футбольный мяч» — и достал из него толстую папку с листами, скрепленными металлическими кольцами. Первый раздел был обведен красной каймой. Фаулер открыл его. На странице значилось:
Е И О П ГЛАВНЫЕ ВАРИАНТЫ НАПАДЕНИЯ «НЕБЕСНЫЙ ГРОМ»
— Так что же это за ОТСЧЕТ, черт побери? — спросил Гудли.
— Это наивысший уровень боевой готовности, Бен. Это значит, что курок пистолета взведен и направлен в цель и ты ощущаешь давление на спусковой крючок.
— Каким образом мы…
— Перестань, Бен! Не имеет значения, каким образом мы оказались в таком положении. Главное, что мы уже достигли его. — Райан встал и начал расхаживать по кабинету.
— Теперь нам всем нужно думать как можно быстрее, парни.
— Надо убедить Фаулера… — начал старший дежурный офицер.
— Его нельзя убедить, — вмешался Гудли. — Нельзя убедить человека, который отказывается слушать.
— Госсекретарь и министр обороны помочь не смогут — они оба мертвы, — напомнил Райан.
— Вице-президент — он в ЛКП.
— Хорошая мысль, Бен… у нас есть канал связи с ним?.. Да, вот. — Райан нажал кнопку.
— Летающий командный пункт.
— Центральное разведывательное управление, говорит заместитель директора Райан. Мне нужен вице-президент.
— Одну минуту, сэр. — «Минута» оказалась очень короткой.
— Роджер Дарлинг. Здравствуйте, Райан.
— Здравствуйте, господин вице-президент. У нас возникли трудности, — сообщил Джек.
— Что произошло? Мы получаем все сообщения по «горячей линии». Они казались напряженными, но еще двадцать минут назад все шло хорошо. Что внезапно изменилось?
— Сэр, президент убежден, что в Советском Союзе произошел государственный переворот.
— Что? Кто виноват в этом?
— Я, сэр, — признался Райан. — Именно я и есть тот идиот, который передал ему эту информацию. Но прошу не обращать на это внимания. Президент отказывается выслушать меня.
К изумлению Джека, послышался короткий горький смех.
— В этом нет ничего странного. Боб и меня отказывается слушать.
— Сэр, мы должны убедить его выслушать наши доводы. В нашем распоряжении имеется теперь информация, свидетельствующая о том, что это мог быть террористический акт.
— Что за информация?
Джек коротко рассказал.
— Вообще-то не слишком убедительно, — заметил Дарлинг.
— Может быть, это действительно не слишком убедительно, но это все, что у нас есть, и такая информация куда лучше, чем все остальное.
— Хорошо, не торопитесь. Сейчас мне нужна ваша оценка ситуации.
— Сэр, я убежден, что президент ошибается. Переговоры с ним ведет Андрей Ильич Нармонов. В Москве сейчас приближается рассвет. Президент Нармонов не спал всю ночь, он испуган не меньше нашего и, судя по полученному им последнему сообщению, не может понять, что случилось с президентом Фаулером — может быть, он сошел с ума? Это опасная ситуация. Мы получаем шифровки об отдельных столкновениях между советскими и американскими войсками. Один Бог знает, что происходит на самом деле, но обе стороны истолковывают происходящее как акты агрессии. Фактически воцарился настоящий хаос — выдвинутые вперед войска сталкиваются друг с другом, но перестрелки, которые они ведут, вызваны высокой степенью боевой готовности с обеих сторон. Это как снежный ком, катящийся с горы.
— Верно, Райан, я согласен. Продолжайте.
— Одна из двух сторон должна отступить, и как можно быстрее. Сэр, поговорите с президентом. Он отказывается говорить со мной по телефону. Талбот и Банкер погибли, и не осталось никого, кто мог бы его убедить.
