они волокли его в лес. А с опушки ползла, извиваясь, еще одна свора — скользких, всепроникающих, бесконечно протяженных, и Ирина знала, к кому они ползут.
Она обернулась еще раз к Виталию, чтобы в последний раз попытаться его разбудить, и ошалело уткнулась в радужной астоматической реальности в два выложенных поперек дороги из красного кирпича русских слова, огромными, ну то есть совершенно огромными буквами — НЕ СУЕТИСЬ.
Ирина покорно дала веревкам-змеям оплести себя и, похожая на статую Лаокоона, начала медленно, неохотно выбираться из машины. Встав на прохладный и чуть влажный асфальт (перед тем как уснуть, она скинула обувь и с ногами забралась на сиденье), она тихо пошла к лесу, глядя прямо перед собой в широкую спину Виталия, и прикидывая про себя и выписывая каждую мысль отдельной строчкой, курсивом, по-русски:
Они не могут знать, насколько мы владеем астомом.
Они вообще не должны, по идее, знать, что Виталий хотя бы видит астом.
Но если он на самом деле спит, а буквы сложили они специально для меня, чтобы я подумала…
Главное, чтобы они не поняли, что я иду сама, главное до них добраться, пока они этого не поняли.
Интересно, насколько они крутые в драке.
Интересно, сколько их здесь.
Интересно, пользуются ли они хоть каким-то оружием.
Потом она их увидела. Двоих серолицых фэйри в ставших уже привычными красно-зеленых балахонах, с той разницей, что балахоны были еще более бесформенными, чем обычно, а по левому рукаву у каждого шел какой-то сложный витой кант.
Да, астом не слишком густой, скорее всего их только двое.
Да, это просто засада.
Они на всякий случай прикрыли все ведущие в Саратов дороги.
И, наверное, не только ведущие в Саратов.
Тоже, черт возьми, профессионалы, а йети казалось, что они их перехитрили.
Черта едва они их перехитрили. Все схвачено.
Ну, ничего, с двоими мы как-нибудь постараемся справиться.
Хотя, конечно, черт их знает, какие у них в запасе прибамбасы.
Виталий говорил про Ленань, что она…
Дописать последнюю строчку она так и не успела. Виталий уже поравнялся с крайним фэйри, который вынул из складок балахона нечто вроде длинного осиного жала — второй уже тянул откуда-то настоящую, не астоматическую веревку — и сделал еще один шаг вперед. Веревки в астоме прыснули во все стороны и натянулись паутиной, удерживая его на месте. Первый фэйри шагнул к Виталию и приготовился всадить ему жало, как шприц с лекарством (а может, это и был шприц?) под лопатку. Второй тоже двинулся вперед, отматывая веревку. Пора, решила Ирина. Они заняты Виталием. Далековато немного. Сразу не допрыгну. Но — ничего не поделаешь.
И тут она оценила школу. Веревки на краснокожей фигуре Виталия как висели, так и остались висеть. Душа его, его астоматическая тень пребывала во сне и связана была по рукам и ногам. Но рядом с этой отсвечивающей красноватым сиянием копией вдруг появился оригинал — тело без души, работающее как будто само по себе, на голых рефлексах. И это тело нанесло два удара. Всего два. Вернее, и удар-то был один, вот только направлен он был одновременно в обе стороны — и вперед, и назад. Тело Виталия закрутилось вокруг своей оси, перевернулось в воздухе и выстрелило разом рукой — назад, ибо этот фэйри стоял поближе, и ногой — вперед, в челюсть второму. Рука с растопыренными, торчащими вперед пальцами угодила фэйри в переносицу и в оба глаза, снизу вверх, под углом градусов в семьдесят к горизонтали, и пальцы сразу ушли под надбровные дуги. Фэйри не издал ни единого звука — если не считать жуткого чавканья входящих в плоть пальцев. Голова у него дернулась назад, и он упал. Виталий, приземлившись на все четыре, тут же прыгнул еще раз — на отлетевшего от удара ногой и попавшего спиной на ствол акации второго фэйри, который, похоже, получил небольшое сотрясение мозга (Ирина вспомнила тренировочные лагеря, там это называлось — «поймать мутного») и никак не мог теперь сориентироваться в пространстве. Ларькин приземлился рядом с ним на обе ноги и аккуратно, как будто щепу колол, навесил ему ребром ладони по шее, под ухо. Фэйри как-то странно икнул и прилег отдыхать.
— Профессионалы хреновы, — обернулся к Ирине Виталий, сделал круговое движение головой, хрустнув шейными позвонками, и встряхнулся с ног до головы, как собака. — Привыкли, что людей можно морить астомом, как тараканов дустом, и вовсе нюх потеряли. Как, вашу мать, на скотобойне — один колет, другой оттаскивает. Нельзя — это я тебе как старший товарищ младшему по сроку службы говорю, — нельзя недооценивать противника. Ну, что ж, будем надеяться, что по крайней мере один из них в конце концов оклемается. И дотащит другого до своей телепортушки. Иначе может получиться скандал. Агроном колхоза «Красная заря» Евгений Андреич Сидоров, отойдя поутру в кустики отлить, наткнулся на два захолонувших трупа. При ближайшем вскрытии трупы оказались пришельцами из космоса. Каждому, кто сможет оказать помощь в идентификации отпечатков пальцев, оставленных неизвестным землянином на глазных яблоках правого трупа, будет выплачена денежная премия в размере на выпить-закусить.
— Ты что, действительно его убил?
— А черт его знает. Я не в курсе, какие у них черепа. Характерного хруста не слышал. Значит, переносица должна быть на месте. Но вот читать газету «Фэйри таймс» он теперь, боюсь, будет только по Брейлю. Хотя — у них же есть астом. Пусть смотрит мультики. Его пример — другим наука.
— Но Боже мой, какая сука… — продолжила Ирина.
— Не выражайтесь при наших гостях, лейтенант. Это невежливо. Гости могут обидеться и перестать баловать нас своим вниманием. Ладно, по коням. А то что-то наш рулевой совсем заспался. Для того ль рубли платили, чтоб ямщик, зараза, дрых. Тем более что платили мы ему не рубли.
Глава 15
9 августа 1999 года. Москва. 07.10.
Москва встретила их мелким, как через сито, дождичком. Мокрый перрон на Павелецком вокзале, торопливая толпа, беспокойные лица встречающих. Ирина и Виталий, в отличие от большинства пассажиров, шли налегке. Одна-единственная спортивная сумка у Виталия через плечо. У Ирины не было с собой ничего. Даже косметички. Даже кошелька. Поезд пришел без двух минут семь. В Хлебников, по идее, можно было ехать прямо сейчас, но въедливый железнодорожный запах, казалось, пропитал все тело насквозь, и представить себе впереди целый день во всем ЭТОМ было просто немыслимо.
— Виталь?
— Что.
— Как ты смотришь на то, чтобы первым делом съездить по домам. Помыться, переодеться,
