И они пошли! Пошли регистрироваться… А потом… потом и появились все эти «Дела», на каждом из которых синим карандашом с двумя ошибками было написано: «растрелят» и число.
Всех, кто пришел регистрироваться, просто расстреляли.
(После того, что случилось, Фрунзе едва не покончил с собой. А Брусилов, поняв, во что он попал и что он сделал, вскоре умер…)
В наше время Главная военная прокуратура по этим расстрельным спискам проводила и проводит реабилитацию. Реабилитацию всех тех, кто был расстрелян тогда, как контрреволюционеры.
Это благородное дело. И слава богу, что это происходит.
Единственный вопрос: только в чем же их можно реабилитировать? Их можно реабилитировать за то, что они пытались сохранить целостность своей страны? За то, что они не приняли безбожья? За то, что они не приняли методы разговора путем насилия? За то, что они не хотели быть обманутыми, потому что обещания земли, свободы и мира остались только обещаниями?
За что же реабилитировать этих восемнадцатилетних полуграмотных казачков, которые продолжали существовать в той системе координат, по которой жил Дмитрий Донской или Александр Невский? Для которых православие было кодексом, моральным кодексом жизни. Для которых понятия греха и стыда были реальными понятиями…
Наверное, эта реабилитация, это оправдание нужно больше нам, чем им… Нам надо в себе найти отзвук на то, что мы видим в этих «папках». Не ненависть разбудить, а ощущение того, что эти люди, эти жертвы – это огромный кровавый урок нашей истории нам, сегодня живущим.
И тем, кто придет после нас. (XV, 2)
РЕВОЛЮЦИЯ
(2011)
Революция сверху, совершенная ельцинской командой… должна была быть поддержана эволюцией снизу. Революция произошла, а эволюции нет. Вот этой самой, основанной на понимании, когда человеку объяснили, зачем ему реформы.
Егор Гайдар (Царство ему Небесное), умнейший человек, говорил без бумажки, но люди не понимали, что он говорит. А с русским человеком нужно на фольклорном уровне общаться и объяснить ему, ради чего ему нужно затянуть пояса, что его ждет впереди, ради чего это нужно делать.
Когда ему спускают: «Ладно, мы начнем, а вы там…» – не получается. Он может терпеть год, два, пятнадцать, двадцать лет, а потом говорит: «Все, ребята, я вам больше не верю…».
И это катастрофа. Если революция сверху будет заменена на революцию снизу (вместо эволюции), то это конец. (VI, 10)
РЕЖИССЕР
(1978)
Интервьюер: А кто такой режиссер?
Сказать, что автор фильма – и нескромно, и, в общем-то, неверно.
Режиссер с момента заявки на будущую картину и до сдачи ее художественному совету студии, кроме собственных забот, вмешивается еще и в работу всех цехов производства, вносит свои коррективы.
Если все-таки попытаться определить обязанности, то режиссер – человек, отвечающий за все. Государство доверяет нам деньги, народ – свои надежды и желание увидеть настоящее искусство. И подводить никого мы не вправе. (I, 7)
(1980)
Интервьюер: Какие качества необходимы режиссеру?
Во-первых, талант…
Далее – терпение, честность, юмор (в том числе умение иронически воспринимать собственную персону) и беспредельная любовь к артисту.
Ибо артист даже не представляет себе, на что он способен, если чувствует, что его любят (то есть благожелательно и уважительно относятся к его труду, к тому, на что он себя тратит). Режиссеру самоутверждаться за счет артиста – то же самое, что самоутверждаться за счет ребенка. Актер – дело другое, для него самоутверждение естественно. Артист творит из самого себя и получает наслаждение от доброго отношения тех, ради кого он творит.
Грамотность режиссера – это владение ремеслом.
Режиссер должен знать, какими средствами он добьется желаемого воздействия на зрителя. Он не вправе показывать своих сомнений на съемочной площадке. Даже если он импровизирует, эта импровизация должна быть подготовлена характером предшествовавшей работы…
Я испытываю чувство неловкости перед съемочной группой, если не готов к работе. На площадку нужно выходить подготовленным… Когда мы снимали «Механическое пианино», мы заранее поселились в доме, где шли съемки, ходили в костюмах, репетировали. Взаимопонимание между членами группы установилось полное.
Еще мне кажется, режиссеру необходимо умение, будучи лидером, оставаться почти незаметным, не давить на группу.
Режиссер обязан знать, чего он хочет. (I, 12)
(1984)
Режиссер – это человек, обязанный жить с постоянно контролируемым самим собой чувством уважения к чужой жизни. В противном случае он теряет право разговаривать с такой аудиторией, которую ему предоставляет кино. И театр, разумеется, тоже.
Проклятие этой профессии в ее публичности, это подстегивает человека быстрее прийти к результату. Когда человек становится более зрелым, постепенно процесс начинает интересовать его больше, чем результат.
Но ведь до этого надо дожить.
Вопрос: Существуют ли оптимальные цифры возраста режиссера?
Любые рассуждения на эту тему ставят меня вне опасности. Я нахожусь как раз посередине. Мне тридцать восемь.
Теоретически допускаю: совершить открытие в киноискусстве можно и в семнадцать лет. Но пока про такое слышать не доводилось. Поэзию в расчет не берем, она – по гениальному определению Пастернака – есть скоропись человеческого духа.
Теоретически же предполагаю, что трудно снимать картину в восьмидесятилетнем возрасте, тем паче трудно двигаться в своем творчестве, однако видел очень свежую картину Бунюэля, снятую в эту пору жизни.
Все же склоняюсь к тому, что режиссура, кроме всего прочего, это сумма человеческого опыта. Ведь надо же накопить, что сказать людям. При равных способностях отдам предпочтение тому, за чьими плечами – жизненный опыт. Если, конечно, нравственные выводы из этого опыта покажутся мне зрелыми.
И потом: с молочными зубами в этой профессии делать нечего. Мускулы тоже следует накопить. Хотя и с железной челюстью режиссер опасен. Существует в нашей среде термин: снять любой ценой! Нет. Не любой. Совсем не любой. Нельзя в «интересах дела» давить детей и стариков. После кинематографа не должно оставаться ни выжженной земли, ни опустошенных душ.
Режиссер не просто должен уметь работать с людьми, это-то элементарно. Он должен уметь работать так, чтобы и после фильма и спектакля сохранились хорошие человеческие отношения с теми, кто добросовестно трудился рядом с ним.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
