Обратите внимание, с 1917 года ни один руководитель страны не ушел достойно со своего места и не продолжил свою жизнь в достоинстве и уважении. Или его выносили вперед ногами и закапывали в стену, или в Мавзолей, а потом топтали и втаптывали в грязь, или при жизни превращали его в ноль.
Поэтому мне кажется, что возможность избавиться от этого – это спокойно готовить себе замену, которая все-таки реформу будет производить эволюционным, а не революционным путем. (V, 4)
(1995)
Сегодня трудно всем…
Но в первую очередь трудно людям пожилого возраста. Они требуют внимания, требуют государственной помощи. Их перестраивать бессмысленно и безбожно. Не нужно их запихивать в реформы. Они должны честно и спокойно с помощью государства доживать свои годы в уважении и покое.
Вот это принципиально важно.
А нам сегодня каждому на своем месте надо работать, обустраивать свое пространство, именно обустраивать! Лишь бы не мешали. Ведь только-только все началось. Только отвыкли от централизации, только на мир стали глядеть своими глазами. Переименовываются улицы, восстанавливаются храмы, монастыри…
Не нужно ни перед кем отчитываться непонятно за что. Дело идет, реформа движется. Так давайте теперь эту коллективную безответственность, по которой мы раньше жили: работаешь – сто двадцать «рэ», не работаешь – сто двадцать «рэ», заменим на индивидуальную ответственность: вот мой участок, вот я здесь, вот я это сделаю. Давайте из этого реформу строить, из этого исходить. И сегодня – эта возможность есть. Если ее разрушить, на двадцать лет все будет отброшено.
И опять все сначала… (V, 4)
(2005)
Самая большая ошибка, на мой взгляд, когда дело касается внутренней политики такой страны, как Россия, – это желание увидеть результаты своих трудов при своей жизни.
И никто при этом не учитывает, что Россия – это огромная страна. Это в Монако можно утром проснуться, издать Указ, а вечером его уже все выполняют. Здесь же правит теория больших чисел. В России проходят только те реформы, которые поняты народом. Если они успешно прошли где-нибудь в Голландии, нет никакой гарантии, что они так же успешно пройдут у нас.
Такую ошибку в свое время совершил Петр I. Он отправил боярских детей учиться в Европу… а когда дети, одетые в шелковые чулки и говорящие на европейских языках, вернулись домой, там их встретили родители – в онучах, кафтанах и с кислой капустой в бороде.
С этого момента общество разделилось на интеллигенцию и народ. Ни в одном государстве, ни в одной нации нет такой гигантской разницы между интеллигенцией и народом. Потому что везде интеллигенция – это выходцы из народа. А наша интеллигенция, условно говоря, приехала из Голландии…
Это только так кажется, что мы объявили перестройку и наутро проснулись другими. Да никакие мы не другие!
Процесс формирования нового сознания – процесс постепенный.
Детишки, которые сегодня ходят с бабушками в храм, еще не понимают, что там говорят, но в них втекает вечный для многих поколений русских людей смысл. Сперва их водят туда, и они рассматривают иконы, заглядывают в лица молящимся, нюхают запах ладана в кадиле, а через двадцать лет это станет естественной частью их жизни – по воскресеньям ходить в церковь.
И когда большинство, приходящее во власть, будет взращено в культуре, естественной для их прадедов, тогда возникает иная генерация, иной внутренний ритм понимания страны. (I, 114)
(2011)
Вопрос: Как Вы относитесь к нынешним реформам: полиция, образование и так далее?
Кто-то говорил, что самое большое наказание – жить во время перемен. Вообще любые реформы всегда болезненны. И для того чтобы они проходили легче, люди должны понимать, для чего им эти реформы и к чему они приведут.
Русский народ – фольклорный. И именно на фольклорном уровне он должен понимать, что с ним происходит. Я не увидел пока еще в этих реформах ничего того, что могло бы меня удовлетворить или даже объяснить их значение и смысл. Когда из реформы образования вообще исчезает слово «воспитание», когда по западному образцу смысл реформы заключается – «пусть они плывут, как хотят», когда необязательными предметами становятся, например, русский и литература, или когда в военном образовании исчезает сознание того, что из суворовца и нахимовца в результате должен вырасти офицер, готовый отдать свою жизнь за Родину, а что такое Родина, ему не объясняют, и когда кодекс офицерской чести, который всегда был в России, понятие для него неведомое, то возникает некая необязательность, которая влечет за собой безответственность. А безответственный офицер – это преступник…
Да, я согласен, это очень важные вещи – модернизация, инвестиции, реструктуризации, все правильно. Но только этого недостаточно для такой страны, как Россия, это не спасение. Потому что та земля, которая называется Россией, требует человека. Человека земли. И этот человек должен хотеть работать на этой земле и иметь такую возможность.
А где он, этот человек? Что мы о нем знаем?
Каждый день там или сям открывается клуб, ресторан, кафе, шашлычная. Все то, что нужно потреблять. И закрываются заводы, предприятия, сельхозпроизводства. Количество потребляющих начинает превышать тех, кто должен производить. Это значит, что потреблять придется то, что производит чужой производитель.
Реформы должны быть гармоничны. Сегодня мы видим, как развиваются мегаполисы, где существуют институты менеджеров, юристов, ученых. Но это мизер по сравнению с огромной страной и с запросами ее народонаселения. Эти люди должны служить тем, кто живет в стране, и эта служба должна быть видна и эффективна.
Поймите, я никого не осуждаю, я просто задаю вопросы…(VII, 5)
(2012)
Я совершенно уверен, что любые реформы, которые идут от страха и от неуверенности, имеют отношение только к страху и неуверенности. Реформа реальна и перспективна, если она осуществляется сильной властью, которая отвечает за ее результаты.
Возьмем образование – сегодня это сфера услуг. У нас никогда не будет нового Пушкина, если образование будет строиться на сегодняшних принципах. Такая же история и с кинематографом. Он потерял своего зрителя своими же руками.
Мы все говорим правильно, но ничего не изменится, если за этим не будет стоять реальная политическая воля, сила и ответственность. (XV, 68)
РОДИНА
(1990)
Нужно знать родные сказки, родные песни. И не просто знать, но любить, понимать их силу и глубину.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
