— Это все, конечно, замечательно, — наконец произнес Виктор, вдоволь налюбовавшись необыкновенными красотами Междоменной Реальности, — но скажи мне, пожалуйста, как нам позвать Творца?
Максим ехидно улыбнулся.
— Что ж, попытаемся докричаться до него в очередной раз. Была б у меня сейчас бутылка водки — выпел залпом.
— Зачем?
— Не зачем, а за что.
— Ну, за что?
— За успех безнадежного дела.
— Попытка не пытка. Давай, говори, что надо делать.
Громов, резко скинул с себя шутливое настроение, помрачнел, напрягся. Он стал похожим на того Громова, которого Гагарин видел в первые их встречи, еще в его видениях. Человек, выточенный из камня, живой памятник самому себе, образец выправки и несгибаемой воли.
— Помнишь, я говорил тебе, что универсальный метаязык позволит тебе понять любую форму жизни, любой разум, сколь бы сложным и необычным он не был?
— Помню, — ответил ему Гагарин. — А еще ты говорил, что при желании я могу хоть с самим Творцом связаться, используя это умение. Так в нем и есть ключ к успеху?
— Да. Именно в нем. Сосредоточься, представь себе… ну, я даже не знаю что… Представь себе, как бы ты разговаривал с Универсумом, а я представлю это по-своему, может быть, он нас и услышит.
План был так себе, но Гагарин и не ожидал иного. Как это, общаться с Творцом, он представлял себе весьма смутно, но с другой стороны теперь понимал, почему Громову за все его попытки так и не удалось докричаться до Универсума.
Перво-наперво, он очистил свое Гиперсознание от всех посторонних мыслей и шумов. Пришлось полностью отстраниться от мира, что далось ему с большим трудом — за последнее время столько раз приходилось, что называется, вертеть головой на все триста шестьдесят градусов, ожидая удара в спину, что теперь погружаться в информационный вакуум страсть как не хотелось. Когда окружающий мир перестал существовать для Гагарина, он попытался себе представить четкую, недвусмысленную картину, как он, нечто маленькое и незаметное, пытается достучаться до нечто большего. Каких только образов он не перепробовал: муравей и человек, какие-то шары, один из которых был совсем крохотным, другой — просто-таки гигантским; карлик и лилипут, пытающиеся о чем-то договориться. Перетасовав несколько сотен таких умозрительных картин, Виктор ничего не добился.
Нужно было что-то менять, и Гагарин решил перейти от простой аналогии к более сложной. Со стороны казалось, что две человеческие фигуры, висящие в довольно-таки экзотичном пространстве местного космоса, просто закрыли глаза и спят стоя. Тесла, с затаенным интересом наблюдавший сейчас за двумя Монадами, совершенно не понимал, чем они таким занимаются, но чувствовал, что это крайне важно.
Виктор представил себе довольно простой, для начала, геометрический фрактал, состоящий из вложенных один в ругой шариков. В итоге у него получилась плоская спираль, которой он потом добавил третье пространственное измерение, превратив плоский фрактал в геометрический. Немного поразмыслив, он сделал так, чтобы шарики в этом многообразии колыхались, растягивались и сжимались каждый со своей скоростью и периодичностью. Геометрический фрактал тут же ожил, и Гагарин поспешил усложнить его, введя еще несколько дополнительных пространственных измерений.
Критически осмотрев созданную своим воображением картину, Виктор остался доволен и приступил ко второй фазе своего плана. Он создал копию своего сознания, упрощенную, разумеется, и внедрил ее в этот фрактал, попытавшись тем самым изобразить момент творения очередного Домена, которыми в его модели являлись шарики. Копия сознания яркой голубоватой искрой некоторое время путешествовала по фракталу, словно прицениваясь, примеряясь, где бы ей окончательно осесть, а, найдя подходящее место, остановилась. Яркая вспышка озарила, казалось, весь фрактал, и на ее месте появился еще один шарик.
Но это было отнюдь не концом представления. Вскоре Виктор создал на просторах своего игрушечного Универсума модель расползания по ней Вируса. Те шарики, которые от него были еще пока свободны, все так же поблескивали серебром, жили, дышали, но те, которые уже подчинились Вируса, прекращали вибрировать и становились сначала тусклыми, а потом и вовсе черными. Для пущей убедительности в такие шарики Гагарин вкладывал информационные пакеты, содержащие целую гамму чувств: от тотальных злобы и гнева, до призыва о помощи и безысходности. Очень скоро черная волна влияния Вируса распространилась практически на всю модель Универсума и тогда в одном из занятых им Домене, практически уже потухшем вспыхнули две небольшие звездочки. Одна была салатовая, другая имела лимонный оттенок, и эти две звездочки сумели отстоять свой шарик, не пустив в него тьму.
Две звездочки, которые по задумке Виктора в его модели изображали его с Максимом, отправились в путешествие по просторам геометрического фрактала, а спасенный ими шарик стал походить на хрустальное яйцо, перевитое сеточкой розоватых молний. И вдруг двум Творящим Монадам попался Домен, который был не просто черным, полностью потухшим и занятый волею Вируса, он трескался. Его оболочка не выдерживала давления какой-то могущественной силы, причем находящейся внутри него, а не снаружи. Раздался беззвучный взрыв. Волна деформации пронеслась по всей модели Универсума. Шарик рассыпался на тысячи мелких частей, и они канули, растворились в пространстве фрактала.
Но это было лишь начало. За первым взрывом последовал второй, затем третий. Волны деформации шли и шли в разные стороны, сотрясая сами основы Универсума, а страшная, неведомая сила поселилась теперь абсолютно во всех доменах-шариках, даже в том, который двум звездочкам удалось оградить от действий Вируса. Эта сила постепенно росла, крепла и готова была разорвать вообще весь фрактал. Ей было все равно, кто при этом погибнет. Она напоминала стихию, бессмысленную и беспощадную.
Поняв, что с ней своими силами не справиться, две звездочки начали испускать в пространство призыв о помощи, пытаясь докричаться до фрактала. Виктор воссоздал это особенно тщательно, пытаясь не упустить ни одной мелочи, даже самой незначительной. Огромную роль он уделил чувствам и эмоциям, а также ощущениям от столкновения с неизвестной силой. Когда вся конструкция была готова, Гагарин скачком увеличил ее до гигантских размеров, стараясь обхватить ею все Междоменное Пространство, и вдруг понял, на чем погорел Громов. Он действовал примерно так же, разница была лишь в образе, котором представлял Странник, однако Междоменное Пространство, еще не являлось всем Универсумом. Необходимо было пойти еще дальше и распространить этот призыв на все Домены, и Гагарин понял, как это лучше следует сделать. Недаром он так тщательно изучал местный микромир и знал, что сверхфундаментальные частицы Междоменного Пространства, точнее их ядра, связаны между собой и буквально со всеми Метагалактиками Универсума. Это был тот необходимый ключ, до которого в свое время не додумался Громов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
