— Да, и сир Меррин в последнее время неважно себя чувствует. Напомни мне сказать ему это, когда мы вернемся.
— Обязательно, моя радость. — Таэна взяла ее руку и поцеловала. — Лучше мне никогда с тобой не ссориться. В гневе ты ужасна.
— Каждая мать сделала бы тоже самое чтобы защитить своего ребенка, — сказала Серсея. — Когда ты привезешь своего мальчика ко двору? Рассел, его имя? Он мог бы тренироваться с Томменом.
— Это может напугать мальчика, я знаю… но сейчас все так непредсказуемо, и я думала обождать, пока не пройдет опасность.
— Это будет уже скоро, — пообещала Серсея. — Отправь весточку в Лонгтейбл, пусть Рассел пакует свои лучшие наряды и деревянный меч. Новые маленькие друзья — лучшее лекарство для Томмена, чтобы забыть о потере, когда маленькая головка Маргери скатится с плеч.
Они оставили носилки возле статуи Бэйлора Благословенного. Для королевы было отрадно видеть, что кости и грязь исчезла бесследно. Сир Осфрид сказал правду — толпа не превышала ни числом, ни беспорядками находившихся здесь прежде воробьев. Они стояли неподалеку небольшими группками, тупо глядя на ворота Великой Септы, у которых собралась шеренга септонов-послушников с деревянными посохами в руках. — «Стали не видно», — подметила Серсея. Это было либо очень мудро, либо наоборот — очень глупо. Она пока не смогла разобраться, что именно.
Никто не сделал попытки ей помешать. Чернь и послушники расступались при ее приближении. Оказавшись за воротами, в Зале Свечей они встретились с тремя рыцарями, на каждом было радужное одеяние Сынов Воина.
— Я пришла, чтобы повидать мою невестку. — Объявила им Серсея.
— Его Высокопреосвященство ожидал вашего появления. Я сир Теодан Истинный, ранее известный как сир Теодан Уэллс. Ваше Величество не затруднит последовать за мной?
Главный Воробей стоял на коленях, как всегда. На этот раз он молился у алтаря Отцу. И он не стал прерывать свою молитву при появлении королевы, заставив ее с нетерпением ожидать, пока она закончится. Только после этого он встал и поклонился.
— Ваше Величество. Сегодня печальный день.
— Очень печальный. Вы позволите нам поговорить с Маргери и ее кузинами? — Она избрала сегодня тактику кротости и скромности. С этим человеком подобное обращение работало лучше всего остального.
— Раз таково ваше желание. После этого возвращайтесь ко мне, дитя мое. Мы помолимся вместе, вы и я.
Малютку-королеву заперли наверху одной из стройных башен Великой Септы. Ее келья была восьми футов в длину и шести в ширину, без какой-либо мебели, кроме набитого соломой матраца и скамеечки для молитвы. Кроме того в келье находились: кувшин с водой, копия «Семилучевой звезды» и свеча для чтения. Единственное окно было не шире бойницы для лучника.
Серсея обнаружила Маргери босой и дрожащей, в застиранной сорочке сестры-послушницы. Ее волосы оказались всклокочены, босые ноги грязными.
— Они отобрали мою одежду, — пожаловалась ей младшая королева, когда они остались наедине. — На мне было шелковое платье с кружевами цвета слоновой кости, украшенное речным жемчугом на груди, но септы схватили меня и содрали все до последней нитки. И моих кузин тоже. Мегга толкнула одну из септ на подсвечники и сожгла свое платье. Но я боюсь за Аллу. Она стала белее молока, и испугалась так сильно, что не могла кричать.
— Бедное дитя. — Кресел не было, поэтому Серсея опустилась рядом с ней на матрац. — Леди Таэна пошла к ней поговорить, дать ей понять, что мы ее не забыли.
— Он даже не позволяет нам повидаться. — Распалилась Маргери. — Он держит нас отдельно. До вашего прихода, мне вообще не позволяли видеть никого, кроме септ. Одна заходит каждый час спросить, не желаю ли я покаяться в грехах. Они не дают мне спать. Они каждый раз будят меня, требуя признания. Прошлой ночью я призналась септе Унелле, что хочу выцарапать ей глаза.
«Как жаль, что ты этого не сделала», — подумала Серсея. — «Ослепление какой-нибудь бедной престарелой септы тут же подтвердило Верховному Септону твою виновность».
— Твоих кузин допрашивают так же.
— Чтоб они за это провалились сквозь землю. — Выпалила Маргери. — Пусть все провалятся в семь адов. Алла милая и робкая, как они могут так с ней поступать? А Мегга… она смеется во весь голос как портовая шлюха, но глубоко внутри она просто еще маленькая девочка. Я люблю их всех, а они любят меня. И если эти воробьи думают, что они могут заставить их меня оболгать…
— Боюсь, их тоже обвинили. Всех троих.
— Моих кузин? — Маргери побледнела. — Алла и Мегга еще совсем дети. Ваше Величество, это… это отвратительно. Вы вызволите нас отсюда?
— Сделаю все, что смогу. — Ее голос был полон сострадания. — Вас охраняют новые рыцари Его Святейшества. Чтобы вас освободить мне придется послать сюда золотых плащей и осквернить это святое место кровопролитием. — Серсея взяла Маргери за руку. — Но я не останусь безучастной. Я схватила всех, кого сир Осни объявил вашими любовниками. Я уверена, они расскажут Его Святейшеству о вашей невиновности, и поклянутся в этом во время вашего испытания.
— Испытание? — Теперь в девичьем голосе явно прозвучал страх. — Должно быть испытание?
— А как иначе доказать вашу невиновность? — Серсея ободряюще пожала руку Маргери. — Правда, вы в праве выбрать вид испытания. Вы же королева. Рыцари Королевской Гвардии поклялись вас защищать.
Маргери тут же все поняла.
— Судебный поединок? Но Лорас ранен, иначе бы он…
— У него есть шестеро братьев.
Маргери уставилась на нее, потом выдернула свою руку.
— Это шутка? Борос — трус, Меррин — старик и медлителен как черепаха, ваш брат — калека, остальные двое в Дорне, а Осмунд — проклятый Кеттлблэк. У Лораса только двое братьев, а не шестеро. Если должен состояться судебный поединок, то я желаю, чтобы мою честь отстаивал Гарлан.
— Но Гарлан не состоит в Королевской Гвардии, — сказала королева. — Когда на кону честь королевы, закон и обычай требуют, чтобы ее защитник был выбран из семерых членов королевского братства. Боюсь, Верховный Септон будет настаивать. — «Я сумею его в этом убедить».
Маргери не стала отвечать, но ее глаза сузились от подозрения.
— Блаунт или Трант, — произнесла она, наконец. — Остается один из них. Вы этого добивались, не так ли? Да Осни Кеттлблэк любого из них порвет на кусочки.
«Семь адов». — Серсея изобразила оскорбленное достоинство.
— Вы неверно меня поняли, дочь моя. Все, чего я хотела…
— … оставить своего сына себе. У него никогда не будет такой жены, которую бы вы не ненавидели. И я не ваша дочь, спасибо богам. Оставьте меня.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
