мае 1940 года, ни даже после того, как немецкие самолеты разбомбили в апреле 1941 года Белград и оккупировали Югославию, с которой СССР только накануне подписал договор о взаимопомощи850, и этот договор даже не успели ратифицировать – столь стремительно развивались события.
Впервые о Секретном протоколе, существование которого все послевоенное время опровергалось советскими властями, и продолжает поныне опровергаться некоторыми историками, несмотря на официальное признание российскими властями, стало известно в марте 1946 года из выступления на Нюрнбергском процессе Альфреда Зайдля – защитника Рудольфа Гесса. Сбежав в Англию 10 мая 1941 года, Гесс пребывал там в статусе военнопленного, пока его не привезли в Нюрнберг. Другим свидетелем был бывший заведующим правовым отделом МИД Германии Фридрих Гаус, давший письменные показания. Однако эти свидетельства, так же, как и предъявленный текст копии протокола, не были приняты к рассмотрению Международным Трибуналом, поскольку оригинал протокола отсутствует, а защита не назвала источник получения копии. На самом деле Трибунал руководствовался секретным соглашением четырех участников антигитлеровской коалиции. Англия, Франция, Соединенные Штаты и Советский Союз условились не допускать обсуждение ряда вопросов, в том числе договоров, подписанных в 1939 году851. С тех пор советская сторона либо объявляла текст фальшивкой, либо ссылалась на отсутствие оригинала протокола, как в немецких, так и в советских архивах. Существование устных и любых других договоренностей, в соответствии с которыми Европа была поделена между Россией и Германией, также не признавалось.
В 1948 году текст протокола был опубликован в США852, затем в документальном сборнике «Акты германской внешней политики»853. Источником публикации был один из микрофильмов, на которые по указанию Риббентропа были засняты наиболее важные документы из его личного архива854. Съемки были начаты в 1943 году после первых крупных бомбежек союзной авиацией Берлина. Всего было отснято около 10 000 страниц. В 1945 году фильмы должны были уничтожить, однако сотрудник МИД Германии Карл фон Леш передал их англо-американской поисковой группе, и их содержание стало известно руководству Англии и США855. Оригинал протокола, остававшийся в Берлине, не сохранился. Тем не менее, западная историография, опираясь на многочисленные архивные документы, в которых упоминался протокол, считала текст подлинным.
Первый заместитель министра иностранных дел СССР Анатолий Гаврилович Ковалев рассказал, что с декабря 1987 года МИД вместе с профильными отделами ЦК КПСС предлагали признать существование протоколов и опубликовать их по сохранившимся копиям. В то время ничего не решили, потому что, по словам Ковалева, тогдашнее руководство страны хотело основываться не на копиях документов и свидетельствах людей, имевших отношение к советско-германским отношениям, а подлинников, как тогда считалось, не было856. Советская официальная историческая наука и пропаганда негативно относились к проблеме протокола вплоть до 1989 года.
Поворот произошел лишь по итогам работы комиссии Съезда народных депутатов СССР по политической и правовой оценке пакта Молотова – Риббентропа. Эксперты этой комиссии признали достоверность копий на основании результатов проведенной в 1988 года криминалистической экспертизы хранящегося в Архиве внешней политики России оригинала советско-германского пакта от 23 августа 1939 года и копии «секретного протокола» к нему с фотопленки из архива МИД ФРГ. Экспертиза установила, что русский текст копии «секретного протокола» содержит все общие и частные признаки пишущей машинки, на которой был отпечатан русский подлинник договора. Каких-либо признаков подделки западногерманского фотоснимка «секретного протокола» анализом копии с него выявлено не было. Подпись Молотова под «секретным протоколом» и сделанная им перед подписью рукописная запись соответствуют всем признакам почерка и подписи Молотова857.
«Вестник МИД СССР» № 4 за 1990 год опубликовал фотографии копий Секретного протокола, в 1990 году текст Секретного протокола был опубликован в двухтомнике «Год кризиса. 1938–1939. Документы и материалы»858, а в 1992 году – уже в XXII-м томе официального сборника МИД России «Документы внешней политики СССР»859. С тех пор никто из тех, кто опубликовал текст Секретного протокола не заявил о том, что он не соответствует действительности. Да и ни один из тех, кто кричит о том, что протокол – фальшивка, не обратился в Прокуратуру, Следственный Комитет России или в суд с требованием возбудить уголовное дела по статье о подделке документов и признать Секретный протокол ничтожным.
В архивах МИД России был обнаружен акт, фиксирующий передачу подлинников советско-германских «секретных протоколов» в апреле 1946 года заместителем заведующего секретариатом Молотова в Совете министров СССР Д.В. Смирновым старшему помощнику Молотова в МИД СССР Б.Ф. Подцеробу. Документ свидетельствует о том, что подлинники секретных советско-германских договоренностей 1939 года по крайней мере, в 1946 году у Советского правительства или у руководства КПСС, были. В том же архивном деле, где хранится «акт Смирнова – Подцероба», подшиты заверенные машинописные копии пяти советско-германских «секретных протоколов» 1939 года. Хотя по своему внешнему виду эти документы существенно отличаются от имеющихся в архиве МИД ФРГ фотокопий, по содержанию они идентичны860.
В постановлении II Съезда народных депутатов СССР от 24 декабря 1989 года отмечалось:
«5. Съезд констатирует, что протокол от 23 августа 1939 года и другие секретные протоколы, подписанные с Германией в 1939–1941 годах, как по методу их составления, так и по содержанию являлись отходом от ленинских принципов советской внешней политики. Предпринятые в них разграничения «сфер интересов» СССР и Германии и другие действия находились с юридической точки зрения в противоречии с суверенитетом и независимостью ряда третьих стран.
6. Съезд констатирует, что переговоры с Германией по секретным протоколам велись Сталиным и Молотовым в тайне от советского народа, ЦК ВКП(б) и всей партии, Верховного Совета и Правительства Советского Союза, эти протоколы были изъяты из процедур ратификации. Таким образом, решение об их подписании было по существу и по форме актом личной власти и никак не отражало волю советского народа, который не несет ответственности за этот сговор.
7. Съезд осуждает факт подписания «секретного дополнительного протокола» от 23 августа 1939 года и других секретных договоренностей с Германией. Съезд признает секретные протоколы юридически несостоятельными и недействительными с момента их подписания.
Протоколы не создавали новой правовой базы для взаимоотношений СССР с третьими странами, но были использованы Сталиным и его окружением для силового давления на другие государства в нарушение взятых перед ними Правовых обязательств»861.
После того, как стало известно, что в Москве Молотов и Риббентроп подписали пакт о ненападении, руководство зарубежных компартий занесло куда-то не туда. 25 августа ЦК компартии Франции опубликовал декларацию, в которой говорилось: «Заключение
