тщательно охраняемую дельту и ограбил храм бога Луны в Фарааде, захватив богатую добычу: множество ослепительно-красивых храмовых девственниц, а также драгоценности, золото, жертвенные сосуды, амулеты, талисманы и книги жуткой древней магии. Книги были самой страшной потерей, ибо даже сами жрецы никогда не осмеливались делать с них списки. Эти фолианты были уникальными и невосстановимыми и хранили тайное знание давно минувших эпох.
Набег Омвора породил множество легенд. Он со своей командой и похищенными девственницами на двух маленьких барках бесследно исчез где-то на просторах западных морей. Считалось, что они угодили в Черную Реку, грозное океанское течение, которое с неумолимой быстротой течет мимо Наата к краю земли. Но перед тем, как уйти в свое последнее плавание, Омвор выгрузил из трюмов награбленные сокровища и начертил карту, на которой указал место, где спрятал поистине бесценный клад. Карту эту он отдал на хранение своему верному товарищу, который стал слишком стар для морских переходов.
Сокровище так и не было найдено. Но говорили, что прошедшие столетия пощадили карту и она уцелела, спрятанная в столь же тайном месте, как и сам клад награбленного из храма бога Луны. С недавнего времени ходили слухи, что один моряк, получивший карту от праотцов, привез ее в Мируан. Миор Люмивикс через доверенных лиц как человеческой, так и сверхъестественной природы тщетно пытался отыскать этого морехода, зная, что Сарканд и другие колдуны города также заняты поисками.
Вот что мне было известно об этом деле; но пока я по распоряжению Миора Люмивикса поспешно собирал запас провизии, потребный для морского путешествия продолжительностью в несколько дней, учитель поведал мне еще кое-что.
– Я караулил Сарканда, точно ястреб, стерегущий свое гнездо, – рассказывал он. – Мои фамильяры оповестили меня, что он разыскал владельца карты и нанял вора, чтобы выкрасть ее, и это было все, что они смогли разузнать. Даже глаза моей кошки-демона, когда она попыталась заглянуть в его окно, ничего не увидели в непроглядной, как чернила каракатицы, тьме, которой он посредством своих заклинаний окружает себя, когда захочет… Но сегодня я пошел на очень рискованный шаг, поскольку иного выхода у меня не было. Выпив сок пурпурного дедайма, который погружает в глубочайший транс, я отправил свое ка в его охраняемую элементалями комнату. Элементали обнаружили мое присутствие и кольцом огня и мрака угрожающе окружили меня. Они боролись со мной и выгнали прочь… но я увидел… вполне достаточно.
Учитель прервался, приказав мне заткнуть за пояс священный магический меч, схожий с его собственным, но не столь древний, который никогда прежде не дозволял мне надевать. Я уже успел собрать провизию и воду и сложил все это в прочную сетку, которую без труда мог нести на плече за ручку. Этой сеткой мы пользовались в основном для того, чтобы ловить некоторых морских гадов, из которых Миор Люмивикс добывал яд, обладающий исключительной силой.
И лишь когда мы заперли все ворота и очутились на темных извилистых улочках, что вели к морю, учитель возобновил прерванный рассказ:
– Когда я заходил в покои Сарканда, оттуда как раз вышел какой-то человек. Я видел его совсем мельком, прежде чем шпалеры раздернулись и задернулись вновь, но я узнал бы его, если бы увидел снова. Он был молодым и довольно полным, но полнота его скрывала могучие мышцы, а желтое, почти девичье лицо с раскосыми глазами выдавало жителя южных островов. Из одежды на нем были только короткие штаны и матросские башмаки. Сарканд сидел вполоборота от меня, держа в руках желтый, как лицо того моряка, скатанный свиток папируса и приблизив его к ужасной четырехрогой лампе, в которую он заливает жир кобр. Лампа горела зловещим огнем, точно глаз вурдалака. Но я успел заглянуть через его плечо… и смотрел достаточно долго, прежде чем его демоны прогнали меня прочь из комнаты. Папирус действительно был картой Омвора. Он сморщился от времени, его попортили пятна крови и морской воды. Но заголовок, легенду и то, что нарисовано, все еще можно было различить, хотя письмена и старинные, которые в наши дни мало кто способен прочесть. На карте было западное побережье Зотики и омывающие его моря. Островок, лежащий к западу от Мируана, помечен как место, где зарыт клад. На карте он именовался островом Крабов, но, очевидно, это не что иное, как остров, который сейчас носит имя Ирибос. Его редко посещают, хотя до него всего два дня пути. Кроме него, на расстоянии сотен лиг нет никакого другого острова, ни на севере, ни на юге, за исключением нескольких пустынных утесов и маленьких атоллов.
Подгоняя меня, чтобы шел быстрее, Миор Люмивикс продолжал:
– Я слишком долго пребывал в обмороке, вызванном дедаймом. Кто-нибудь менее опытный совсем не проснулся бы. Мои фамильяры предупредили, что Сарканд вышел из дома добрый час назад. Он приготовился к путешествию и направлялся к пристани. Но мы обгоним его. Я думаю, он никого не возьмет с собой на Ирибос, желая сохранить клад в тайне. Он действительно могущественный и грозный соперник, но его демоны не могут перебраться через воду, поскольку по природе своей способны жить только на суше. Он оставил их здесь вместе с частью своей силы. Тебе не стоит беспокоиться об исходе нашего предприятия.
Пристань была тиха и почти пустынна, если не считать нескольких спящих мертвецким сном матросов, павших жертвой дрянного вина и арака, что подавали в портовых тавернах. В свете поздней луны, кривой и острой, точно тонкий серп, мы погрузились в нашу лодку и отчалили. Учитель держал румпель, а я взялся за весла. Мы пробрались сквозь беспорядочное столпотворение кораблей: галер и шебек, речных барж, шаланд и фелук, жавшихся друг к другу в древней бухте. Спертый воздух, чуть шевеливший наш высокий треугольный парус, был полон морских ароматов, зловония груженных рыбой лодок, пряных запахов экзотических грузов. Никто нас не окликнул, и с темных палуб до нас доносились лишь голоса вахтенных, объявляющих время на заморских языках.
Лодка наша, хотя маленькая и открытая, была сделана из казуарового дерева и очень прочна. Остроносая, с глубоким килем и высокими фальшбортами, она ни разу не подводила нас даже в жесточайших бурях, каких никак нельзя было ожидать на море в это время года.
Ветер, дующий над Мируаном из полей, садов и пустынных стран, стал свежее, как только мы покинули бухту. Он все крепчал, пока парус не надулся, как крыло дракона. Острый нос нашей лодки разрезал пенистые волны, и мы неслись к западу, держа курс на созвездие Козерога.
Далеко впереди, в
