"Мы готовы принять условия, на которых перешла к земской власти во Владивостоке колчаковская армия".
И настаивал на отдаче распоряжения НРА о прекращении действий против каппелевцев - воевать-то, мол, не из-за чего, и те и -другие стоят за одно и то же.
Никифоров к сентябрю уже начал избавляться от "владивостокского сепаратизма" - теперь партия нацеливала его в руководство ДВР. И знал он о планах строительства новой республики куда больше молодого генерала, поэтому откровения и предложения Войцеховского выглядели для него достаточно наивными. Два крепких корпуса, на которые действительно смогли бы опереться демократические силы ДВР, меньше всего нужны были большевикам в составе НРА. Да и вообще не забайкальские семеновцы с казачьими колебаниями настроений, а именно каппелевцы, продолжающие самоотверженно бороться за идею свобод и прав человека, выступали для коммунистов врагом номер один - учитывая и то, что они быстро завоевали себе популярность среди населения. Но прямо отказать генералу Никифоров тоже не мог - японцы еще не завершили вывод войск, и приходилось играть во взаимопонимание. Поэтому он отделался обещанием довести предложения Войцеховского до сведения правительства ДВР.
Красное руководство в это же время готовило своим противникам совсем иную участь. Уже разрабатывался и 27.09 был принят план Читинской операции. Стягивалось большое количество войск - и регулярных частей НРА, и партизанских соединений. У Семенова к сентябрю насчитывалось 18-20 тыс. штыков и сабель, 9 бронепоездов, 175 орудий. 3-й и 2-й каппелевские корпуса прикрывали белую территорию с севера и востока, располагаясь от Читы до ст. Бырка. С запада, вдоль железнодорожной магистрали Чита - Маньчжурия, держал позиции 1-й семеновский корпус. 15 октября, едва последний японский эшелон покинул пределы Забайкалья, войска Амурского фронта ДВР получили приказ о наступлении. Специально для японцев разыграли "мятеж". Части НРА переименовали в "Повстанческую армию", которая направила правительству ДВР послание:
"Мы как восставший народ, как партизаны не можем подчиниться вашему решению о перемирии и будем бороться до тех пор, пока не разгромим белых".
Нападение явилось совершенно неожиданным - казалось, все шло мирно. А для каппелевцев выглядело и бессмысленным "недоразумением". Они серьезно восприняли подготовку к Учредительному Собранию, искренне приветствовали движение к парламентаризму. И вот теперь "парламентаризм" обрушился на них. Но постепенно они оправились от неожиданности и 20.10 нанесли врагу ощутимый контрудар к северу от Читы и на центральном участке обороны. Однако силы были неравны. Многочисленные партизанские бригады и дивизии, собранные со всего Дальнего Востока и отлично вооруженные, обтекали со всех сторон, просачиваясь сквозь боевые порядки, создавая многослойную "кашу". Их подкрепляли красноармейские и народармейские полки. Сильные удары наносились под основание "семеновского выступа" с целью отрезать белые войска от границы, окружить и уничтожить. 21.10 3-й корпус Молчанова без боя оставил Читу, с большим трудом пробиваясь на юг. Легкой победы, несмотря на огромное превосходство, у НРА все равно не получилось. Каппелевцы нанесли ей еще целый ряд контрударов: 23.10 под Хараши-бири, 3.11 - под Хадабулаком, 13.11 - под Борзей.
1-й Семеновский корпус в тяжелых боях оказался расчлененным. Отдельные его части и отряды самостоятельно пробивались к границе. Другие соединения оттянулись к железнодорожной магистрали, где в районе станций Оловянная Борзя отражали натиск 1-го Забайкальского корпуса НРА. Белые войска и с востока, и с запада с боями отошли постепенно к Маньчжурской дороге, а затем стали отступать вдоль нее. Одну из главных задач Читинской операции уничтожить каппелевцев, не дать им уйти в Китай - красным выполнить так и не удалось. 21.11 сражение завершилось. Оба каппелев-ских корпуса и соединившаяся с ними часть семеновского перешли границу Маньчжурии, где были разоружены китайцами и осели в полосе КВЖД, в основном в "русском" Харбине. Какая-то часть разгромленного 1-го корпуса рассыпалась по Бурятии, Монголии и Туве в виде белопартизанских отрядов Унгерна, Бакича, Кайгородова, Казанцева и др. Другая часть перешла к красным или пополнила ряды партизан. Любопытно, что в этом числе оказались на службе большевиков именно те деятели, которые проявили себя беззакониями и насилиями во времена "атаманщины", включая даже печально знаменитых семеновских контрразведчиков. Подобные "специалисты" как будто лишь сменили хозяев, поскольку многие из них тут же оказались связаны с ЧК или Госполитохраной ДВР.
Сам атаман Семенов отправился в Приморье, где еще находились японцы и держалась коалиционная власть. Пытался добиться там поддержки, возродить Белое Движение. Но в декабре был выслан владивостокским правительством и уехал в Порт-Артур. Ну а большевики, устранив главных противников, перенесли столицу ДВР в Читу и начали наконец-то выборы в Учредительное Собрание. Без белых-то оно сподручнее. Да и результаты немножко другие...
Сразу после победы над Семеновым в Забайкалье началась волна террора. И, как ни парадоксально, он оказался направлен отнюдь не против активных участников "белого террора" - наоборот, теперь они очутились в числе тех, чьими руками осуществлялся "красный террор" - обрушившийся, как обычно, на людей, мешающих или способных помешать коммунистическому господству. В городах вовсю разошлась ГПО, вылавливая "белогвардейцев" и "контрреволюционеров".
Подчинение Госполитохраны ВЧК было практически неприкрытым - она не стеснялась даже пересылать в ЧК некоторых своих арестованных. По селам и станицам террор отдали на откуп партизанам. Использовать их в роли карателей тоже оказалось очень удобно. Никаких законов и распоряжений центральной власти они не признавали, так что "демократическая республика" выглядела вроде и ни при чем. А суд и расправа у партизан были короткими. Кого комбриг решит - того и в "расход". Если вообще не поленятся довести до комбрига, вместо того чтобы прикончить по пути "при попытке к бегству". Расправа тут пошла примерно по "донскому" сценарию 1919 года.
Уничтожалась казачья верхушка: кто-то когда-то избирался поселковым атаманом, кто-то высказывался против советской власти, кто-то просто оказался слишком богатым. Сводились старые счеты, накопившиеся в условиях гражданской войны, а то и раньше.
В этой обстановке и происходили выборы в Учредительное Собрание ДВР, когда запуганные и затерроризированные избиратели вынуждены были думать не о какой-то там политике, а о собственной жизни. Бесцеремонно расправлялись и с политическими соперниками. Так в ст. Зоргол партизаны убили кандидата от партии эсеров Я. Гантимурова, видного казачьего деятеля, объезжавшего станицы в ходе предвыборной кампании и явно одерживавшего верх в Приаргунье. В результате прошел большевистский кандидат, оставшийся в единственном числе. Избирательные комиссии, конечно же, тоже очутились под контролем коммунистов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
