Образы Григория Мелехова, Аксиньи, старика Мелехова, Натальи из «Тихого Дона», образы Нагульнова, Разметнова из «Поднятой целины», множество других героев Шолохова живут в душе читателя, разрушая целый ряд привычных схематичных представлений о жизни и людях, вызывая глубокую внутреннюю уверенность в правильности избранного социалистическим государством пути.
Нельзя не отметить еще одну сторону творчества М. Шолохова, имеющую немаловажное значение. Это чрезвычайно богатый, широкий словарь Шолохова, ярко отражающий изменения, происходящие под воздействием революции в народном языке и, специально, в языке колхозного крестьянства Дона. В этом отношении М. Шолоховым проделана неизмеримо большая работа.
К работе этой он подошел опять-таки со свойственными ему научной интуицией и художественным тактом, позволившим ему сделать тщательный отбор слов и речений, органически присущих строю народной русской речи, от засоряющих ее, чуждых ей, чисто местных и временных отклонений. Благодаря этому М. Шолохов является в нашей литературе одним из наиболее оригинальных и смелых созидателей нового литературного языка.
Право Михаила Александровича Шолохова на звание действительного члена Академии наук, польза, которую принесет здесь работа этого выдвинутого советским народом крупнейшего смелого таланта, несомненны, как несомненно то, что социалистические ученые всех специальностей с радостью будут приветствовать эту новую силу в своей среде.
Ал. Рабинович
В гостях у Шолохова
Артисты Вешенского театра казачьей молодежи и кинооператоры окружили писателя Михаила Александровича Шолохова, начали тормошить его и хором уговаривать идти сниматься.
– Да ну вас, ребята! – шутливо воскликнул Шолохов. – Что я – чеховский свадебный генерал, что ли? – Писатель отмахнулся и зашагал по заснеженной вешенской улице.
Шел он чуть вразвалку, простой, веселый, и не верилось, что это идет большой писатель, кандидат в академики, человек, чьи замечательные книги читают во всех концах мира.
От кинооператоров Шолохов бежал не случайно. Не любил он позировать перед аппаратом и говорить заранее заказанные слова. Съемка для него – мученье. В Вешках просмотрели мы кадры о жизни Шолохова, заснятые летом. Смотришь на экран и чувствуешь, сколько трудов стоило Михаилу Александровичу просидеть 10–15 минут перед аппаратом. На экране он скучный и сонный, не похожий на живого Шолохова, любящего жизнь во всех ее проявлениях. В то же лето кинооператору удалось найти способ заснять «настоящего» Шолохова: он поехал с ним на рыбалку.
Шолохов закинул удочки, оператор установил свою «вертушку» в прибрежных кустах. Вскоре Шолохов забыл о присутствии оператора. Страстный рыболов, он целиком был поглощен ловлей. Все внимание его было обращено на удочки.
Радости оператора не было предела. Он крутил ручку аппарата, перетаскивал его с места на место. И вдруг Шолохов закричал:
– Отойдите подальше! Рыбу пугаете.
Но все же Шолохов был снят таким, каков он есть, – простым и скромным, деятельным и жизнерадостным.
Вот и сейчас, находясь в Москве, он просто и внимательно слушает собеседника и, подумав, не спеша отвечает, рассказывает. Шолохов любит людей, любит говорить с ними, расспросить о делах, о жизни, поделиться своими мыслями. Михаил Александрович отлично обходится без заградительного кордона секретарей, не заставляет желающих побеседовать с ним ожидать часами «аудиенции». Он сразу располагает к себе простотой, задушевностью.
Разговорились о литературе.
С не меньшим интересом Шолохов беседовал бы и о зажиточности донских колхозов, о строящемся водопроводе в станице Вешенской или о театре. Но так уж вышло: с писателем началась беседа о литературе.
Михаил Александрович ведет большую переписку с начинающими писателями. Каждый день вешенский почтальон отгружает у дома Шолохова очередную партию пакетов, бандеролей. Здесь и рассказы, и пьесы, и повести, и даже романы.
– Вы спрашиваете, как я помогаю молодым авторам? Как с ними работаю?
И тут же отвечает:
– Если говорить прямо, то я помогаю молодым, как плохая литературная консультация. Мне присылают много рукописей из самых отдаленных мест. Но только незначительная часть этих произведений представляет интерес. У нас часто люди начинают писать, не зная толком, о чем они хотят написать. Юноша прочитал пять-шесть книжек, нахватался кое-каких сведений и уже строчит рассказ или повесть. Что можно ответить такому «писателю»? Отвечаешь обычно как в литературной консультации: учитесь, читайте. Прежде чем начать самостоятельную литературную работу, нужно многое узнать, многое прочесть. Есть люди, которые это знают и много работают над собой. Они относятся к своему вступлению в литературу серьезно, вдумчиво. Они знают, что написать художественное произведение, особенно хорошее, трудно, очень трудно. И мне, чтобы найти произведения таких людей, приходится читать много слабых, серых рукописей, давать отзыв, оценивать, советовать, как сделать лучше.
Ведь как бывает в литературных консультациях? Человек прислал рассказ, – ему отвечают «плохо». А такие ответы совсем не следует писать. Нужно дельно, толково объяснить, как построить рассказ. Иногда, впрочем, наши писатели охотно помогают молодежи. Но плохо, очень плохо, когда такой брат писатель не учит молодого, а сам переделывает, переписывает почти заново его произведение. Вещь печатают, молодой писатель читает ее, и ему уже кажется, что все это он сам написал, что все хорошо и что он прекрасно пишет. Как правило, новая вещь этого молодого писателя снова будет полна слабых эпизодов, недоработанных глав. Мне часто присылают рассказы весьма однообразные, похожие один на другой, которые, кстати, нередко появляются в периферийной печати. Авторы просят отзыва. Я пишу им: не торопитесь печатать свой рассказ, поработайте некоторое время, наберитесь знаний. Если автор – человек скромный, умный, не гоняющийся за дешевым у смехом, он работает, учится. А через год прочтешь его новый рассказ и видишь, что человек вырос, видишь, что у него еще много возможностей расти и расти. Вот так у меня установилась регулярная интересная переписка с молодыми авторами – студентом из Запорожья, бывшим рабочим Ростовского завода «Сельмаш» (сейчас он на учебе) и со многими другими.
Шолохов умолк и стал перебирать листы рукописи, сложенной аккуратной стопкой на столе: ни на один день не прекращается напряженная творческая работа над «Тихим Доном». Писатель относится к своей работе строже всякого критика.
Разговор коснулся новой темы – о нашей критике.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
