- Если это геологический вертолет, то я здорово отстал от жизни.
- Пойду встречать, - лаконично сказала китаянка, пропустив мимо ушей его замечание.
- Я тоже хочу их встречать! – заявила Пума, - Но пусть Рон не бьет меня по ушам.
- ОК, я тебя потом, дома побью, - весело пообещал он, - Если не забуду.
…
На широкой площадке у подножия колоссальной осыпи, вызванной землетрясением (по версии официальных властей Мпулу), или атомным взрывом (по версиям недоверчивой прессы), или колдовством «фтуту» (по версии местных жителей), собралось с десяток репортеров – всем было интересно послушать мнение доктора Ливэй Ву, геофизика из университета Ухань, и доктора Атала Чанди, тоже изветного геофизика, консультанта индийского консорциума «Gondwana-Geo» (оба собирались прибыть сюда на вертолете с китайского крейсера «Наутилус»). Вертолет приближался, и становилось видно: это не какая-нибудь летающая фитюлька, а мощный 15-тонный «Changhei». Репортеры, отходя подальше от центра площадки (мерно крутящиеся лопасти 20-метрового ротора внушали им кое-какие опасения) начали строить версии относительно научного оборудования, для перевозки которого мог понадобится большегрузный вертолет. Тем временем, «Чангхей» неожиданно-тихо опустился на площадку, бортовые люки раскрылись, и из них проворно попрыгали десятка четыре китайцев - крепкие молодые парни в тропическом камуфляже. Распугивая репортеров пронзительными гудками, к вертолету подкатила автоцистерна и грузовой фургон. Мгновенно обменявшись с шоферами парой фраз, одна группа парней стала тянуть шланг от цистерны, а другая –таскать какие-то небольшие контейнеры из фургона в вертолет. Трое (один из которых, вероятно, был руководителем группы, а двое тащили какой-то большой пластиковый ящик) уверенно направились к кампании, только что спустившейся с осыпи.
- Товарищ Юн Чун? – спросил руководитель.
- Да, - ответила китаянка, - а вы…
- Геологи, - сообщил он, - Вот, привезли вам специальный научный прибор (он дал знак своим спутникам, и они поставили тяжелый ящик на грунт). Мы приносим извинения, что не успеем поднять его до места работ. Мы очень торопимся.
- Не вопрос, поможем, - успокоил его Керк. Рон и Олаф кивнули в знак солидарности.
- Спасибо, товарищи, - серьезно сказал тот.
- Пардон, а где доктор Линвэй и доктор Чанди? – спросил Джек Хартли.
- Они летят следующим вертолетом. Извините, мы торопимся.
Все сорок китайцев, так же организованно и быстро, полезли обратно в вертолет, лопасти ротора опять раскрутились, тяжелая машина лениво взмыла в небо и взяла курс на запад. Фургон и автоцистерна уехали в сторону расположенного невдалеке скопления огромных ангаров, за забором с транспарантом: «Mpulu Experimental Geological Group - MEGG».
Ллаки легонько хлопнула задумавшуюся Жанну по спине.
- Давай посмотрим, что они такое привезли.
- Давай, - согласилась канадка, пытаясь на ходу сообразить, что означало представление, которое только что состоялось у нее на глазах.
Юн Чун, успевшая вытащить из ящика техническое описание, радостно сообщила:
- Это – сканирующий лазерный анализатор твердых проб. Очень полезная вещь. Можно определять квоты всех тяжелых элементов в образце. Просто засовываем камешек, и…
- Еще одни геологи, - перебила ее Пума, показывая пальцем в небо.
Второй «Чангхей» повторил путь первого с точностью до мелких деталей. Те же сорок крепких парней, заправка из автоцистерны, загрузка контейнеров из фургона, вынос еще одного специального научного прибора, и его укладка к ногам очаровательной Чун Юн.
- Геологический эхолокатор, - сообщила она, - Тоже очень хорошая вещь. Можно видеть профили пустот и разломов на глубине до сотни метров.
- Эти два ящика обязательно было возить на отдельных вертолетах? – спросила Пума.
- Ну, как тебе сказать? – китаянка задумалась в поисках ответа.
- Не так уж давно, - заметила Жанна, - я видела экологов, которые были чем-то очень похожи на этих геологов. Могу даже вспомнить место: озеро Тукаса, в Танзании.
Рон жизнерадостно улыбнулся:
- Ага, было дело. Но мы тогда там отдыхали, а эти китайские ребята – работают.
- Послушайте! – воскликнула канадка, - Кто-нибудь может мне объяснить, что тут происходит? Я же вижу, что это не геологи, а солдаты.
- Я могу, - ответила Ллаки, - но не всем репортерам, а только тебе, и по секрету. ОК?
- ОК, - подтвердила Жанна.
- Это - гуманитарная операция в соседнем Шонаока, - сообщила африканка, - китайцы гуманизируют с запада, с гор Итумбо, а мы - с востока, через границу. Я как раз сейчас туду еду. Тут недалеко. Могу взять тебя в кампанию. Что скажешь?
- Кто тебя сопровождает? – спросил Керк.
- Зачем? Что я, маленькая?
- Нет, - отрезал он, - звони команданте, пусть подсадит к тебе хоть одного стрелка.
- Ну, это пока он найдет лишнего стрелка…
- Давай, я с тобой съезжу? – предложил Рон.
- Так ты же в отпуске, - напомнила Ллаки.
- Я вообще больше не в армии, - уточнил он, - Я теперь эксперт оружейной фирмы. Но стрелять-то я не разучился, прикинь?
- И я – тоже! - вставила Пума.
- Может, останешься с ребятами? - спросил ее Рон, - Я не очень надолго.
- Тогда и я не очень надолго. Но вдруг ты задержишься? Кто тебя там накормит?
Рон погрозил ей пальцем.
- Ты очень упрямая женщина с ужасным характером.
- Да, - согласилась она, - Я пойду, принесу наши автоматы и разгрузки с магазинами.
Ллаки повернулась к Жанне.
- Ну, как, едешь с нами?
Канадка почесала в затылке, глянула в небо (на посадку как раз заходил третий по счету вертолет с «геологами»), и решительно сказала.
- Не смотреть же этот «День сурка»? К черту! Еду с тобой.
72 – ЭМИР и ПИЛОТ. Острый конфликт культур.
Дата/Время: 20 сентября 22 года Хартии. День.
Место: Воздушное пространство Эфиопии.
Борт транспортного самолета ВВС Сарджа.
У первого пилота Герхарда Штаубе было отвратительное настроение. Пожалуй, еще ни разу за 42 года жизни ему не было настолько мерзко и тошно, как сейчас, когда он сидел за штурвалом «Airbus-EX» - огромной, 80-метровой машины с рабочим весом 600 тонн, летящей на юго-запад над однообразным ландшафтом середины Африканского Рога. Он проклинал свою профессию – хотя очень любил летать, и был прекрасным летчиком. Он проклинал тот день, когда познакомился с этой грязной арабской сволочью, министром Османом Хакимом. Он проклинал день, когда подписал этот сраный контракт с эмиром
Тариком Аль-Акканом, и переехал из чистого и ухоженного Франкфурта в пропахший нефтью и говном Сарджа. Но больше всего Герхард проклинал тот день, когда принял ислам. Теперь он понимал, что его тщательно вели к этому шагу. Все эти разговоры о двойной надбавке для правоверных, о красивой вилле на берегу залива, которая будет подарена ему, Герхарду, лично эмиром Тариком. И еще - о четырех юных прекрасных девушках, никогда не знавших мужчины – опять-таки в подарок. Эмир Тарик щедр, и заботится о том, чтобы у его правоверных слуг все было хорошо в личной жизни.
Потом, через полгода, Герхард понял, что ему ни черта не подарили. В Сарджа все до последнего гнилого финика принадлежало Эль-Акану. Все остальные могли только пользоваться его щедростью, и только если он был к ним расположен. Тот, кто потерял расположение эмира – моментально лишался всего, в т.ч., порой и жизни. Тот, кто хоть раз осмелился перечить эмиру – терял его расположение автоматически. Итак: Герхард Штаубе, пилот первого класса, сертифицированный эксперт «International Civil Aviation Organization» (ICAO), стал рабом вонючего зажравшегося араба, капризного подонка в двадцатом поколении – причем стал им совершенно добровольно. Он сам себя продал в рабство за возможность пользоваться идиотской виллой на заливе, и трахать четырех молодых тупых телок, которые стремительно превращались в жирных жадных коров. И вот что интересно: слуги на вилле (они, разумеется, тоже являлись рабами эмира) сразу доложили Его Сраному Величеству, что почтенный Ибраим (таково было официальное имя Герхарда, мусульманина и гражданина Сарджа) подозрительно печален. Благодаря этому, Герхард, уже понявший, что надо смываться из этого эмирата, оказался лишен возможности выехать из страны. Конечно, нашелся благовидный предлог: эмир Тарик желает, чтобы его пилот всегда был под рукой – это почетный знак расположения…
Второй пилот Бахри Мусаваи, (ленивый кретин, которого вообще нельзя подпускать к пульту управления), негромко рыгнул, и уставился на приборную панель. Он мало что понимал в показаниях приборов, но его знаний хватало, чтобы увидеть: самолет идет в заданном направлении со скоростью 990 км/час на высоте 12000 метров. Убедившись в этом, Бахри вернулся к тому, чем занимался до того: к разглядыванию фото в журнале «Playboy» (по правилам эмирской цензуры, многие части женских тел были замазаны черным маркером, но Бахри это не мешало - он шумно дышал и часто облизывал губы). Герхарду стало уже окончательно тошно, он закурил сигарету и задумался о текущей ситуации. О том, что дело - дрянь. Не вообще, а конкретно сейчас.
