— Я знаю, что делать. — С этими словами Бев достала из кармана книжицу спичек. Переднюю обложку украшали фотографии (такие маленькие, что рассмотреть их без увеличительного стекла не представлялось возможным) претенденток на титул «Мисс Рейнгольд»[280]1958 года. Беверли зажгла одну спичку и тут же ее задула. Оторвала еще шесть и добавила к сгоревшей. Встала к ним спиной, а потом повернулась лицом, держа правую руку перед собой. Из сжатого кулака торчали белые концы семи спичек. — Тяните. — Она сунула руку Биллу под нос. — Тот, кому достанется сгоревшая спичка, останется наверху и вытащит остальных, если они начнут давать дуба.
Билл встретился с ней взглядом.
— Т-так в-вот че-его т-ты хо-очешь?
Она улыбнулась, и от этой улыбки ее лицо сделалось ослепительно красивым.
— Да, большой болван, именно этого я и хочу. А как насчет тебя?
— Я лю-ю-юблю тебя, Б-Бев, — ответил Билл, и ее щеки запламенели.
Билл же этого вроде бы и не заметил. Он внимательно изучал концы спичек, торчащие из ее сжатого кулака и наконец потянул за один. Ему досталась спичка с синей, несгоревшей головкой. Бев повернулась к Бену и предложила выбрать одну из шести оставшихся.
— Я тоже люблю тебя, — просипел Бен. Лицо обрело цвет спелой сливы, казалось, его сейчас хватит удар. Но никто не рассмеялся. Где-то в глубинах Пустоши опять запела птица. «Стэн может сказать, какая именно», — рассеянно подумал Ричи.
— Спасибо, — улыбнулась Бев, и Бен вытянул спичку. С синей головкой.
Она предложила спички Эдди. Тот улыбнулся, очень застенчиво, невероятно нежной и такой ранимой улыбкой:
— Что ж, я тоже люблю тебя, Бев, — и наобум вытянул спичку. С синей головкой.
Оставшиеся четыре спичечных конца в сжатом кулаке Бев протянула Ричи.
— Ах, как ше я лублу вас, мисс Скавлет! — проорал Ричи во всю мощь своих легких, рассылая губами воздушные поцелуи. Беверли лишь смотрела на него, чуть улыбаясь, и Ричи вдруг охватил стыд. — Я правда люблю тебя, Бев. — Он коснулся рукой ее волос. — Ты крутая.
— Спасибо, — ответила она.
Он вытащил спичку и посмотрел в полной уверенности, что ему досталась сгоревшая. Он ошибся.
Беверли предложила спички Стэну.
— Я люблю тебя. — С этими словами он вытащил спичку из ее кулака. С синей головкой.
— Ты или я, Майк. — Она повернулась к Майку, предлагая вытащить одну из двух оставшихся.
Он шагнул к ней.
— Я не так хорошо знаю тебя, чтобы любить, но все равно люблю. Наверное, ты могла бы преподать моей матери уроки крика.
Все рассмеялись, и Майк вытащил спичку. Тоже несгоревшую.
— Похоже, о-оставаться в-все ра-авно те-ебе, Бев, — указал Билл.
Смущенная — столько шума, и все зря, — Беверли разжала кулак.
Все увидели, что и у последней спички синяя, несгоревшая головка.
— Т-ты по-одменила с-спички! — возмущенно воскликнул Билл.
— Нет. — Никакого негодующего протеста, что могло бы вызвать подозрения, только крайнее изумление. — Честное слово, не подменяла.
Потом она показала им свою ладонь. Они все увидели чуть заметное пятнышко сажи, оставленное сгоревшей спичечной головкой.
— Билл, матерью клянусь!
Билл еще пару секунд смотрел на нее, потом кивнул. По общему молчаливому согласию все семеро вернули спички Биллу. Семь штук, с синими головками. Стэн и Эдди принялись шарить по земле под ногами, но сгоревшей спички не нашли.
— Я не подменяла спичку, — повторила Беверли, ни к кому не обращаясь.
— Так что же нам теперь делать? — спросил Ричи.
— Мы в-в-все спустимся вниз, — ответил Билл. — Потому что и-именно э-это от нас т-требуется.
— А если мы все отключимся? — спросил Эдди.
Билл посмотрел на Беверли.
— Е-если Бе-е-ев го-оворит п-п-правду, а о-она го-оворит п-п-правду, не о-о-отключимся.
— Откуда ты знаешь? — спросил Стэн.
— З-знаю, и-и-и в-все.
Вновь запела птица.
4
Бен и Ричи спустились первыми, остальные начали передавать им камни. Ричи брал их и отдавал Бену, который выкладывал каменный круг на земляном полу клубного дома, по центру.
— Достаточно, — наконец решил Бен. — Этого хватит. Остальные тоже спустились вниз, каждый с охапкой зеленых веток, порубленных топориком Бена. Последним — Билл. Он закрыл потайную дверцу и откинул закрепленное на петлях узкое окно.
— В-в-вот. Э-это на-аша ды-ымовая яма. У н-нас е-есть ра-астопка?
— Можете воспользоваться этим, если хотите. — Майк достал из кармана мятую книжку комиксов Арчи. — Я ее уже прочитал.
Билл одну за другой вырывал станицы, медленно и степенно. Другие сидели у стены, колено к колену, плечо к плечу, наблюдали, молчали. Напряжение нарастало.
Билл положил на бумагу маленькие веточки, посмотрел на Беверли:
— У те-е-ебя е-есть с-спички.
Она чиркнула одной, маленький желтый огонек вспыхнул в густом сумраке.
— Наверное, эта хрень все равно не загорится. — Ее голос слегка дрожал, и она поднесла спичку к бумаге в нескольких местах. Когда пламя почти добралось до пальцев, бросила спичку в середину маленького костра.
Потрескивая, взметнулись желтые языки пламени, выхватывая из сумрака их лица, с которых разом ушла напряженность, и в этот момент Ричи целиком и полностью поверил в правдивость индейской истории Бена, подумал, что так оно и было в те далекие дни, когда следовавшие за стадами бизонов (такими огромными, что от горизонта до горизонта покрывали землю, которая сотрясалась от их топота) индейцы знали о белом человеке только понаслышке или из легенд. В этот момент Ричи мог представить себе индейцев, кайова, или пауни, или как они там назывались, сидящих в дымовой яме, колено к колену, плечо к плечу, наблюдающих, как языки пламени вгрызаются в зеленое дерево, покрывая его горячими язвами, прислушиваясь к слабому, но устойчивому шипению сока, выпаривающегося из влажных веток, ожидая появления видения.
Да, сидя здесь, он мог во все это поверить… и глядя на серьезные лица своих друзей, которые пристально смотрели на языки пламени и обугливающиеся страницы, вырванные из комикса Арчи, принесенного Майком, Ричи видел, что они тоже в это верят.
Ветки занялись. Клубный дом начал заполняться дымом. Часть его, белая, как хлопковые дымовые сигналы в каком-нибудь вестерне с Рэндольфом Скоттом или Оди Мерфи, которые показывали по субботам, уходила через дымовое отверстие. Но, поскольку наверху воздух практически застыл, большая часть дыма оседала внизу. От его едкости жгло глаза и першило в горле. Ричи услышал, как дважды кашлянул Эдди, сухо, словно одна доска упала на другую… и вновь воцарилась тишина. «Не следует ему тут быть», — подумал он… но при этом чувствовал, что здесь Эдди самое место.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
