устройство отделений «собственной Его Величества канцелярии»; 2) издание «Свода законов»; 3) уничтожение ассигнаций; 4) меры для улучшения быта крестьян и 5) меры в области народного просвещения.
1. Собственная Его Величества канцелярия существовала и до императора Николая, но не играла заметной роли в управлении государством, служа личной канцелярией государя по делам, которые он брал в свое личное ведение. При императоре Николае в личное ведение государя взято было столько дел, что маленькая канцелярия очень разрослась и была поделена на отделения. Первое отделение канцелярии продолжало заведовать теми делами, которые раньше составляли ее предмет, то есть исполняло личные повеления и поручения государя, представляло государю поступающие на его имя бумаги и объявляло по ним его решения. Второе отделение было образовано (в 1826 г.) с целью привести в порядок русское законодательство, давно нуждавшееся в упорядочении. Третье отделение канцелярии (также с 1826 г.) должно было ведать высшую полицию в государстве и следить за законностью и порядком в управлении и общественной жизни. Чины этого отделения должны были «наблюдать, чтобы спокойствие и права граждан не могли быть нарушены чьею-либо личной властью, или преобладанием сильных или пагубным направлением людей злоумышленных». Но вскоре надзор за законностью вообще перешел в надзор за политическим настроением общества, и «третье отделение» заменило собой те тайные канцелярии по политическим делам, которые существовали в XVIII в. Четвертое отделение было основано после кончины императрицы Марии Федоровны (1828). Оно заменило собой канцелярию государыни по управлению теми образовательными и благотворительными учреждениями, которые император Павел по вступлении своем на престол (1796) передал в ведение своей супруги. Совокупность этих заведений (институтов, училищ, приютов, богаделен и больниц) впоследствии получила наименование «ведомства учреждений императрицы Марии» в память основательницы этого ведомства. Наконец, при императоре Николае кроме четырех постоянных отделений его канцелярии бывали еще временные. Николай все свое царствование держался обычая брать в свое непосредственное управление те дела, успех которых его особенно интересовал. Поэтому канцелярия императора Николая в государственном управлении всегда играла громадную роль.
2. Мы знаем, что в XVIII столетии попытки привести в порядок действующее законодательство не удавались. Не увенчались успехом и позднейшие законодательные работы Сперанского. Тотчас по воцарении император Николай обратил особое внимание на беспорядок в законах и поручил второму отделению своей канцелярии дело кодификации. Составление законодательного кодекса было вверено и на этот раз М. М. Сперанскому, который сумел постепенно приобрести полное доверие и привязанность Николая. Сперанский повел дело таким образом, что сначала собрал все законы, изданные с 1649 г., то есть со времени Уложения, а затем из этого собрания законодательного материала составил систематический свод действующих законов. Такой способ работы был указан самим императором Николаем, который не желал «сочинения новых законов», а велел «собрать вполне и привести в порядок те, которые уже существуют». В 1883 г. труд Сперанского был закончен. Было отпечатано два издания: во-первых, «Полное собрание законов Российской империи» и, во-вторых, «Свод законов Российской империи». Полное собрание заключало в себе все старые законы и указы, начиная с Уложения 1649 г. и до воцарения императора Николая. Они были расположены в хронологическом порядке и заняли 45 больших томов[14]. Из этих законов и указов было извлечено все то, что еще не утратило силы действующего закона и годилось для будущего свода. Извлеченный законодательный материал был распределен по содержанию в известной системе («Основные государственные законы», «Учреждения»; «Законы о состояниях»; «Законы гражданские» и т. п.). Эти-то законы и были напечатаны в систематическом порядке в 15 томах под названием «Свода законов».
Так было завершено крупное и трудное дело составления кодекса. Оно удалось благодаря исключительным способностям и энергии Сперанского, а также благодаря упрощенному плану работы. Собрать и систематизировать старый русский законодательный материал было, конечно, легче и проще, чем заимствовать материал чуждый и согласовывать его с потребностями и нравами русского общества или же «сочинять новое уложение» на отвлеченных, еще не испытанных жизнью, принципах. Однако и более простой прием, принятый при императоре Николае, удался так блестяще лишь потому, что во главе дела был поставлен такой талантливый и усердный человек, как Сперанский. Понимая все трудности кодификации, Сперанский не удовольствовался тем, что было им сделано для составления Свода: он предложил план устройства постоянных работ над исправлением и дополнением Свода в будущем. По этому плану «второе отделение» (превратившееся в одно из отделений государственной канцелярии) непрерывно следит за движением законодательства и постоянно вносит дополнения и изменения в Свод; когда текст какого-либо тома Свода существенно изменится от подобных дополнений и изменений, то его печатают новым «изданием» в отмену старых, и таким образом состав Свода постепенно обновляется в уровень с движением законодательства.
3. Император Николай наследовал от времени Александра большое расстройство финансовых дел. Борьба с Наполеоном и действие континентальной системы окончательно потрясли государственное хозяйство России. Усиленные выпуски ассигнаций были тогда единственным средством покрывать дефициты, из года в год угнетавшие бюджет. В течение десяти лет (1807–1816) было выпущено в обращение более 500 млн р. бумажных денег. Не мудрено, что курс бумажного рубля за это время чрезвычайно упал: с 54 коп. он дошел до 20 коп. на серебро и только к концу царствования Александра поднялся до 25 коп. Так и укрепился обычай вести двоякий счет деньгам: на серебро и ассигнации, причем один серебряный рубль стоил приблизительно 4 ассигнационных. Это вело ко многим неудобствам. При расчетах продавцы и покупатели обыкновенно условливались, какими деньгами (монетой или бумажками) произвести платеж; при этом они расценивали самые деньги, и более ловкий из них обманывал или прижимал менее догадливого. Так, например, в 1820 г. в Москве рубль крупным серебром ценили в 4 рубля ассигнациями; рубль мелким серебром – в 4 р. 20 коп. ассигнациями, а за рубль медью давали на ассигнации 1 р. 08 коп. При такой путанице люди бедные и мало понимавшие в расчетах несли убытки при каждой сделке и покупке. В государстве не существовало устойчивого курса ассигнаций; само правительство не могло установить его и сладить с произвольной расценкой денег (с «простонародным лажем»). Истинным злом для народного рынка был этот «простонародный лаж», произвольная оценка денежных знаков при торговых сделках. Крестьянин, продавая на рынке, например, сено, получал за него ассигнациями по 3 р. 35 коп. за серебряный рубль; а покупая себе тут же, на рынке, например, сукно, платил за него в лавке ассигнациями по 3 р. 60 коп. за серебряный рубль; иначе говоря, получив ассигнационный рубль за 30 коп., он должен был отдать его за 28 коп. Казна же держала на ассигнации свой курс и при приеме от того же крестьянина казенных платежей считала ассигнационный рубль в 29 примерно коп. Таким образом, в один
