— Да, — согласился с врачом Натан и взял себе на заметку.
— Уверен, что ничего страшного. Занервничал на высоте, подскочило давление… Обратитесь к психологу, прежде чем в следующий раз решите лететь.
— Давление! — произнес Боровский и оцепенел.
Он продолжал внимательно смотреть на врача, он кивал головой всякий раз, когда к нему обращались. Но в голове ученого застряло ужасное слово «давление…» и не пропускало мимо себя никакой другой мысли. Все лишнее отметалось, словно Натан не консультировался у специалиста, а решал задачу и нашел ответ там, где меньше всего ожидал.
Весьма озадаченный Натан Валерьянович покинул кабинет и свернул к лестнице.
— Учитель! — кинулся за ним Оскар. — Ну?.. Сердце?
— Сердце, — кивнул Натан, не сбавляя шага. — Именно, Сердце!
— И что? — спросил ученик.
Натан остановился между первым и вторым этажом, пропустил мимо себя медсестер, несущих железные банки, подождал, пока медсестры закроют дверь на этаж.
— В каком кармане ты, дурень, вез камень?
— Здесь, — Оскар хлопнул себя ладонью в грудь.
— Так я и знал! — воскликнул Натан. — Так я и думал!
— Что случилось, Учитель?
— Как тебе пришло в голову?.. — устыдил ученика Боровский. — Оскар, ты сунул Сердце Греаля в нагрудный карман! Это все равно, что таращиться в Глаз без фильтра и зеркала.
— Но я…
— Забыл, что низкое давление активирует процессы в кристаллах? Ты забрался в самолет, дождался, когда он наберет высоту, и сунул Сердце за пазуху?! На что ты рассчитывал? Кем ты себя возомнил? Ангелом или сверхчеловеком? Или ты от страха перестал соображать? — не дожидаясь ответа, Боровский спустился в фойе и вышел на стоянку. Виноватый ученик поволокся следом. — Ты понимаешь, что мог погибнуть? — негодовал Натан. — Если б пассажиры не сняли с тебя куртку, тебя бы не было в живых. Ты понимаешь это?
— Я понял, Учитель.
— Что ты понял? Оскар, когда ты научишься думать, прежде чем действовать? Когда ты поймешь, что техника безопасности важнее всего остального, иначе «остальному» не бывать! Не бывать! — от ярости Натан затопал ногами.
— Я понял…
— Сейчас ты понял, — согласился Учитель, — а что ты натворишь завтра? Мне страшно подумать!
— Учитель…
— Все! Больше никаких поездок и никаких камней! Прежде, чем что-то сделать, ты представишь мне подробный план действия и только после моего разрешения будешь его выполнять, — Боровский усадил ученика в машину и хлопнул дверью.
Компания медработников, курящих под козырьком, проводила машину со двора удивленными взглядами.
— Я ждал от тебя звонка, — ворчал Боровский, — ты не позвонил. Я попытался связаться с Женей — его телефон молчит. Тоже неразумное создание! Как так можно? Просил же обоих, как взрослых людей просил, не можете звонить — хотя бы держите при себе телефоны! Ну, что ж вы за люди такие?
— У Жени молчит телефон? — удивился Оскар. — У Жени по пять заряженных мобильников в каждом кармане. Не может быть. Значит, электричество кончилось.
— Может, кончилось, а может, нет, — злился Натан. — Сиди и гадай. Ввязываетесь в серьезные дела и ведете себя как мальчишки!
— Нет. Там что-то случилось, Учитель! Когда вы звонили?
— После нашего возвращения. Те два дня, что ты провел в клинике, Женя не выходил на связь. Я начинаю опасаться, что ситуация изменилась не в лучшую сторону.
— А в какую? — не понял ученик.
— Возможно, мы своими телефонными интервенциями сдвинули хронал. Если так, то Женя перестал быть для нас доступным даже на уровне связи.
— Мы не могли. Каким образом, Учитель?
— Не знаю, — разозлился Натан еще больше. — Я просто перестаю понимать, что происходит вокруг. Я всем вам, обманщикам, верю на слово, а потом не могу понять, где мне морочат голову, а где происходят страшные вещи… непоправимые. Что за анализы Женя делал у Стаса?
— Анализ препаратов, — напомнил Оскар.
— И я так считал, потому что верил. Еще немного и я перестану верить даже самому себе. Он что-нибудь говорил по поводу генетического анализа Ниночки?
— Мне — нет. Да что вы! Он бы никогда в жизни… Она же инопланетянка. Это же натуральный скандал.
— Нет, — возразил Натан. — Она — человек!
— Не понял.
— Чего тут не понять? Ниночка — человек.
— Вы видели ее морду, Учитель? Если Ниночка — человек, значит мы все — инопланетяне.
— Не исключено, — согласился Боровский.
Поздней ночью в квартиру Кушнира постучали. Аркадий Давидович прильнул к глазку. Спросонья он не сразу узнал гостя. Шапка была надвинута на глаза, сумка прижата подмышкой. Гость с интересом рассматривал гравировку с фамилией нового хозяина квартиры. Аркадий Давидович только вчера получил ее из мастерской и установил на место старой, отцовской.
Дверь открылась. Гость вытер ноги о циновку и проник в прихожую.
— Золото? — спросил Кушнир.
Гость заглянул в коридор, скинул ботинки, направился в кабинет. Арик включил свет, но гость его тут же выключил и придвинул стул к рабочему столу ювелира.
— Стал бы я ради золота будить тебя среди ночи, — сказал гость. — Штору закрой. Никто не должен знать, что я здесь. Даже Учитель.
Арик опустил на окно черный занавес и включил настольную лампу.
— Ну?.. — спросил он, расположился за столом отца и вопросительно поглядел на пришедшего.
— Заказ есть. Возьмешься?
— Может, возьмусь. Не хватало мне раньше времени накрыться задней обложкой.
— Чего? — не понял гость.
— Я говорю, задней обложкой преждевременно накрыться не хочется. Хочется, как бы, пожить. Что за заказ? Если огранка — я пас. Я — хреновый огранщик, но хорошего специалиста найти могу. Показывай.
Оскар выключил настольную лампу, достал из портфеля фонарь, и комната озарилась мерцающим светом.
— Надень это на голову, — велел он Арику и проследил, чтобы очки с фильтром и зеркалами имели правильный угол. Он постелил на стол салфетку и выложил на нее два красных кристалла. Один побольше, другой поменьше. — Вот, — объявил Оскар. — Из одного большого надо сделать два маленьких.
— Можно хоть лупу взять?
— Лупу можно.
— А можно включить нормальный свет?
— Если хочешь дополнительную дыру в череп…
— Этот — Глаз Греаля? — догадался Арик и поднес к лупе малый кристалл.
— Глаз и Сердце. Мне нужно три Глаза. Срочно.
— Этот камень я отвозил Русому? — узнал ювелир. — Точно, этот. Зачем тебе два? Что-то я сбился со счета. Должно быть три камня?
— Три, — согласился Оскар.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
