еще не одолевал.
«Я даже знаю почему, – подумал Мрак невесело. – Но потерять честь хуже, чем потерять жизнь».
С него сбили цепи и, пока растирал занемевшие кисти рук, принесли его секиру, круглый щит и зачем-то два дротика. Горный Волк стоял в окружении артанцев, а Шулика что-то ему втолковывал, указывал на Додона. Горный Волк кивал, лицо перекашивалось злобой.
Они сошлись на середине двора. Мрака подбадривали криками, даже артанцы смотрели сочувствующе. Закованный в бронзовые доспехи Горный Волк был свежим и жаждущим крови, а его противник стоял с голой грудью, темные волосы слиплись в крови и так засохли. Все знали, что злодейское убийство гостей далось Додону очень дорого. Один только этот воин, перед тем как упасть от изнеможения, поразил сильнейших богатырей Куявии.
– Давай! – сказал Горный Волк и захохотал. В глазах вспыхнула жажда убийства. – Иди сюда, мясо для моего меча!.. Трава для моей косы смерти!
Он мощно передернул плечами, показывая, как быстр и горяч, захохотал снова. Наружу рвалась звериная мощь, он рычал и ревел от предвкушения лютого боя, пусть даже короткого, пусть даже не разогреется, но все же услышит сладостный удар своего меча, в лицо брызнет горячая кровь врага, в ушах, как сладкая песнь, зазвенит отчаянный вопль сраженного им, его силой, его руками!
Первый же удар был так тяжел, что Мрака отшвырнуло к стене. В голове загудело. Горный Волк еще хохотал, когда Мрак оттолкнулся от стены. Он сам чувствовал, как его движения замедлились из-за ран и секира вместо того, чтобы ударить противника в лоб, лишь скользнула по блестящему панцирю. Все же Горный Волк сделал несколько поспешных шагов назад, чтобы устоять на ногах. От неожиданности ахнул, а из артанцев кто-то одобрительно присвистнул:
– Этот лохматый чего-то стоит…
– Стоит того, что о нем рассказывают, – добавил второй.
Горный Волк пригнулся, глаза его, как два отравленных кинжала, уперлись в лицо Мрака:
– Ты умрешь не сразу! Я брошу тебя в пыль с перебитыми ногами и руками…
С ревом он обрушивал тяжелые удары, стараясь сокрушить, повергнуть, вбить противника в землю. Кисти рук Мрака занемели, он едва удерживал секиру обеими руками. Рана на лбу открылась, соленое чувствовал и на губах, а Волка видел сквозь красный туман.
Он с трудом увернулся от разящего меча, ударил Горного Волка. Тот лишь оскалил зубы, Мрак едва успел заметить над головой блеск металла и, даже прикрывшись секирой, ощутил, как она рухнула ему на голову. В глазах вспыхнули звезды. Он упал на спину, сквозь кровавый туман в глазах видел, как надвигается чудовищная фигура, видел злую усмешку на отвратительном лице, видел, как поднимается меч для последнего удара…
В последний миг отчаянно дернулся вправо, лезвие ударило в камень, оглушив визгом металла по камню. Бок опалило болью. Он с трудом поднялся на колени, выдержал удар меча, выставив обеими руками над головой секиру, руки онемели по локти, кое-как поднялся на ноги, и тут же страшный удар бросил его на землю. Он ударился головой о каменную стену. Волк с ревом надвигался, Мрак закрылся секирой, выдержал еще пару ударов, в ответ сумел ударить сам, смутно слышал чей-то крик, но тут же опять упал. Он поднялся, и снова в голове взорвалось от грохота и жуткой боли.
Он все поднимался, избитый и окровавленный, и в толпе потрясенно молчали. Наконец поднялся с выщербленной секирой только в одной руке, а другая, залитая кровью и обезображенная, бессильно висела вдоль тела. Кто-то из артанцев не выдержал:
– Такого бы да на нашей стороне!
– Да уж…
А Шулика пробормотал:
– Это мы можем быть на его стороне или не на его.
Когда Мрак поднялся в десятый или одиннадцатый раз, среди артанцев пробежал говор:
– Он из бронзы, что ли?
– Куда там бронзе… уже б сломался.
– Что за… человек ли вообще?
– Человек, – ответил голос Шулики. – Как раз он – человек.
Мрак тряхнул головой, и капли крови на мгновение очистили взор. Волк надвигался ухмыляющийся, огромный, несокрушимый. Внезапно к Волку сзади подошел Шулика. Рука артанца властно схватила Горного Волка за плечо:
– Погоди!
Волк раздраженно дернул плечом:
– Чего еще?
– Мои воины требуют жизни для этого человека.
Волк вскинул брови:
– Жизни?
– И свободы, – добавил Шулика, вспомнив про обещание Волка бросить варвара в пыль с перебитыми ногами и руками. – Пусть уходит… как есть. Если не умрет от ран, что случится скорее всего, то, значит, и наши боги желают ему жизни.
– Что? – взревел Волк.
В ярости он стал еще выше ростом, раздался в плечах, и вид его был ужасен, как у самого бога сражений. Устрашенные артанцы, однако, по движению руки Шулики выставили копья. Острия почти упирались Волку в грудь. Другие взяли на изготовку боевые топоры.
– Пусть уходит, – повторил Шулика настойчивее. – Их было двое. Один ценой жизни защитил кордоны Куявии, второй только что защитил ее честь. Убив его, мы потеряем больше.
Волк, казалось, вот-вот кинется на артанцев. Глаза его полыхали огнем, лицо дергалось. С трясущихся губ потекла желтая пена. В глазах росло и ширилось безумие. Рука крепче стиснула рукоять меча, и Шулика повторил громче:
– Пусть уходит. Ты сразишься, когда он будет стоять на ногах. Нет чести в победе над раненным не тобой. А у тебя есть другая задача.
Мрак видел, как огромным усилием воли Волк взял свою ярость в кулак. Взгляд очистился от сумасшествия, и Мрак внезапно понял, что хотел сказать Шулика. Да, границы Куявии подтверждены. Артания не получит ни пяди ее земли. Но в самой Куявии трон может занять более дружественный к Артании тцар!
В гудящей от боли голове Мрака мелькнуло только одно имя. Если Волк сейчас убьет Додона и его слуг, то Светлане не уйти от его рук.
– Нет, – прохрипел он. Выплюнул сгусток крови размером с кулак, прохрипел громче: – Нет… Я не дам этому трусу уйти от боя.
Артанцы зароптали, а Волк повернулся как ужаленный:
– Я трус?
– Подлейший, – прошептал Мрак. – Сражайся.
Шулика тревожно посмотрел вокруг, лица артанцев были хмурыми, сказал торопливо:
– Ты – герой, признаю. И ты сразишься с ним… потом.
– Нет, – качнул головой Мрак. – Это подлейший из людей. Его не женщина породила. И долг каждого на свете – сражаться с ним. Не откладывая.
Мальчонка из толпы бросился к Мраку, с плачем попытался выпихнуть его из круга. Мраку показалось, что он узнал малыша, хотя в гудящей голове был только горячечный туман. Обезумевший от ярости Волк, по губам которого пена потекла еще гуще, ухватил мальчишку за волосы с такой яростью, словно
