в чем тут обида для тебя, — сказал я.
— А вдруг он их возьмет, — сказал Нед.
Наконец настал тот день. Эверби послала за мной, и я пошел через весь город и пришел в улочку, где стоял кукольный с виду домишко, Бун купил его на те деньги, которые выплачивал деду по пятьдесят центов каждую субботу. При ней была сиделка, и ей следовало бы лежать в постели. Но она ждала меня, сидела в халате на стуле и даже подошла к люльке и стояла, опираясь на мое плечо, пока я его разглядывал.
— Ну что? — спросила она. — Как он тебе показался? Мне он никак не показался. Младенец как младенец, уже такой же уродливый, как Бун, но не такой громадный — до этого ему оставалось ждать еще лет двадцать. Я так и сказал.
— Как оно зовется?
— Не «оно», а «он», — сказала она. — Не догадываешься?
— О чем? — спросил я.
— Его зовут Люций Прист Хогганбек, — сказала она.
Перевод Э. Линецкой и Н. Рахмановой
Послесловие
Весной 1940 года, вскоре после выхода «Поселка», Фолкнер сообщал своему редактору Р. Хаасу, что у него возник замысел нового романа. «Это будет нечто в духе Гека Финна, — писал он. — Обыкновенный мальчишка лет двенадцати — тринадцати; взрослый белый мужчина с умом ребенка — сильный, добрый, храбрый, честный и совершенно безответственный; впавший в детство негр-слуга — своевольный, ворчливый, эгоистичный и весьма плутоватый; уже немолодая проститутка, обладающая сильным характером, благородством и здравым смыслом; и украденная скаковая лошадь, которую на самом деле никто из них не собирался красть. История состоит в том, как они — без гроша за душой — проделывают путь в тысячу миль, пытаясь скрыться от полиции, чтобы успеть вернуть лошадь владельцу. Их путешествие продолжается несколько недель…За это время мальчик взрослеет, становится мужчиной и, главное, хорошим человеком, в первую очередь под влиянием проститутки. Его опыт в миниатюре повторяет весь опыт юности, который формирует характер человека. Он проходит через такие испытания, которые для его родителей, принадлежащих к среднему классу, равнозначны разврату, разложению и даже преступлению; но это учит его храбрости, и чести, и благородству, и гордости, и состраданию. Он пропадает из дома всего лишь на несколько недель, но как только его мать снова встречается с ним, она понимает, что произошло с сыном, и говорит, рыдая: «Он больше не мой ребенок».
На протяжении двадцати с лишним лет этот замысел так и оставался неосуществленным. Правда, Фолкнер использовал сам пикарескный сюжет путешествия через всю Америку с украденной лошадью для вставной новеллы к роману «Притча» (1954), но с другим набором персонажей и без какой-либо связи с темой взросления юноши. И только в 1961 году, когда писатель, несколько неожиданно для самого себя, снова ощутил прилив творческой энергии, он вернулся к старому замыслу и начал работу над романом «Похитители», первоначально названному «Конокрады» («The Horse Stealers»).
Тематически «Похитители» примыкают к довольно большой группе произведений Фолкнера («Непобежденные», «Сойди, Моисей», «Осквернитель праха» и ряд рассказов), в которых определяющее значение имеет становление юного героя, теряющего нравственную «невинность» и получающего новый статус, его «инициация» в сложный и противоречивый мир взрослых, в диалектику нравственных антиномий. Однако здесь — пожалуй, впервые у писателя — тема «инициации» разрабатывается преимущественно в комическом плане («Эта книга становится все смешнее и смешнее», — говорил о «Похитителях» сам Фолкнер). Возможно, со сменой тональности связано и появление в романе целой группы новых для йокнапатофского цикла персонажей. Из всех главных действующих лиц «Похитителей» лишь квартерон Бун Хогганбек, «горе-охотник» из книги «Сойди, Моисей», относится к постоянным йокнапатофцам. Остальные же — члены семьи Пристов и Нед Маккаслин — в других произведениях Фолкнера даже не упоминались. Для того чтобы новые жители Йокнапатофы не выглядели в ней чужаками, Фолкнер породняет их с кланом Маккаслинов, о котором рассказывалось в книге «Сойди, Моисей» (см. генеалогию в комментарии к т. III наст. изд.): дед рассказчика «Похитителей», банкир Люций Квинтус Карозерс Прист (Хозяин) оказывается мужем родной сестры Карозерса Маккаслина Эдмондса (Каса), а квартерон Нед — внуком основателя клана, старого Люция Квинтуса Карозерса Маккаслина, и одной из его наложниц-негритянок и, следовательно, приходится единокровным родственником всевозможным Бичемам.
Кроме Маккаслинов и Бичемов, в романе упоминаются и многие другие постоянные персонажи йокнапатофского цикла: шериф Хэмптон («Поселок») и его внук, тоже шериф («Сарторис», «Осквернитель праха», «Город», «Особняк» и др.); доктор Пибоди («Сарторис», «Шум и ярость», «Когда настал мой смертный час», «Поселок» и др.); аптекарь Билл Кристиан («Город», «Особняк», рассказ «Дядюшка Билл»), судья Стивене, отец окружного прокурора Гэвина Стивенса (трилогия о Сноупсах и др.); майор де Спейн («Авессалом, Авессалом!», «Сойди, Моисей», «Осквернитель праха» и др.) и его сын Манфред («Город», «Особняк» и др.); генерал Компсон, дед героев «Шума и ярости» («Авессалом, Авессалом!», «Сойди, Моисей», рассказ «Справедливость» и др.); потомок индейских вождей Сэм Фазерс («Сойди, Моисей», рассказ «Справедливость», «Осквернитель праха»); охотники из книги «Сойди, Моисей» Уолтер Юэлл и Боб Легейт; механик Баффало («Город»); хозяйка публичного дома в Мемфисе мисс Реба Риверс со своим окружением («Святилище», «Особняк»).
Для понимания романа весьма важен его подзаголовок «Роман-воспоминанне», имеющий несколько функциональных значений. Во-первых, он прямо указывает на сам способ построения повествования от лица шестидесятипятилетнего Люция Приста, который рассказывает внуку о своем детстве, вспоминая далекое прошлое. Большая временная дистанция между описываемыми событиями и единой точкой зрения на них (прием, уникальный для Фолкнера) сообщает рассказу героя интонацию ностальгической грусти по утраченному раю детства. Его позиция, более чем когда-либо у Фолкнера, приближена к позиции авторской, и весь роман приобретает черты лирической реминисценции, преобразованного «воспоминания» самого писателя, который намеренно подчеркивает автобиографичность книги, включая в нее материал собственной семейной хроники. Так, отец рассказчика, Мори Прист, носит то же имя и занимает в Джефферсоне то же положение, что и отец Фолкнера, владелец конюшни в Оксфорде. У Пристов, как и у родителей писателя, — четверо детей, причем их няньку-негритянку, как и няньку четырех братьев Фолкнеров, зовут Кэлли.
И наконец, подзаголовок романа имеет непосредственное отношение и к его тематическому ядру, ибо «инициация» юноши совершается у Фолкнера в традиционном, упорядоченном обществе, которое имплицитно противопоставляется распавшемуся порядку современного мира — противопоставляется как воспоминание о «золотом веке», сменившемся «веком железным». В этом смысле «Похитителей» можно рассматривать как реплику на известный роман Дж. Сэлинджера «Над пропастью во ржи», юный герой которого, подобно Люцию Присту в «Похитителях», впервые сталкивается с жестокими реальностями «взрослого» бытия. Выступая перед студентами Виргинского университета, Фолкнер говорил, что трагедия Холдена
