— А если магией?
— Думаете, я не пробовал? — с досадой отозвался Лонгсдейл. — После того, как его обработал ифрит, магия с него сползает, как гнилая плоть с костей.
— А есть еще способы?
Лонгсдейл глубоко задумался, теребя язычок закладки. Пес, который мирно лежал под окном, поднял морду и издал короткий урчащий звук. Консультант перевел глаза на собаку, и минуту–другую эти двое пристально смотрели друг на друга.
— Ну, раз у нас нет его крови, чтобы установить тожество с костями, то можно попробовать выяснить, жив он или мертв. Это лишь косвенное указание, оно не прояснит личность убитого, но…
— Хотя бы мы узнаем, был ли у Грейса шанс поучаствовать в событиях после пожара, — проворчал Натан. — А что для этого надо?
— Частица плоти. Кожа, слюна, опять же кровь… Волосы.
— Ну–ну, — хмыкнул комиссар. — Если учесть, сколько средств от облысения мы нашли, то с волосами у Грейса было негусто.
— Попробую собрать с щетки. Правда, результат не гарантирую. Вот была бы кровь…
— Валяйте. Второй вопрос. Вы думали, что ваш взломщик мог быть тем же человеком, который запер ифрита в церкви и прогнал его из дома Шериданов?
— Думал. Но я ничем не могу это подтвердить.
— А думали, что это он приманил ифрита к вашей ограде?
На лице консультанта отразилось искреннее изумление.
— Но зачем? Зачем сперва запирать ифрита, потом натравливать на меня, а потом снова защищать от него людей? Здесь же нет логики!
— Люди — существа загадочные, — философски заметил Бреннон. — А с мотивами у нас вообще полный мрак. Мы так и не знаем, почему был убит человек в церкви, зачем выпустили ифрита, почему он вылез из храма именно тогда, когда мы увозили кости, почему он пришел к вам и зачем какому–то неизвестному защищать дом моей сестры. И почему он не смог защитить Фаррелов.
— Это был третий вопрос? — несколько удивленно спросил Лонгсдейл.
— Нет. Третий у меня не вопрос, а просьба. Я хочу допросить Рейдена в вашем присутствии. Мне кажется, парень что–то скрывает.
— Ладно. Когда?
— Завтра утром, в десять, у нас совещание по делу. Вам обоим тоже надо быть. Как закончим — так и займусь. Есть идеи насчет книжки?
— За истекшие двадцать минут не появились, — сухо сказал консультант. Натан взял записную книжку и посмотрел на надпись.
— Вы говорили, что это элладский. А сколько букв в элладском алфавите?
— В классическом — двадцать семь.
— А в нашем — двадцать шесть, — Натан хмыкнул. — Одна лишняя. А то он мог бы обозначать буквы нашего алфавита соответствующими им по номеру элладскими.
— Если бы все было так просто, — буркнул Лонгсдейл. — Я уже пробовал.
Комиссар задумчиво постучал книжкой по ладони.
— Вообще это странно. Зачем он зашифровал запись и от кого прятал? Ведь, в сущности, запрятать один листок гораздо проще, чем целую книжку.
— Зато и потерять его проще.
— Тоже верно, но тут важнее вопрос — зачем. Зачем ему что–то шифровать и прятать от самого себя? Это его почерк, я сравнил вчера с другими письмами.
— Ну отчего же, многие шифровали свои дневники и записи.
— Именно, дневники и записи, а не одну–единственную строчку в пустой записной книжке. И если мы поймем зачем, то найдем и ключ к шифру.
Пес издал полный скепсиса звук. Натан поскреб бородку. Лонгсдейл выжидательно смотрел на него снизу вверх. Бреннон присел на край ванны.
— Я думаю, что их было двое, — наконец неохотно признался комиссар. — Доказать не могу, но думаю.
Пес заинтересованно на него уставился.
— Кого двое?
— Хилкарнский Душитель состоял из двух человек. Косвенно это подтверждает тот факт, что кровь на шапочке Роберта Линча принадлежит не Грейсу. Был еще кто–то. Потому что я сомневаюсь, что без ведома священника можно устроить в церкви сначала могильник, а потом — ворочать плиты пола. При чем сперва каждую плиту надо вытащить, прокопать дыру под этот ваш сосуд с душой, а затем вернуть все как было. В конце концов, проделать это вдвоем гораздо проще, чем в одиночку.
— Ну, с магией можно и одному управиться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ага. Магией у нас вполне вероятно владел Грейс. Если кровь на шапочке Роберта не его, то он, скорее всего, занимался колдовством, а грубую работу поручил соучастнику. Скрывал от него лицо, дабы этот человек не мог его выдать, если попадется. Кстати, — встрепенулся Бреннон, — надо допросить прихожан на предмет ремонта полов. Он ведь мог собрать, гм, сосуды с душами в кладовке, а потом разом разложить их под плитами?
— Да. Но при чем здесь запись в книжке?
Натан хмыкнул.
— При том, что соучастники преступления далеко не всегда пылают друг к другу братской любовью. Может быть, наш патер не доверял партнеру и на всякий случай решил обезопасить тылы.
— Зашифровал имя сообщника в отдельной записной книжке? — недоверчиво спросил Лонгсдейл. — Зачем?
— Может, настолько боялся… — Бреннон осекся. Черт, да если Грейс владел магией, то стал бы он кого–то боятся? Или… или все было наоборот! — Слушайте! Но ведь это Грейс мог бы только исполнителем! Тогда многое сходится…
— Вы теперь собираетесь искать этого второго?
— Нет, — ответил Натан. — Мы собираемся искать улики и свидетелей. А вы пошарьте в его библиотеке в поисках какой–нибудь литературки на элладском. Грейс не стал бы шифровать запись так, чтобы никто из посторонних не смог ее прочесть. Значит, и ключ должен быть такой, чтобы его могли найти.
— А если вы ошибаетесь?
— Если ошибаюсь, — флегматично сказал комиссар, — то вам предстоит несколько дней напрасного труда.
* * *
Когда Бреннон наконец добрался до дома Шериданов, то обнаружил перед ним две дорожных кареты. Старик–кучер при виде комиссара радостно оскалил в ухмылке все шесть зубов. Натан с облегчением перевел дух и посторонился, пропуская пару слуг, которые волокли огромный сундук. Беннет Бреннон, явившийся на зов сестры, беседовал у крыльца с ней и Джозефом, а двое его младших сыновей в саду вовсю увивались вокруг Пегги вместо того, чтобы приносить пользу семье. Комиссар хмыкнул и уже шагнул к воротам, когда его окликнули. На зов этого голоса он поспешил бы в любое время, тем более — сейчас, когда он не видел его обладательницу уже несколько дней.
— Здравствуйте, — с улыбкой сказала миссис ван Аллен, тяжело опираясь на руку сына.
— Добрый день, — выдавил Бреннон, пораженный ее видом. Она выглядела настолько хуже, словно они не встречались пару месяцев, и за это время ее недомогание превратилось в тяжелую болезнь.
— Простите, я, верно, не вовремя, — вдова указала на кареты. — Вы уезжаете?
— Брат заберет младших детей к себе в деревню, — ответил комиссар, хмуро ее разглядывая, — сестра с мужем и двумя старшими пока останутся. Надо привести дом в порядок.
Миссис ван Аллен взглянула на закрытые картоном окна. Она была страшно худа и бледна. Натан посмотрел на провалы щек, синие тени под ее глазами, дрожащие от слабости руки, вдруг проступившие в светлых волосах белые пряди — и решился:
— Позвольте вашу матушку на два слова, Виктор.
Молодой человек кивнул и передал руку матери комиссару. Бреннон отвел вдову в сторону от ворот, отмечая ее неуверенную шатающуюся походку, и тихо сказал:
— Мэм, простите меня, но вы ужасно выглядите. Вам нужно уехать.
— Ах да, я немного устала. У нас необыкновенно большой наплыв посетителей в этом январе.
— Немного устали? — повторил Натан. — Вы немного устали? Валентина, вы серьезно больны!
Она подняла на него глаза, и у комиссара екнуло внутри от их странной темной синевы.
— В городе небезопасно, верно? — тихо спросила вдова.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Это не имеет отношения к вашему…
— Вы уверены, что ваш консультант справится с ним?
— С кем? — сквозь зубы спросил Бреннон.
— С тем, кто был здесь. Это ведь не пироман–убийца.
— Валентина, послушайте меня, — Натан взял ее за другую руку и притянул ближе, глядя ей в лицо. — И простите, если я покажусь навязчивым, но я в долгу перед вами. Здесь мой брат, и, если я попрошу, он увезет вас и ваших детей к себе.
