– А ты думал, что я с голоду должна усохнуть, тебя дожидаясь…
– Молодец. Одобряю твою самостоятельность. Надеюсь, что не сильно поправилась. Все-таки готовила на двоих, а употребить все пришлось одной.
– Не беспокойся, поместилось…
– Сына спать уложила?
– Он у бабушки ночует. Я же думала, ты придешь…
– Заводи свою «телегу» и приезжай ко мне. Надо кое-куда съездить.
– В это время?
Часы показывали одиннадцать вечера.
– Это работа. Если хочешь, я тебя оформлю еще и на должность водителя.
– Сейчас приеду. Только мне собраться надо. Я уже умылась…
– Краситься будешь завтра. Приезжай срочно.
Когда Доктор ночевал у Людмилы, она утром вставала раньше его и закрывалась в ванной. Наводила красоту. Не хотела, чтобы он видел ее без косметики. Женщины… У них свои заботы…
2
Все равно, раньше, чем через двадцать минут Людмила не доберется. За это время надо и самому подготовиться. Сохатый не тот человек, с которым можно работать наобум. Наобум… Какая-то мысль стала созревать в голове, но окончательно еще не оформилась. Наобум… Мысль как-то близко связана с этим словом.
Доктор проверил пистолет, дослал патрон в патронник, пару раз перещелкнул туда-сюда предохранитель и подвесил на брючный ремень кобуру.
Наобум… То есть неорганизованно, неподготовленно, надеясь на случайную удачу…
Есть какой-то вариант, который не даст Сохатому против него выступить…
Наобум… Хаос… Что еще? Что-то близкое… Что это за вариант? Что? Наобум… Хаос… Паника…
Нет, не то. Близко где-то эта мысль порхает. Близко. Следует поймать ее.
Он вышел на улицу злой, нахмуренный, закурил. Около соседнего подъезда группа парней возбужденно что-то обсуждала. Громко выясняли отношения. Мешали думать. Хотелось тишины, сосредоточенности. Доктор прошел через двор на улицу, откуда Людмила должна была подъехать.
И здесь тоже ходили люди. Они тоже мешали. Машины шипели по асфальту шинами. И эти мешали. Трамвай продребезжал недорезанным поросенком. Из той же серии. Все мешали сосредоточиться. Мешали сообразить, что следует предпринять.
Наобум… Мешают сосредоточиться…
Есть! – понял он вдруг.
Надо заставить Сохатого нервничать. Нельзя давать ему сосредоточиться. Заставить его думать о другом. О чем? О собственной безопасности, естественно.
Это интересный и нетрадиционный встречный ход. Причем ход втемную. Чтобы не знал Дым Дымыч, откуда на него идет атака.
Доктор достал трубку спутникового телефона. Набрал номер, который с первого раза запомнил. Долгие гудки. Спать Сохатый завалился? Ничего, проснется…
– Алло! Слушаю! – не похоже, что сонный.
– Сохатый, – измененным голосом, грубо и с умышленной издевкой прорычал в трубку Доктор. – Привет, старина.
– Привет, кто это?
– Это я.
– Кто? – даже в телефонную трубку шла угроза сильного и абсолютно владеющего собой и ситуацией человека. Сохатый мало изменился со времени последней их встречи, разве что заматерел по-волчьи.
– Слушай внимательно, Сохатый. Ты кое-кому надоел до охренения…
– Я многим надоел еще больше.
– А такое положение вещей не всем нравится. Понимаешь это?
– Что я должен понять? – Дым Дымыч откровенно посмеивался, как человек, который выше угроз.
– Тебя заказали. Ты в штаны не накладывай, но будь готов ко всему, – и Доктор коротко хохотнул в трубку, словно очень обрадовался собственному сообщению.
– Кто меня заказал?
– Я.
Он снова хохотнул. И тут же нажал клавишу отбоя.
Если бы кто-то следил сейчас за ним со стороны, то заметил бы странное несоответствие. Грубо хохотал в ночи человек с абсолютно мрачным лицом.
После этого звонка на душе стало мерзко. Словно прохожему в спину плюнул. Подобные действия были абсолютно не в характере Виктора Юрьевича. Воевавшие с ним в Афгане и других местах знали Доктора Смерть солдатом, который сам идет навстречу опасности. Прет как танк, не обращая порой внимания на обстоятельства, а может быть, и вопреки этим обстоятельствам. Он и попер бы пару лет назад. И просто раздавил бы Сохатого всей своей мощью. Может, не стал бы убивать, памятуя совместно прожитую войну, но избил бы до полусмерти – это он умел лучше Дым Дымыча.
Сейчас переменилось многое. В первую очередь то, что Доктор перестал быть тем отставным майором медицинской службы, которого боевиком-спецназовцем можно было бы назвать с большим основанием, чем врачом. Он перестал быть необузданным солдатом-наемником, не признающим правил и принципов. Сейчас Гагарин представлял в регионе интересы Интерпола. Международной полицейской организации. И благодаря этому произошла метаморфоза в его характере. Появилось то, что было совсем несвойственно «солдату удачи», – он стал ответственным. И ответственность удивительным образом сочеталась в его характере с натурой человека быстрого жесткого действия. Хотя порой одно другому сильно мешало.
3
Людмила подъехала быстро. Остановилась у тротуара, просигналила и тут же открыла переднюю дверцу. На заднем сиденье Доктор не помещался – некуда было деть ноги.
– Все-таки успела накраситься… – Доктор оценил скорость, с которой секретарша привела себя в порядок, и улыбнулся.
– Для тебя стараюсь, чтобы не испугался.
– Да, меня напугать легко. Я и так перепуганный… – пошутил он и назвал адрес. – Поехали.
Через десять минут они были на месте. По тротуару медленно проехали вдоль старого дома из силикатного кирпича. Доктор прикинул расположение окон квартиры Сохатого. Второй этаж. Но проверить еще раз надо будет. Чтобы не потревожить постороннего человека.
– Выезжай на улицу и жди меня там, – по-деловому скомандовал он.
– Ты надолго?
Доктор не ответил. Машина отъехала, а он вернулся к подъезду. Зашел, проверил. Да, окна он вычислил правильно. Свет в квартире горит. И в комнате, и на кухне. В комнате открыта дверь на балкон. Значит, разбудил он Дым Дымыча своим звонком, заставил поволноваться. Это хорошо. Сейчас поволнуется чуть сильнее. Занервничает. Не испугается, естественно, – слишком много прошел Сохатый в ту войну и потом, чтобы пугаться, – но занервничает. Он сам хорошо знает, что такое киллер. И пусть на себе ощутит прелесть ощущений заказанного.
Двор был по-ночному пуст. В таких дворах старых домов население большей частью бывает пожилого возраста. Молодежи мало. Вечерами – тишина и покой. Тишина и покой, которые он – Доктор Смерть – собрался резко нарушить и разорвать.
Он отошел чуть дальше от тротуара, чтобы хорошенько рассмотреть окна. Тюлевые полупрозрачные шторы в комнате. На кухне теневые шторы, но не задернуты. На открытой форточке покрытая пылью сетка от комаров.
Минуты идут и заставляют нервничать его самого – верный ли он выбрал путь? Но другого придумать Доктор не смог. Где же Сохатый? Не может быть, чтобы никто не промелькнул за окном. Самого Виктора Юрьевича в кустах не видно. Даже если кто-то выглянет в окно, даже если кто-то пройдет по тротуару, то не заметит его.
За окном чуть заметная тень. Человек остановился в коридорчике перед кухней. Что-то его там задержало. Не желает показываться на свету перед окном? Тогда просто выключил бы свет. Но Сохатый в себе уверен.
А вот и он…
Человек в десантной тельняшке прошел на кухню. Остановился чуть в стороне от оконного проема. Очевидно, там газовая плита. Видно человека плохо. Только полосатую спину. Но это, несомненно, Дым Дымыч. Доктору показалось, что он его узнал. Правда, расстояние велико и стекла запыленные… Определить точно сложно. Но квартира эта принадлежит ему. На звонок ответил он сам. Может быть, там, на кухне, другой человек? Какой-то гость? В это время… В десантной тельняшке… Впрочем, даже если это и не Сохатый, ситуация никак не меняется. Она все равно сработает, как задумано. Даже больше шума получится, если Дым Дымыч сегодня не один.
Доктор достал пистолет, взял его для устойчивости двумя руками и прицелился. Расстояние для прицельной пистолетной стрельбы максимальное. Но он в себе уверен. Приходилось стрелять с такого расстояния – и не промахивался. Спина за окном чуть качнулась. Пора. И он нажал на спусковой крючок. Как раз в то время нажал, чтобы на долю секунды опередить человека за окном. Пробив двойное стекло, пуля прошла в паре сантиметров от спины и ударилась в стену.
Действия мужчины в тельняшке сразу подтвердили, что это был Сохатый. Только соответствующая подготовка позволит так быстро и так правильно среагировать на неожиданную угрозу.
Сохатый лишь взмахнул рукой и… За окном наступила темнота. Он одним движением разбил лампочку. Во второй раз стрелять было опасно – можно и в самом деле попасть в человека. Но первое же движение Сохатого показало, что он не желает расставаться с жизнью и в темноте наверняка спрятался. Тогда Доктор выстрелил еще трижды. Зазвенело стекло. Виктор Юрьевич подобрал гильзы и стал уходить по кустам. Пригнувшись, пряча свою большую фигуру везде, где это возможно. Таким образом он обошел двор. Дом теперь был виден Доктору сбоку. И он заметил, как с какого-то балкона метнулась тень. Кто-то прыгнул прямо в кусты. Должно быть, там была прогалина. Кто выпрыгнул – сомневаться не приходилось. Сохатый – такой уж у человека характер – пошел на обострение. Это в планы Доктора не входило, и он благополучно свернул за угол, где машина уже стояла с включенным двигателем. Людмила распахнула дверцу.
