Кажется, это центральная улица. И, словно всплывающая подсказка, сбоку возникло старое знакомое здание городского совета… Я замерла, вглядываясь в пустые закопченные по бокам дыры, когда-то бывшие окнами. Небольшая площадь перед зданием заросла кустарником, который не смогли вытоптать сотни ног собравшихся когда-то давно на этом месте.
Нас сгоняли сюда той ночью. Я помнила плач детей, крики женщин… и тяжелую ладонь отца, которой он постоянно держал на моем плече, ободряюще сжимая то и дело. По щекам покатились слезы, в груди едва выносимо сдавило, но я упрямо пересматривала воспоминания, не в силах больше держать это внутри.
А потом ноги сами понесли знакомым путем – два квартала прямо, один налево… Запах моря добавил горечи воспоминаниям. Я уже не шла – бежала улицами, то и дело замечая знакомые детали – ободранная вывеска кофейни на углу, старый сквер с перекошенными качелями слева, колодец у соседского дома…
Прошлое выпрыгнуло мне в лицо вместе с суховеем, пахнувшим сквозняком из-за угла. Я протерла глаза от песка и осела на землю, не спуская взгляда с дома, в котором родилась. Он так и остался пустым. Калитка сорвана с петель, низкий заборчик из песчаника, побитая плитка, которой выложена дорожка к дому. Папин виноградник, будто пытаясь сберечь от времени, заплел дом до самой крыши…
Я вскинула ладони к лицу и вжала их в губы, чтобы не взвыть в голос. Только внутри будто что-то все-таки завыло. Горло задрожало от незнакомого спазма, а между лопаток вдруг будто раскаленное железо впечатали. Я попыталась крикнуть, раскрывая в ужасе глаза, но не смогла.
– Женя! – прорвался сквозь пелену боли голос Аршада, и я оказалась в его руках. Но стало поздно… Я откуда-то отчетливо это поняла прежде, чем мне разорвало грудную клетку на части…
* * *
Я снова шел за ней, но в этот раз будто по углям босиком. Ее боль становилась моей, и я шпиговал себя ее эмоциями, будто иглами. Здесь, за гранью, каждая рисовалась так четко, будто это я видел все своими глазами.
Зачем? Сложно объяснить. Хотел понять, насколько глубока рана, что я нанес Жене? Увидеть собственными глазами и осознать, что не имею права быть с ней? Пожалуй.
По крайней мере, когда она упала на коленки перед старым брошенным домом, заплетенным виноградом, я вдруг осознал, что не могу. Не могу оставить ее себе и прикладывать к своим собственным ранам, не думая о том, как покалечил ее саму когда-то. Но тут вдруг Женя вскрикнула и сжалась, а на ткани рубашки между лопаток проступили очертания последнего знака проклятия, который мне не удалось убрать.
И до меня дошло.
Это проклятье – оно не из моего мира. Не джинн его оставил Жене на память. А она сама. Она прокляла себя САМА!
– Женя! – рванулся я из-за грани, хватая девушку в руки и пытаясь защитить… Только как? Я не могу ее спасти от проклятья, которое она сама себе сотворила! – Слушай меня!
Я обхватил ее лицо и попытался поймать мечущийся взгляд. Она выгибалась, корчилась в муке агонии, и не было ни единого шанса до нее докричаться.
– Женя, прости себя! Ты не виновата! – в отчаянии закричал я ей. – Это все я! Я один виноват! Слышишь?
Я даже не понял, как это произошло…
Она просто взмахнула вдруг ладонью, и щеку опалило следами от когтей. А Женю скрутило в судороге, и тело стало стремительно темнеть. Сначала я испугался, что она горит… Но нет. Она просто обращалась… в кошку. Все, что я успел, это схватить ее поперек ребер и утащить через грань к себе в комнату. Когда нас выпустило в месте назначения, Женя дернулась из моих рук и вскочила на лапы, а я замер, не в силах оторвать взгляд от хищницы.
Большая, с теленка. Как Мира, пожалуй. Только без смертоносного хвоста и перепончатых крыльев. Но это вряд ли умаляет ее способности убивать быстро и неотвратимо. Кошку еще пошатывало, и ей пока что было не до меня. Она переступала с лапы на лапу, падая на пузо и тряся головой, а я все смотрел, не дыша…
Потом медленно опустился на колени…
… и позвал ее по имени.
Откуда-то из-за грани ко мне прорывался Сафид, но я не пустил, отгородившись ото всех. Глупо? Несомненно. Но я не пойду по кругу своих собственных ошибок. Когда-то я струсил, запер любимую женщину в звериной ипостаси в клетке, дожидаясь, пока она не обернется сама. Бросил ее мучатся в одиночестве. Теперь не брошу. Я хочу быть с ней… Но не для того, чтобы исправить прошлую ошибку. Я не хочу сделать новую с Женей. И нет, умирать на одре ее мести мне я тоже не собирался.
– Женя…
Она навострила темные уши с кисточками, потом прижала… и зашипела, оголяя клыки.
– Имеешь право, – кивнул я. – Но я не уйду.
Она зарычала, вздыбила шерсть на загривке.
– Жень, если ты меня слышишь, я не брошу тебя…
Вряд ли она оборачивается зверем по выходным. Нет, это у нее впервые. Женщины-оборотни не оборачиваются. За редким исключением – если они из очень древнего рода, который не утратил эту способность. У меня в спальне – редкое существо, смертельно опасное и прекрасное одновременно.
Кошка не нападал. Гнула спину, шипела, пускалась ходить туда-сюда вдоль кровати. Потом принялась искать выход в другом конце комнаты. Нашла двери и принялась рубить ее когтями в ошметки.
– Эй, так не пойдет, – твердо возразил я, качая головой.
Женя обернулась… и направилась ко мне, прижав уши. Видимо, решила все же попробовать на зуб корень всех зол и убрать главное препятствие к свободе.
– Ну и куда ты собралась? – повернул я голову на бок.
Она остановилась и скопировала мое движение.
– Мы же с тобой договорились об отношениях, – усмехнулся я. – А ты кинуть меня хочешь? Нет, дорогая, не выйдет. Я уже не хочу тебя отпускать.
Зарычала и медленно направилась ко мне, присматриваясь к слабым местам. Ее взгляд застыл на горле, и она принялась обходить меня по дуге.
– Не надо, – неодобрительно покачал головой. – У нас так с тобой ничего не выйдет. А я хочу, чтобы вышло…
Она шумно выдохнула и насупилась, принимаясь принюхиваться.
– Жень, оборачивайся обратно. Я вымою тебя под душем, накормлю и уложу в свою постель… – смотрел ей в глаза. Но, видимо, не впечатлял. Кошка раздувала ноздри, нетерпеливо размахивая хвостом. Укротитель из меня так себе. – Я никогда тебя не брошу, если попросишь и позволишь остаться с тобой…
И тут она бросилась. Сделала
