от ее же страхов. Но Женя прильнула ко мне совсем как хотелось, не пытаясь вырваться.
– Ты сама себе устроила проклятье, девочка, – погладил ее по волосам. – За что только…
– Я ничего себе не устраивала, – насупилась она. – Не понимаю, о чем ты.
– Не спорь, – улыбнулся я мягко. – Ты могла умереть.
– Но не умерла же, – и она приподнялась, заглядывая мне в глаза.
– Обещай мне, что простишь себя, – непреклонно посмотрел ей в глаза. – Я не хочу тебя потерять.
Она долго смотрела мне в глаза, потом прикрыла веки и уткнулась лбом в мою грудь:
– Из-за меня они погибли, Аршад, – тихо выдохнула она.
– С чего ты взяла? – нахмурился я.
Женя зажмурилась и села, отстраняясь.
– Я была там… – выдавила, отворачиваясь.
– Расскажи, – приподнялся я на локте.
– Я не вытерпела, – нехотя начала она. – Аршад, я такой жажды никогда не испытывала. – По ее лицу побежали тени, меж бровей залегла складка, а взгляд заметался по комнате, но видела она сейчас только то, что случилось давно в прошлом. – Я потеряла счет дням, ночам. Сальве тогда уже не вставал пару дней, лежал просто под навесом, будто умер…
Я слушал и понимал, что то, что вывело сегодня мою девочку из равновесия, страшное не потому, что она не видела этого давно. Дом, город… Не это ее ранило. А та пустота, которую оставили последние дни жизни своей семьи в пустыне. Как ускользающий сквозь пальцы песок… И снова сложно было поверить, что только-что я жил. Потому что Женя убила меня этим своим откровением. Она рассказывала долго… Как сутками смачивала губы брата, поила его по несколько капель. И как сама металась в горячке на следующий день, уже не в силах помочь никому…
Мать отдала ей последние капли воды, чтобы спасти. А Женя пришла в себя у ее холодного сожженного жаждой тела. Они не дотянули до моей капитуляции всего несколько часов. Уже в полдень Азул договорился о поставках воды в лагерь. Но мне тогда было плевать…
– Аршад, я тебя поцарапала, – донеслось до меня будто издалека, и щеки коснулся горячий язык, проследовал за царапиной… – Аршад…
Прохладные ладони обняли лицо, и Женя прижалась своим лбом к моему:
– Не надо, слышишь? Ты мне нужен. Не спрашивай больше о том времени… Какая теперь разница, ведь никого не вернуть… Ты слышишь? – Она зарылась пальцами мне в волосы, а я тяжело сглотнул прикрывая глаза. – Ты так много сделал для меня… Я прощаю тебя, слышишь?
– Ты же ничего не знаешь… – выдавил я, теряясь в ее словах. Как она может простить?
– Я не хочу знать, – посмотрела она в мои глаза. – Ты кричал мне, что ты виноват. Я слышала. Но я устала. И впервые жить хочу… благодаря тебе.
– Не благодари, – мотнул я головой, все еще отказываясь возвращаться из тьмы, в которой тонул. Но она не отпускала:
– Я буду. Все равно буду. Ты не бросил меня, Аршад! Ты меня вернул! Ты разве не знаешь, что не возвращаются женщины, когда так?… Они в звере остаются!
– Мне было несложно это делать для тебя. – Я посмотрел ей в глаза так, будто впервые увидел.
– Может, тебе несложно смириться с тем, что тебе порвут горло, – усмехнулась она. – Но это значит только то, что ты смысла не видишь. Давай посмотрим вместе? Хочешь?
– Ты ищешь смерти. Поэтому на твоей спине этот знак. И поэтому ты стала такой. Ты считаешь себя виновной. Но это я виноват, Женя. В том, что с тобой случилось…
– Не бросай меня, – перебила она. – Ты хочешь бросить? Не сможешь со мной такой, да?
– С ума сошла, – раскрыл я глаза и сгреб ее в объятья, прижимая к себе. – Я не брошу. Даже если прогонишь, я буду идти за тобой следом. Просто права не имею…
Она улыбнулась и обняла меня, доверчиво прижимаясь:
– Я даю тебе право.
Я не сказал ей всего до конца. Но впервые не потому, что не смог. Я уже сорвался в пропасть, из которой бы вылез совсем иным существом – пустым и безнадежным… Но она попросила остаться. Ради нее. Приемлемо? Я не знал. Но пропасть подождет…
Глава 6
Если бы не зверь, я бы сейчас сама металась по по комнате, царапаясь в двери. Аршад не чувствовал, но у меня внутри все срывалось. И мне важно было сейчас, чтобы он перестал себя винить и взял меня в свои руки. Потому что все это – из-за него. Это он швырнул меня в прошлое, заставил мечтать о будущем и дал такое настоящее, о котором я и мечтать не могла.
Я никогда не могла представить, что могу доверять кому-то, кроме себя. И я не доверяла Аршаду по-настоящему до момента, когда он предпочел отдать жизнь, но не бросить меня. Только он не понимал, что сделал. Для него это было слишком просто и естественно… А для меня – как умереть и родиться заново.
Я знала, что мы можем оборачиваться. Такое бывало редко. Но мне довелось стать свидетелем подобного, когда в пустыне от предчувствия скорой гибели женщины начинали оборачиваться одна за другой. В звере пережить жару проще. Зверь выносливей… Я помню, как плакала, умоляя маму обернуться… Но она не смогла. А потом я узнала, что почти никто не обернулся обратно. Так и ушли бродить кошками по пустыне…
Я закрыла глаза и устроилась удобнее у него под боком.
– Сейчас я бы простила тебя, будь ты самим Повелителем… – прошептала сонно. Перед глазами снова поплыли пески, но уже не окрашенные кровью и болью, а обычные, как в детстве. Я не боялась пустыни и бежала вперед, поднимая брызги песка. Сначала ногами, потом лапами. Ветер свистел в ушах, а в груди дрожало от радости, и никаких мыслей и забот, будто я снова ребенок…
Проснулась, когда за окном было уже темно. Аршада не было на кровати, но я знала, что он рядом. Приподнявшись, я увидела его у окна. Он стоял ко мне спиной в одних брюках, но услышал меня и обернулся. Взгляд уставший и измученный.
– Ты смеялась во сне, – улыбнулся он.
– Мне снился хороший сон, – ответила на его улыбку, усаживаясь. – И что ты надумал?
Он усмехнулся, качая головой, но усмешка быстро выцвела на его лице. Все равно мучился. Но я не хотела знать, почему. Может, он участвовал в тех событиях, но мне было все равно. Ничто внутри не дергалось на эту мысль – слишком многое он сделал для меня за эти дни.
– Перестань себя изводить,
