Гуляли с женой. Все время говорили по-русски. Это я решился в первый раз, до сих пор мне было как-то неловко. Она говорит довольно бойко.
Вечерами великий князь читал супруге вслух произведения знаменитых русских писателей и поэтов. Ученица слушала его как зачарованная. Она оказалась способной и старательной и быстро постигала тонкости загадочного славянского языка.
Елизавета Маврикиевна была мягким и приветливым человеком. Стоило мужу освободиться на некоторое время от служебных обязанностей и творческих забот, остаться с ней наедине, и он вновь и вновь чувствовал, что жизнь его без нее была бы тусклой и несчастливой. Имея в виду свою семейную жизнь, великий князь пишет 14 октября 1885 года: «Я никогда не думал, что она польется так тихо и отрадно».
Константин Константинович действительно не ошибся в выборе спутницы жизни. Елизавета Маврикиевна никогда не вмешивалась в его дела, ухаживала за часто болевшим мужем и всегда старалась создать для него обстановку, благоприятную для занятий творчеством. Она была истинной хранительницей их семейного очага, посвятив себя воспитанию восьмерых детей. Девятый ребенок, к великому горю родителей, умер еще в младенчестве.
…Вроде бы не было в сердце Константина Константиновича страсти к этой женщине – ни в пору жениховства, ни в более зрелые годы. У них были спокойные, ровные отношения. Но порой неожиданно для самих себя мы понимаем: они-то и есть самое ценное в супружестве. Через несколько лет после свадьбы они по воле обстоятельств оказались вдали друг от друга, и великий князь пишет стихотворение «В разлуке», посвященное жене:
В тени дубов приветливой семьеюВновь собрались за чайным мы столом.Над чашками прозрачною струеюДушистый пар нас обдавал теплом.
Все было здесь знакомо и привычно,Кругом все те же милые черты.Казалось мне: походкою привычнойВот-вот войдешь и сядешь с нами ты.
Но вспомнил я, что ты теперь далекоИ что не скоро вновь вернешься к намПодругою моей голубоокойЗа чайный стол к развесистым дубам!
Константин Константинович был прав, когда написал когда-то, что жену ему послал Бог. Их брак был из тех, которые совершаются на небесах. Разлучить этих людей смогла только смерть.
Глава седьмая
«Во имя доблести, добра и красоты»
Вскоре после женитьбы великий князь Константин Константинович записывает в дневнике: «Мне 26-й год, я женат и несу службу, которая мне по сердцу». Именно с этого времени вся его жизнь, до самого конца, неразрывно связана с армией. Служба во флоте осталась в прошлом, и в дальнейшем он – более семи лет командир государевой роты Измайловского полка. Два года он будет флигель-адъютантом императора, девять лет, в чине полковника, командиром Преображенского полка. Постепенно, хотя и не так быстро, как некоторых других великих князей, его повышают в звании: генерал-майор в свите императора, генерал-лейтенант, генерал-адъютант, генерал от инфантерии. Добрую славу оставил о себе Константин Константинович как главный начальник военно-учебных заведений, шеф 15-го гренадерского его же имени Тифлисского полка… Но сам он сердцем и помыслами, как свидетельствуют стихи и дневниковые записи, больше всего был привязан к своим сослуживцам по Измайловскому и Преображенскому полкам.
Среди офицеров-измайловцев самыми близкими его товарищами становятся Цицович и Дрентельн. С ними он беседует на самые разные темы: «о материях важных, о Боге, благочестии и неверии, о коронации, о преданности государю, о русском человеке и о солдате в особенности. К этому обыкновенно сводятся все разговоры».
Во время русско-турецкой войны 1877–1878 годов совсем юный тогда Константин не раз видел гробы с погибшими в боях и умершими от болезней солдатами, и думы об этих людях не давали ему покоя, тревожили душу.
Эти переживания спустя годы подтолкнули Константина Константиновича к созданию стихотворения об умершем солдате. Он словно хотел увековечить память народного защитника. Впрочем, сделать это было не так-то просто: прекрасно образованный молодой человек привык к изящному слогу, утонченной лирике, а тут… тут нужно было писать простым, понятным именно солдатам языком. Не сразу дались ему строки, которые впоследствии будут положены на музыку и в течение многих лет станут звучать как народная песня.
Стихотворение «Умер» впервые было напечатано в журнале «Русская старина» в 1887 году под псевдонимом К. К. Р. – так в начале творческого пути подписывал свои произведения великий князь. Большинство читателей не сомневались в том, что его написал поэт-самоучка из народа – ведь он так проникся горем солдата, страдал о его тяжкой доле! Никому из непосвященных и в голову не могло прийти, что автор – человек царской крови. Стихотворение это быстро распространилось среди нижних армейских чинов, его читали и перечитывали, переписывали от руки. Вскоре этот шедевр был положен на музыку, и по своей популярности песня «Умер, бедняга…» могла соперничать разве только со знаменитой «Гибелью „Варяга“». Многие сердца замирали, когда песню об умершем солдате пела знаменитая певица Надежда Плевицкая:
Умер, бедняга! В больнице военной Долго родимый лежал;Эту солдатскую жизнь постепенно Тяжкий недуг доконал…Рано его от семьи оторвали: Горько заплакала мать,Всю глубину материнской печали Трудно пером описать!С невыразимой тоскою во взоре Мужа жена обняла;Полную чашу великого горя Рано она испила.И протянул к нему с плачем ручонки Мальчик-малютка грудной……Из виду скрылись родные избенки, Край он покинул родной.В гвардию был он назначен, в пехоту, В полк наш по долгом пути;Сдали его в Государеву роту Царскую службу нести.С виду пригожий он был новобранец, Стройный и рослый такой,Кровь с молоком, во всю щеку румянец, Бойкий, смышленый, живой;С еле заметным пушком над губами, С честным открытым лицом,Волосом рус, с голубыми глазами, Ну, молодец молодцом.Был у ефрейтора он на поруке, К участи новой привык,Приноровился к военной науке, Сметливый был ученик.Старым его уж считали солдатом, Стал он любимцем полка;В этом измайловце щеголеватом Кто бы узнал мужика!Он безупречно во всяком наряде Службу свою отбывал,А по стрельбе скоро в первом разряде Ротный его записал.Мы бы в учебной команде зимою Стали его обучать,И подготовленный, он бы весною В роту вернулся опять;Славным со временем был бы он взводным. Но не сбылись те мечты!…Кончились лагери; ветром холодным Желтые сдуло листы,Серый спустился туман на столицу, Льются дожди без конца…В осень ненастную сдали в больницу Нашего мы молодца.Таял он, словно свеча, понемногу В нашем суровом краю;Кротко, безропотно Господу Богу Отдал он душу свою.Умер вдали от родного селенья, Умер в разлуке с семьей,Без материнского благословенья Этот солдат молодой.Ласковой, нежной рукою закрыты Не были эти глаза,И ни одна о той жизни прожитой Не пролилася слеза!Полк о кончине его известили, — Хлопоты с мертвым пошли:В старый одели мундир, положили В гроб и в часовню снесли.К выносу тела в военной больнице Взвод был от нас наряжен…По небу тучи неслись вереницей В утро его похорон;Выла и плакала снежная вьюга С жалобным воплем таким,Плача об участи нашего друга, Словно рыдая над ним!Вынесли гроб; привязали на дроги, И по худой мостовойСерая кляча знакомой дорогой Их потащила рысцой.Сзади и мы побрели за ворота, Чтоб до угла хоть дойти:Всюду до первого лишь поворота Надо за гробом идти.Дрогам вослед мы глядели, глядели Долго с печалью немой…Перекрестилися, шапки надели И воротились домой…Люди чужие солдата зароют В мерзлой земле глубоко,Там, за заставой, где ветры лишь воют, Где-то в глуши далеко.Спи же, товарищ ты наш, одиноко! Спи же, покойся себеВ этой могилке сырой и глубокой! Вечная память тебе!
Сослуживцы великого князя одними из первых услышали стихотворение «Умер», в исполнении автора. Впечатление было настолько сильным, волнующим, что в Измайловском полку вскоре после этого был изменен порядок похорон нижних чинов. 6 марта 1887 года Константин Константинович пишет, что наконец-то простого солдата похоронили должным образом. Речь идет о барабанщике Казанцеве, которого отпевали в полковом Троицком соборе:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
