Сослуживцы великого князя одними из первых услышали стихотворение «Умер», в исполнении автора. Впечатление было настолько сильным, волнующим, что в Измайловском полку вскоре после этого был изменен порядок похорон нижних чинов. 6 марта 1887 года Константин Константинович пишет, что наконец-то простого солдата похоронили должным образом. Речь идет о барабанщике Казанцеве, которого отпевали в полковом Троицком соборе:
…Гроб открыли и поставили на возвышении перед Царскими вратами, кругом разостлали ковры, желающие солдаты пришли на отпевание. Для отдания чести был наряжен первый взвод с ружьями. Гроб вынесли люди третьего взвода. Мы наняли у гробовщика дроги с двумя лошадьми под черными попонами, гроб был накрыт парчовым покровом, на крышку положили венок из белых и красных цветов… Легко было на душе от сознания, что мы похоронили солдата с должным почетом.
Вот так искусство может влиять на жизнь людей… Сострадание к несчастным и талант поэта отозвались в сердцах офицеров-измайловцев. Глубоко тронуло это прекрасное стихотворение и цесаревича Николая Александровича, будущего императора Николая II. Впоследствии он признавался, что, прочитав его впервые, заплакал и выучил наизусть…
Вошло в историю русской поэзии и стихотворение великого князя Константина Константиновича «Уволен».
Служил он усердно, исправно, ретиво,Как служит наш русский солдат.
Но вот служба окончена, и герой возвращается домой. Но там его никто не ждет – вся семья умерла. На сельском кладбище солдат узнает,
Что тех, кто так дороги были и милы,Ему не видать никогда…
Стихотворение «Уволен» стало настолько популярным, что отголоски его встречаются и в более поздних произведениях других авторов. Так, с ним перекликаются стихотворения М. Исаковского «Враги сожгли родную хату…» и К. Симонова «Старая солдатская».
Стихи военного цикла, созданные поэтом в разные годы, замечательны прежде всего тем, что написаны по его личным впечатлениям. Недаром И. А. Гончаров обращался к Константину Константиновичу в одном из писем:
…Вы написали с натуры – и потому очерки вышли живы, верны, колоритны, словом, жизненны, полны искренности: художественной правды. Что за прелесть все эти детали: картинки, сцены, силуэты фигур, фельдфебели, писарь, новобранец и разносчик со сластями… все это движется, кипит и живет. И вы сами тут – с любовью к военному делу.
…Сострадание к солдату, желание помочь ему легче переносить тяготы повседневной службы – удивительное, конечно, качество для человека, в жилах которого течет «голубая» кровь. Но Константин Константинович им обладал сполна. Даже наказывая подчиненных за какую-то провинность, он делал это обычно не так сурово, как требовал воинский устав. Из-за этого ему порой случалось выслушивать нарекания вышестоящего начальства. А он все равно поступал по-своему – расспрашивал солдат, как себя они чувствуют, есть ли вести из дома, нет ли в чем нужды: «Так люблю наблюдать солдата, прислушиваться к его выражениям, шутить с ним, разговаривать, заставлять его рассказывать».
По праздникам, особенно на Рождество и на Пасху, командир государевой роты всегда щедро одаривал своих сослуживцев, и офицеров, и солдат. Причем дарил то, что обязательно пригодится – рубаху, теплое белье, кисет для махорки… Вдобавок – книгу или портрет императора. А уж подаренные великим князем серебряные крестики носили на груди буквально все его сослуживцы!
Такое сердечное, искреннее общение обогащало духовно не только солдат, но и самого Константина Константиновича. Обыденные, казалось бы, разговоры давали богатую пищу для размышлений, темы для новых стихов. «Но, – пишет поэт, – в тысячу раз труднее сжать в кратком стихотворении выражение этих самых заветных чувств, воплотить их в художественные образы, чем предаваться лирическим излияниям по поводу красот природы».
В 1891 году появляются стихотворения, в дальнейшем составившие цикл солдатских сонетов, который в течение ряда лет то и дело пополнялся новыми произведениями. В них поэт словно лично обращается к служивым людям: «Новобранцу», «Полк», «Портартурцам», «Часовому», «Перед увольнением»… Слова каждого из этих стихотворений проникают в самую душу, воспитывают тот дух, которым и была всегда сильна русская армия. Вот как, например, Константин Константинович обращался к собирательному образу новобранца:
Теперь ты наш. Прости, родная хата,Прости, семья! С военною семьейСольешься ты родством меньшого брата,И светлый путь лежит перед тобой.
Усердием душа твоя богата,Хоть дремлет ум, объят глубокой тьмой;Но верность, честь, все доблести солдатаТебе внушит отныне долг святой.
И прежний мрак уступит дня сиянью:Все доброе, досель в груди твоейДремавшее, пробудится к сознанью;
Когда ж придешь к своим, в простор полей,Не изменяй высокому призваньюИ сей добро на Родине своей.
О многих стихотворениях К. Р. из военного цикла с восхищением отзывались А. Фет и критик Н. Страхов. Именно в них они увидели продолжение пушкинской традиции в русской поэзии. Откликаясь на первый сборник К. Р., Фет отмечает поэтическое отношение великого князя даже к самым прозаическим вещам. В письме от 12 октября 1889 года он пишет:
Как у Пушкина «с пармезаном макарони», а у вас «дежурная палатка» и т. д. – вещи, к которым мы, грешные, и подступиться боимся.
Константин Константинович не только воспитывал солдата, внушал ему необходимость следовать воинскому долгу, отдавать всего себя ратному труду. Он и сам очень полюбил полковую жизнь и зачастую с радостью отправлялся с сослуживцами на сборы, без сожалений покидая на время Мраморный дворец, в котором было так спокойно и уютно. За долгие годы он так устал от многочисленных приемов, визитов, придворных празднеств! Здесь же была настоящая жизнь, созвучная его душе и, как он сам признавался в письме поэту Я. П. Полонскому, имеющая для него «особую прелесть».
Ни на одном месте полк не останавливался более чем на два дня. Впечатления менялись одно за другим. Вот измайловцы переправились через бурную студеную речку Пудость, потом побывали в Гатчине, а несколько позже увидели старинную мызу, некогда принадлежавшую «великолепному князю Тавриды» Григорию Потемкину… Быстрые речки, великолепные леса, полустанки Балтийской дороги – все это великий князь видит не только глазами командира роты, но и поэта, тонкого лирика, влюбленного в родную северную природу. Ему нравится обучать солдат воинскому делу среди широких полей, где растут высокие сочные травы, скромные на вид, но такие нежные, дурманящие запахом голову цветы… Писателю И. Гончарову, с которым он давно уже знаком, Константин пишет в Ильин день 1884 года:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
