— Бэтмен? О, ты имеешь в виду Майру…
Через час «кадиллак» 1939 года преодолел подъем на холм как раз около Меррит-парквей в Коннектикуте.
— У твоего мотора не очень хороший звук, — заметил Фредрик.
— А мой «кадиллак» — единственный на свете «кадиллак» с мотором от «Франклина». И вообще, это неважно. Давай не отходить от основной темы. Вернемся к фактам.
Фредрик вздохнул.
— Я тонул два раза. Сначала в Гудзоне, когда ты впервые закричала на меня, потом в тазу. Первый случай я могу объяснить. Я был испуган в момент абсолютного погружения в свое состояние.
— Может быть, у меня дома тебя напугала жена?
Он покачал головой.
— Я не боюсь ее уже с 1932 года. Я просто тонул.
— Утонул.
— Тонул.
— Ну ничего, мы скоро найдем ответ.
Зев свернула с извилистого щебеночного шоссе на грязную боковую дорогу. После прыжков по камням и пенькам она остановила закипающий автомобиль. Пели птицы, шелестела листва, булькал изнуренный мотор.
— Приехали, Фредди! — Зев растолкала своего засыпающего пассажира.
— Ох! — Он с любопытством огляделся вокруг. — Очень мило. Очень спокойно. Это идеальное место для достижения нирваны.
Фредрик снял пиджак и рубашку, сел, скрестив ноги, и сказал:
— Мне нужно сосредоточиться на своем пупке. Просто чтобы прийти в нужное состояние.
— Не сегодня, Жозефина. — Зев вытащила его из машины и подтолкнула на лесную тропинку. — Я тебя привезла на чудесное озеро. Езжу сюда купаться каждый день. Получается дешевле, чем ходить на платный пляж, к тому же можно ничего на себя не надевать.
Через несколько минут они подошли к прелестному пустынному озеру. Оно было не больше четверти мили в диаметре, а у берега поросло водяными лилиями.
— Ну, не прекрасно ли? — с гордостью сказала девушка. — Я называю его Миннетонка. Так зовут мою тетю.
Они молча постояли у края тихо плещущейся воды.
— Ну, так… — колебался Фредрик. — Так… так… — Он аккуратно застегнул пиджак. — Интересно понять, являются ли факторы времени и места определяющими или…
— Твои предположения меня доконают, — с этими словами Зев пихнула его в воду.
С неестественной улыбкой он решительно шагнул вперед. И тут же по колено погрузился в ил. Минуту побарахтавшись в жидкой грязи, Фредрик вышел на сушу.
— Лично я думаю, что на Гудзоне мы оба были пьяными, и ты НИКОГДА не ходил по воде.
— Могло быть явление массовой галлюцинации, — размышлял мистер Парди, — но я в этом не уверен. Давай еще подумаем. Надо воссоздать картину как можно полнее. Так. Я был в лодке. Снял свой… — Он возбужденно вскочил на ноги. — Вот оно! Я понял!
— Что понял?
— Я был без одежды. — Он быстро скинул пиджак и рубашку и стал сражаться с молнией на брюках.
— Мой дорогой Фредди, не думай, что я старомодна, но тут явно присутствует леди.
— Не понимаешь? — Он вытаскивал ноги из ботинок ее папы.
— Но леди любят, чтобы их прежде спросили.
Фредрик стоял перед ней в папиных шортах и серьезно смотрел на нее.
— Все еще не поняла? Когда я ходил по Гудзону, на мне было только белье.
— Ох, а я подумала… — И в ее голосе прозвучала нотка сожаления.
— Следи за мной, — прервал он ее, с уверенностью прыгнул вперед и заскакал по воде, как заяц. — Смотри! Смотри! — Он подбежал к зарослям водяных лилий, сорвал лист и, размахивая им в воздухе, закричал: — Получилось! Получилось!
Побегав и попрыгав, Фредрик подбежал к берегу. Он тяжело дышал, но улыбался.
— В нашем пляжном домике я храню несколько книг, может быть, там есть объяснение по поводу одежды. А может быть, дело в обмене веществ…
Зев с уважением смотрела на него.
— Раньше я думала, что самый великолепный парень — Джимми Блэйн, но…
— Кто такой Джимми Блэйн?
Зев недоверчиво посмотрела на Фредрика.
— Ты не знаешь Джимми Блэйна? Ну, это парень из Гарварда, который съел 137 живых золотых рыбок.
Неожиданно Зев потянула Фредрика на тропинку.
— Пойдем-ка!
— Куда ты меня тянешь?
— Мы идем в «Дейли ньюс»!
Через три часа Зев и Фредрик печально сидели на лавочке в Брайант-парке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Как можно быть такими глупыми? — пробормотала девушка. — Клянусь, никогда больше не буду заглядывать в их газету через чье-нибудь плечо.
Четверо работников фотогазеты посоветовали им обратиться в сумасшедший дом, когда Зев заговорила о спонсировании перехода через Гудзон пятью тысячами долларов. Газетчики сделали много снимков пришедшей пары энтузиастов, но вместо пяти тысяч позвали копов и сделали еще несколько снимков.
В полицейском участке с ними провели длинную отеческую беседу. Добрый сержант посоветовал им воздерживаться от выпивки, которая еще и сейчас давала о себе знать. Короткую братскую беседу провел с ними лейтенант, разъяснивший, что любая попытка пересечь Гудзон без парома закончится тридцатью днями на Острове.
— Мне все ясно! — неожиданно воскликнула Зев. — Мы идем к Герману Боусману!
— Кто это, Герман…
— Последние два года Герман Боусман пытался сделать из меня певицу.
— Это все…
— Иногда ты глупее, чем Джимми Блэйн.
— А кто такой Джимми Блэйн?
— Это парень из Гарварда, который проглотил 138 живых…
— 137, — педантично поправил Фредрик.
Разговор прекратился до тех пор, пока они не добрались до угла Третьей авеню и 44-й стрит.
— Теперь ты дашь мне возможность все рассказать, — сказала Зев, когда они подошли к подъезду.
— Могу я спросить…
— Да, он на втором этаже.
Они преодолели грязную лестницу, и Зев постучала в дверь.
Дверь медленно отворилась. Их встретил толстый мужчина, который подозрительно щурился.
— Я знал, что это ты, — сказал он хрипло.
— Герман, это — Фредди. Фредди, это — Герман. Теперь перейдем к делу. — Она толкнула толстяка на его неубранную кровать.
Толстяк тяжело вздохнул.
— Я должен все это выслушивать до того, как выпью кофе?
— Это крупное дело, Герман. Гораздо значительнее, чем твоя идея создать вокально-танцевальный ансамбль. Послушай, что делает этот парень.
— Сначала кофе, — толстяк начал подниматься с постели.
— Неудивительно, что тебя выгнали с работы. Ты слишком приземленный.
— О’кей. И что же он делает? Держит равновесие на десяти стульях?
— Он ходит по воде! — с пафосом возгласила Зев.
— Так. Значит, он ходит по воде. Что еще?
Девушка была ошеломлена.
— Что ЕЩЕ?
— Он не может ПРОСТО ходить по воде. Он танцует? Поет? Жонглирует? Может быть, рассказывает истории с перчиком?
Зев шлепнула толстяка по щеке.
— Очнись, парень. Я сказала: ОН ХОДИТ ПО ВОДЕ!
— Это я уже слышал. Он ходит… ЧТО?
— До тебя все долго доходит, — холодно заметила девушка.
Толстяк вяло улыбнулся.
— Это неплохой трюк. А теперь позвольте мне поспать.
— Герман, это не трюк. Сегодня утром этот парень ходил по Гудзону. А в полдень — по водам Миннетонки. У тебя есть ванна?
— Конечно, есть, — возмутился толстяк. — Как ты думаешь, где я храню свое грязное белье?
Зев пошла в ванную комнату, и оттуда донесся звук льющейся воды.
— Иди сюда и смотри. Эй, Фредди, — скомандовала она мистеру Парди, — подготовься.
Фредрик молча стал раздеваться.
— Мужчина-стриптизер, — задумчиво произнес Герман. — Таак… Думаю, в тебе что-то есть.
— Иди в ванную и садись, — приказала Зев. — То, что у нас есть, надо немного облагородить. Вот мой сценарий. Фредрик немного рассказывает о хождении по воде. Доводит присутствующих до экстаза. Потом тихо начинает играть оркестр…
— Полагаю, Бенни Гудмен?
— Нью-Йоркский филармонический. Это тебе не дешевенький водевиль. Я только не знаю, какую музыку выбрать.
— Может, «Музыку на воде» Генделя? — вступил в разговор до сих пор молчавший Фредрик.
— Заткнись! Что-то таинственное и величественное. Как «Пассакалия» Баха…
— Музыка для настоящего хит-парада, — пробормотал ошалевший Герман.
