Рыбаков любил поесть, и потому его частенько можно было встретить на кухне. Увидев Шменкеля, он спросил:
- Слышал, что делается? Это чем-то пахнет.
И полез в карман за кисетом.
Шменкелю не сиделось без дела, и он предложил:
- Давай еще раз испытаем мину. Может, на этот раз взрыватель сработает?
Рыбаков проворчал что-то в ответ.
На одном из гитлеровских складов оружия партизаны прихватили несколько противотанковых гранат, которые теперь валялись без применения. Вот Фрицу и пришла в голову идея переделать эти гранаты в мины. Шменкель принялся за работу, однако взрыватель у него никак не получался. Шменкель же любил доводить любое дело до конца и потому в свободную минуту всегда мастерил. Вот и сейчас они с Рыбаковым опять склонились над миной. За этим занятием их и застал командир отряда.
У Просандеева был озабоченный вид. Заметив Фрица, командир спросил:
- Что вы хотите делать?
- Мину, - нерешительно ответил Рыбаков.
- Мину?
- Да, мину.
- Вы что, хотите, чтоб наш лагерь взлетел на воздух?
- Ну что вы, товарищ командир...
- Ладно, ладно.
Просандеев присел на корточки рядом со Шменкелем, который мучительно соображал что-то.
- Взрыватель от гранаты для мины не годится, а новый нам пока еще не удалось смастерить, - пояснил Рыбаков, - Мы разрабатываем два варианта. В первом случае мина будет взрываться при натяжении, а во втором - от бикфордова шнура.
- Идея хорошая, - заметил командир. - Мины нам нужны позарез, особенно такие, которые будут взрываться от натяжения. Другой вариант мне кажется опасным.
Рыбаков ничего не ответил.
- Ты что, не согласен со мной, Петр? - спросил командир.
- Не совсем. Мина со шнуром абсолютно безопасна для минера.
- И как же ты себе ее представляешь?
- Рассказывать об этом - долгая история.
- Ну а все-таки?
- Иван Иванович как-то рассказывал мне, что гитлеровцы по-своему отмечают Первое мая, по-фашистски, разумеется. Видимо, и здесь они сделают также.
- Возможно.
- Вот я и подумал, а не приготовить ли нам фашистам подарочек к этому дню. Виктор Коровин неплохо рисует, так что ему нетрудно будет нарисовать портрет товарища Сталина. Самое главное сделать рисунок большим. Мы ночью повесим портрет где-нибудь перед зданием комендатуры - так, чтобы он сразу же бросался в глаза.
Рыбаков смущенно улыбнулся.
- Ну и что дальше? Немцы сорвут портрет...
- Вот на это мы и рассчитываем. Портрет будет висеть на шнуре. Когда дернут за шнур, сработает взрыватель, и мина взорвется. Придется гитлеровцам вместо праздника устраивать похороны.
- Неплохо придумано, - согласился командир. - А если гитлеровцы заставят сорвать портрет кого-нибудь из местных жителей?
- Этого не будет, - вмешался в разговор Шменкель. - Фашисты сами срывают такие плакаты и стараются сделать это как можно скорее, чтобы никто из жителей их не увидел.
- Ну хорошо, - согласился командир, - давайте делайте несколько таких "подарков". Если вам это удастся, мы организуем в отряде занятия по минному делу.
Два дня Шменкель и Петр занимались изготовлением взрывателей. Однако они не успели доложить о своих успехах командиру - поступил приказ на марш.
Просандеев отобрал человек сорок - самых сильных и выносливых партизан. Апрель в том году был на редкость капризным. Лили дожди, и земля настолько напиталась влагой, что ноги вязли в грязи по щиколотку. Командир торопил партизан. Люди изнемогали от усталости.
На втором привале Фриц почувствовал, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Однако когда к нему подошел командир, Шменкель усилием воли заставил себя встать.
- Иван Иванович, вы далеко от меня не отходите. Операция у нас небезопасная, и может случиться, что вы мне понадобитесь, - сказал Фрицу Просандеев. Они присели.
Шменкель не решился спросить командира, зачем он ему будет нужен, и поинтересовался лишь тем, далеко ли им еще идти.
- Далеко, - кивнул командир. - Нам нужно пересечь северо-западную часть Ярцевского района и выйти в Пречистенский район. Конечная цель нашего пути - село Дяблово.
Шменкелю было непонятно, зачем в такую даль тащить столько боеприпасов.
- Наш отряд теперь не один, - объяснил Просандеев. - Комиссар Тихомиров установил связь с местной парторганизацией, действующей в подполье. Теперь мы регулярно получаем от них информацию. Например, нам стало известно, что огромные просторы Смоленской области освобождены частями тридцать девятой армии и партизанскими отрядами. Фашисты, без сомнения, постараются восстановить там свое положение. Причем они активизируются сейчас именно в тех местах, где нет ни одного партизанского отряда.
Командир глубоко затянулся. Окурок жег ему пальцы.
- Наша задача - сорвать планы фашистов...
Поднявшись, Просандеев проговорил:
- По прибытии на место, Иван Иванович, я дам вам специальное задание. Попусту терять время не будем.
Командир приказал группе построиться. Партизаны ускоренным маршем вновь тронулись в путь. Они шли и днем и ночью, обходя населенные пункты и фашистские гарнизоны. На коротких привалах Шменкель снопом валился на землю и сразу же засыпал.
Через пять дней около села Дяблово партизаны встретились с разведчиками. Шменкель был недалеко от командира и слышал, что сообщили разведчики: в Дяблово находится подразделение гитлеровских мотоциклистов, которые утром собираются нагрянуть в соседнее село, чтобы, как они выражаются, "очистить там атмосферу".
- Кто это сообщил?
- Один наш комсомолец. Вечером он будет у нас.
- Хорошо. Я хочу с ним лично поговорить. Место для засады нашли?
- Вы пройдете мимо вон той усадьбы, а потом - через лес, - объяснял разведчик. - Мы ищем подходящее место.
- И еще один вопрос. Как настроение у местных жителей?
- Настроение подавленное. Фашисты расстреляли учительницу и председателя сельсовета.
Проснулся Фриц от разговора. Открыв глаза, он увидел за столом командира отряда. Перед ним сидел мальчик лет пятнадцати в сдвинутой на затылок шапке. Горела старая керосиновая лампа.
Паренек просил:
- Товарищ командир, фашисты напились в стельку. Больше такой возможности не представится. Вы их возьмете без труда.
- Нет, - коротко отрезал командир и хлопнул рукой по столу. - Выбрось это из головы. Ты что, хочешь, чтобы каратели потом всех вас поставили к стенке, а село сожгли? Лучше и не говори мне об этом.
Паренек помолчал, а потом решительно сказал:
- Тогда возьмите меня в отряд.
- И этого я не сделаю.
- Но ведь мне уже семнадцать стукнуло.
Паренек демонстративно вытащил из кармана кисет с табаком и, ловко свернув цигарку, закурил.
- Не ври, - строго проговорил командир. - Комсомолец должен говорить правду. Тебе не больше пятнадцати... Ты ведь не один комсомолец в селе?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
