все как есть, он так и сделал.
Амели на мгновение уставилась на пустой дверной проем, а затем снова повернулась к сестре. «О, Селин.»
* *
Бедняжка Амели была так поражена поведением Яромира, что Селин заставила себя встать.
«Мы сами кое-что сделаем для девочки,»- сказала она. «Я еще не знаю, что именно, но мы это сделаем.» — Она потянулась к руке Амели. — «В одном Яромир прав. Нам надо немного поспать. Помоги мне снять это платье.»
И уверенность в том, что они сами помогут Марии, и разумные слова о том, чтобы немного поспать, заставили Амели действовать. Они помогли друг другу раздеться до сорочки и чулок, а потом пошли осматривать кровать. Матрас и постельные принадлежности были сухими, но одеяла тонкими, поэтому Селин расстелила сверху их красные плащи, чтобы согреться еще больше. Затем она задула свечу фонаря.
Вскоре они уже лежали под одеялом, и Селин надеялась, что сестра не захочет больше разговаривать сегодня вечером. После всего, что произошло сегодня, она была не в состоянии говорить с кем-либо, даже с Амели.
К счастью, дыхание Амели вскоре стало спокойным и ровным, и Селин предположила, что сон придет к ней также быстро. Она не могла припомнить, чтобы когда-нибудь так сильно уставала.
К сожалению, этого не произошло.
Может быть, она слишком устала, чтобы спать?
Или это было что-то другое? Она не могла объяснить этого, но когда села, ее взгляд переместился в темноту туда, где, как она знала, находилась закрытая дверь палатки. Там кто-то был. Кто-то ждал ее.
Оставив Амели спать, Селин встала с кровати и надела свой красный плащ. Она подошла к пологу палатки и вышла наружу. Вокруг не было ни одного солдата, но несколько фонарей на столбах позволяли ей видеть даже две-три палатки.
Движение у палатки впереди привлекло ее внимание, и кто-то вышел из темноты на свет висячего фонаря.
Это был Маркус.
И тут ей пришло в голову, что она, может быть, спит, а может быть, это просто сон.
Не раздумывая, она подошла к нему, и он отвел ее назад, подальше от глаз, между двумя палатками. Она последовала за ним. Его лицо было таким красивым, почти нереальным, с черными глазами и острыми скулами. Нет, это был не сон. Она уже проснулась.
«Я видела, что Киган делает с Марией,» — сказала Селин.
«Я знаю, что это так.»
«Я никогда не думал, что он вот так затащит тебя в свою палатку.»
«Я все понимаю. Я видел ваше лицо.»
Этот человек казался ей опасным, но по какой-то причине она его не боялась.
«Я не могу остановить Кигана,» — сказал он. «Единственное, что я могу сделать, — это увезти Мерседес и Марию из этого места, но я не могу этого сделать до конца осени, когда мой контракт закончится, и это только в том случае, если Мария уедет.»
«А почему бы ей не уехать?»
«Потому что нам не повезло, и хотите верьте, хотите нет, но кое-что было еще хуже до того, как мы прибыли сюда и наши люди начали подписывать контракты с домом Палена.» Его голос звучал обвиняюще, как будто он обвинял мужчин из своей семьи.
Селин и представить себе не могла, что жизнь странствующих кочевников
Мондиалитко может быть хуже резанских рудников. «Но вы же подписали контракт.»
«Нет, это не так. Но не сразу. Я был нашим охотником. Я остался, потому что мои люди нуждались во мне, и я видел, как наши люди попали в паутину, когда им обещали работу и зарплату. Но шахтеры получают зарплату только в том случае, если они завершают контракт. В течение года им разрешается вынимать ваучеры, чтобы обменять их на еду из палатки с провизией, но эти ваучеры позже выходят из их зарплаты. Вот почему так многие дети голодают. Их отцы стараются не попадать обратно на ваучеры.»
Он посмотрел на землю. «И Мерседес, и родители Марии ушли, и моя мать тоже.
Но мой отец все еще жив. Мой старший брат каждый год подписывал контракт, и он был одним из первых убитых в атаках этих солдат-Волков. Киган сказал мне, что если я не выполню его контракт, мой отец согласится работать вместо моего брата.
Мой отец нездоров, и я не могу этого допустить. . Я взял на себя выполнение контракта. Он будет закончен в конце осени. Но теперь, когда мой брат ушел, у меня есть некоторая власть в наших решениях. Как только я освобожусь, я заберу Мерседес, Марию и моего отца отсюда, если нам придется идти пешком, и мне придется нести Марию на плече. Я хотел бы спасти всю семью, но не могу, а эти трое для меня важнее всего.»
«Куда же вы пойдете?»
«На осеннюю ярмарку в окрестностях Кеонска. Некоторые из наших людей собираются там, и я попрошу другую семейную группу принять нас. Они не откажутся. У меня есть уверенность. . атрибуты, которые делают меня ценным.»
Она задумалась, что бы это могло быть, но передумала спрашивать. Он только сейчас начал доверять ей. «Зачем вы мне все это рассказываете?»
«Потому что я не мог допустить, чтобы вы видели то, что видели сегодня вечером, и думали, что я ничего не делаю, чтобы остановить это. Я собираюсь освободить Марию и Мерседес от этих солдат.»
Ненависть в голосе была такой сильной, что она чуть не попятилась. И снова она поняла, что его гнев направлен не на нее. Но если у кого-то и был мотив для саботажа шахт, то только у него. Если бы шахты были закрыты навсегда, разве шахтерам заплатили бы и выпустили на свободу?
Без предупреждения его манеры изменились, и он придвинулся ближе, прижимая ее к палатке.
«Вы все еще хотите прочесть мое будущее?» — прошептал он. «Вам даже не придется пытаться. Просто дотроньтесь до моей руки.» — Он поднял тонкую руку.
Она помедлила с ответом.
«Боишься?» — спросил он.
Протянув руку, она коснулась двух его пальцев. Ей даже не нужно было сосредотачиваться, и мир вокруг исчез.
Ее не затягивало в туман, и она не чувствовала, что мчится вперед во времени.
Сцена снова приобрела характер сна. К ее изумлению, она была не
