Макияж, черные лаковые туфли и черная лаковая сумочка, вносящие элемент строгости и деловитости, – и я была полностью готова к тому, чтобы допросить с пристрастием Степана Николаевича Борзова и выведать у него все, что только возможно о его тайных делишках.
В маленьком кафе мое появление произвело фурор. Я, конечно же, как и следует даме, немного опоздала, поэтому Борзов уже был на месте.
Перед ним стояла чашка кофе, и, прихлебывая из нее, он тоскливым взглядом смотрел в пространство, когда мое появление неожиданным солнечным лучом осветило все вокруг.
Но надо отдать ему должное – нервы у джентльмена были просто стальные. Только на миг изменилось выражение его глаз, после чего выражение лица сделалось официально-приветливым, и с вежливой улыбкой мне предложили присесть.
«Ах ты! – в досаде думала я. – Все кафе лежит в обмороке, один ты тут у нас… непробиваемый. Ну ладно… посмотрим, чья возьмет».
Я не хуже других умела изображать официальные улыбки и на предложение заказать для меня кофе ответила, что не лучше ли сразу приступить к делу. Икона лежала в моей сумочке, упакованная, хотя и не так тщательно, как тогда, когда я забирала ее у Натальи, но достаточно хорошо, чтобы пребывать в полной сохранности.
– Ну что ж, к делу так к делу, – все так же улыбаясь, проговорил Борзов. – Икона у вас с собой? Могу я взглянуть?
Он взглянул, и от моего внимания не ускользнуло ни малейшее изменение его мимики и выражения глаз.
Разумеется, икону он узнал сразу. Но и опять лишь на какое-то мгновение, лишь чуть-чуть расширились его зрачки и почти незаметно двинулись лицевые мускулы, и снова все было как прежде – безразлично-деловое, официально-внимательное рассматривание.
«Просто бревно бесчувственное…» – внутренне возмущалась я.
Но внешне я все так же демонстрировала все ту же вежливо-равнодушную полуулыбку, что и мой непрошибаемый оппонент.
Все показывало, что бой будет жарким.
Между тем Борзов продолжал разглядывать икону и, судя по той внутренней сосредоточенности, которую выражал его взгляд, кажется, решал для себя какой-то важный вопрос.
Наконец он произнес:
– Что ж, Татьяна, предмет ваш довольно интересен. Икона имеет все признаки подлинника, но, наверное, вы и сами понимаете, что после обычного визуального ознакомления нельзя дать стопроцентную гарантию.
– Ну… в общем… пожалуй, – неопределенно ответила я, не понимая, к чему он клонит.
Гарантируя Наталье, оказавшей мне такое доверие, полную сохранность ее раритета, я, разумеется, и в мыслях не держала, что отдам его кому бы то ни было. Даже на самое короткое время. Даже для экспертизы. Поэтому, если Борзов собирается просить меня о том, чтобы забрать икону с собой, об этом не может быть даже речи.
Но, как выяснилось, он собирался попросить о другом.
– Прекрасно. Рад, что мы с вами так хорошо понимаем друг друга. Так вот. Чтобы сделать более точную оценку и вести разговор предметно, мне необходимы некоторые специальные приспособления… которые, по вполне понятным причинам, я не ношу все время с собой в кармане. Мне довольно часто приходится проводить подобные экспертизы, и дома у меня имеется все необходимое для этого… Вас не затруднит проехать со мной? Это не займет много времени, между тем, убедившись окончательно, мы сможем уже более обоснованно говорить и о стоимости этой вещи, и о перспективах ее продажи…
Борзов продолжал что-то убеждающее вещать, но я, уже не слишком внимательно слушая, внутренне ликовала.
«Ага! Проехать, значит? С тобой. То-то же! А то… строит тут из себя… дровосека железного».
Приятно было сознавать, что утренние усилия мои не пропали даром и все стрелы попали в нужную цель, но мое самолюбие было уже задето, и, все так же вежливо-безразлично соглашаясь «проехать», внутренне я была готова к бескомпромиссному отпору.
«Ни черта ты не получишь здесь, мистер Бонд, – язвительно думала я, направляясь к выходу и чувствуя, как внимательный взгляд ощупывает меня сзади. – Упустил ты свои шансы. Вот, икону разве что… оценишь. Да и та – не тебе. А потому что выпендриваться не нужно, когда с тобой красивая девушка разговаривает».
Я, наверное, долго еще могла бы мысленно изгаляться по поводу того, как кину сегодня одного строптивого невежу, но открытая дверца черного представительского «мерса» прервала мои размышления.
Опустившись на мягкое сиденье, я предалась созерцанию видов родного города, бесшумно проплывающих за стеклом, в салоне машины стояла тишина, лишь слегка разбавляемая урчанием двигателя.
Глава 6
Времени, действительно, ушло немного. По крайней мере – на поездку.
Оказалось, что господин Борзов проживает на втором этаже старинного двухэтажного дома в центре города, в отличие от многих таких же – прекрасно отремонтированного. Полностью перепланированная коммунальная квартира сейчас представляла собой огромную жилую территорию, отделанную и оборудованную по последнему слову современной техники и дизайна.
Хата была просто великолепна, но, помня, что пришла сюда мстить, я так же равнодушно скользнула взглядом по необъятным европространствам, как недавно кое-кто позволил себе скользить взглядом по мне.
– Прошу вас, – говорил между тем гостеприимный хозяин, открывая дверь в какую-то кухню-гостиную-столовую, где помещались и обеденный стол, и барная стойка, и традиционный ряд бытовых приспособлений вдоль стены, начиная от обычной раковины и заканчивая навороченным, размером с мою прихожую холодильником.
Как я и предполагала, по прибытии в квартиру деловой разговор отошел на второй план.
Фрукты, белое вино, белый шоколад, «Рафаэлло» в кокосовой стружке – все это как-то не располагало к сухим дискуссиям о нюансах оценки антиквариата.
– Прошу вас, – все повторял Борзов, расставляя передо мной на столе бокалы, конфеты и хрустальные мисочки с разноцветными фруктовыми салатами.
Я молчала, готовясь нанести решительный удар.
Наконец, когда Борзов, все расставив и разлив вино по бокалам, уселся за стол сам, я, ни к чему не притронувшись и совершенно игнорируя протянутый мне великолепный, богемского стекла фужер, с самой отвратительной, на какую только была способна, сухо-официальной улыбкой произнесла:
– Вы что-то говорили об оценке иконы?
«Ну и чего ты этим добилась?» – уныло думала я уже через секунду, держа в руках фужер, а во рту шоколад.
Разумеется, в ответ он снова просто расхохотался, и мне пришлось выпить за знакомство.
– Как знать, Татьяна, может быть, нас с вами ожидает плодотворное долговременное сотрудничество, может быть, вы мой новый постоянный партнер. Нужно же как-то обозначить начало этого знаменательного процесса.
– Да? – без энтузиазма ответила я.
– Конечно! Попробуйте этот салат – великолепное сочетание.
– Но… я бы хотела…
– Да, разумеется. Вы бы хотели узнать, сколько стоит ваша икона. И вы узнаете это. Ведь для этого мы и пришли сюда. Но зачем торопиться? Давайте поговорим, познакомимся поближе. Должен же каждый из нас узнать, с кем он имеет дело.
– И с кем же имею дело я? – жестко произнесла я – это была последняя отчаянная попытка.
– С профессионалом, – веско ответил Борзов, и выражение его лица ясно свидетельствовало, что речь не только об оценке икон.
– Рада слышать, – все еще петушилась я. – Ну, а я… кажется, совсем не профессионал… Все меня обманывают, все предают…
Похоже, вино начинало оказывать свое действие. Сколько раз говорила себе: алкоголь – только после трех часов дня.
Но чего не совершишь для пользы дела. Чтобы скомпенсировать действие винных паров, я налегла на салаты и закуски, одновременно думая, что сейчас – самое время притвориться слегка перебравшей и, под видом пьяной откровенности, выложить историю про своего высокочиновного любовника.
Но, как выяснилось впоследствии, у Джеймса Бонда были несколько иные планы.
Наверное, притворялась я хорошо, поскольку, решив, что я уже дошла до нужной кондиции, Борзов предложил мне показать, как обставлена его недавно отремонтированная квартира.
Начали мы со спальни и, собственно, там же экскурсия и закончилась. Совершенно непонятным образом я вдруг оказалась на необъятной кровати (поскользнулась, наверное), и что было дальше, помню очень смутно. Практически совсем не помню. Но когда я снова пришла в сознание, первой моей мыслью было, что задуманная жестокая месть не удалась.
Ну а что вы хотели? У каждого бывают проколы. Никто не застрахован от неожиданностей. И от роковых случайностей. И от форс-мажоров. И от бурь. И от пожаров. И от наводнений.
– Негодяй, – расслабленно проговорила я, снова делая глоток вина, но уже не за столом, а… в более комфортной обстановке.
– Угу-у… – удовлетворенно улыбаясь, протянул Борзов, развалившись рядом на подушках и тоже прихлебывая из бокала.
