Возможно, "олигофрены" (не сумели миром поделить тайник), это во-первых. Во-вторых, Ходырев, хозяин усадьбы, вполне мог по своим каналам вычислить Суходеева и рассчитаться с ним, что в общем и целом было бы даже справедливо. Если по совести, конечно, а не по закону. В-третьих, Устинов, хозяин другой усадьбы, который, примерно, в это же самое время перебрался с пасекой на новое место.
Но главное -- найти труп. На худой конец, красного цвета "Восход", без номеров. Потом можно разматывать дальше.
Участковый Суслов передал Алексею набросанную от руки схему местности, включая поселок, с результатами осмотра. Крестиками были помечены места, которые следовало проверить дополнительно: три колодца, два барака с пометкой (чердак), и еще крест -- на опушке леса справа, если встать лицом к железной дороге.
-- Что тут?
-- Пятно масла. Возможно, протек картер.
-- Понятно. Анатолий Степанович, возьми себе этих помощников и начни с чердаков. А я пока приценюсь к колодцам, лады?
-- Годится.
-- Постой,-- Алексей придержал его за руку, заметив в глазах участкового азарт. Даже схема, составленная с большим толком и дотошностью, несколько выходила за обычные служебные рамки.-- Скажи, что ты об этом думаешь?
-- Что думаю?.. Честно?
-- Желательно.
Алексей улыбнулся, но старший лейтенант шутливого тона не принял. Он скосил глаза на сидящего с безучастным видом Ходырева и коротко, со злостью отрубил:
-- Он. Его рук дело.
-- Есть основания?
-- Без оснований.
-- Тогда каким образом?
-- Двоюродный братец. Знаю, как облупленного.
Алексей разочарованно присвистнул.
-- Ну, братья-славяне, вы даете! А меня, стало быть, за золотоордынца держите? Так, что ли?
-- Его почерк,-- упрямо повторил Суслов, вновь не принимая шутку.-- И поза, когда нашкодит, та самая. Мол, знать ничего не знаю. Мое дело сторона.
-- А если, действительно, не знает? Поза, увы, не доказательство.
-- Для меня доказательство,-- отрубил участковый и с добровольными помощниками отправился исследовать чердаки.
История с двумя проигнорированными заявлениями Ходырева теперь сделалась яснее. Хотя подобная практика в милиции повсеместна независимо от родственных отношений.
Алексей отыскал все три колодца. Трава вокруг них была отоптана. Гнилые доски от развалившихся колодезных будок частью раскиданы по сторонам, частью сгружены. Разрушена у всех трех верхняя часть сруба, стволы завалены бревнами. Время, кажется, сделало свое дело, но, возможно, постарались неумелые помощники, проявив излишнее рвение. Наконец рвение мог проявить и преступник, скрывая следы.
Алексей тщательно обследовал каждый колодец с прилегающим участком земли, но ничего подозрительного не обнаружил. Пятен крови такой дождь после себя, разумеется, не оставит -- трава была слишком мокрая. Следов волочения тоже. Не нашлось хотя бы клочка ткани, пуговицы или зацепившейся нитки, обломанного куста, чтобы отдать приоритет одному из колодцев, а не расчищать все три. Будучи городским жителем, он плохо представлял, как это лучше сделать.
Подошли участковый с Веремеевым и Кропачевым, тоже ни с чем. Переговорив, пришли к выводу, что колодцы -- последнее, что им осталось проверить на территории поселка. И желательно сделать это засветло.
Веремеев, когда составляли опись, заприметил у Ходырева во дворе пару крючков, какими орудуют грузчики на лесоповалах, и вместе с Кропачевым они вызвались изготовить багры. Участковый Суслов взялся расчищать от досок и прочего хлама площадку вокруг колодца. Алексей отправился прогуляться по поселку -осмотреться, и, когда вернулся, багры были уже готовы -длинные, из сухих легких лесин, с намертво примотанными на концах крючками.
Орудуя на пару и с большой сноровкой, Кропачев с Веремеевым цепляли в колодце обвалившееся, рыхлое звено сруба и, с гаканьем, перехватываясь, вытягивали наружу. Получалось споро, и вскоре колодцы были от завалов очищены. Но трупа, сколько они ни шарили по дну, ни в одном из них не оказалось. Последняя из отрабатываемых версий, похоже, оборачивалась пустышкой. Другие в собранном материале попросту не просматривались.
Подошел эксперт Дьяконов. Трехчасовой осмотр в усадьбе Ходырева никаких дополнительных сведений не дал. Ни малейшей зацепки. Дьяконов хмыкнул, оглядев их работу, с наслаждением закурил.
-- Что-то ты, братец, недодумал в этом деле. Не вытанцовывается.
В снисходительном тоне, в голосе с ленивой бархатной развальцей Алексей почувствовал соответствующую оценку, пусть ненамеренную, своим профессиональным качествам. Он промолчал, но спустя некоторое время с вежливой категоричностью отправил Дьяконова с аналогичным осмотром в покинутую избу Устинова.
-- Может, плывуном затянуло? -- высказал предположение Веремеев, провожая эксперта глазами.
-- Это как?
-- Ну, как сказать-то тебе?.. Сруб, он когда дырявый, прогнил то есть, в щели глина, песок, жижа всякая лезет. Плывун называется. Мелеет тогда колодец. Ну, люди это дело чистят. иной раз и сруб переберут наново.
-- Да нет,-- решительно возразил Кропачев.-- Плывун, это когда вода есть. А колодцы, все три, вишь, обсохли. Ушла вода,-- он зло сплюнул и подытожил какую-то давнюю свою мысль: -- На дурное дело трава не растет, не то что...
Не договорил.
-- А ты, Анатолий Степанович, чего молчишь?
Участковый с хмурым видом решительно отрубил:
-- Плохо искали.
-- Ты думаешь?
-- Знаю. Голыми руками, на шару Ходыренка не возьмешь. Что-что, а концы хоронить умеет.
Алексей, хотя был расстроен неудачей, рассмеялся. Братская неприязнь становилась забавной.
-- Что значит хоронить концы? Например?
-- Охотник он. Пушник. Да и по рыбе тоже мастак, не отнимешь, -- нехотя проговорил Суслов, и было понятно, что сказано не в похвалу.-- Вреде леса кругом повывели, а Ходыренок даже в поскотине умудряется, по десятку лис берет за сезон капканами. Больше, чем все райохотобщество. Браконьерит, конечно. Кое-что похуже сдает для отвода глаз, остальное -налево по черной цене. И ни разу, кстати, не попался. Ни с мясом, ни с рыбой, ни с пушниной.
-- А может, слухи? Мало ли, прихвастнул раз-другой. И покатилось?
-- Не слухи. Сам с ним бывал, знаю. Вон, второй "жигуль" добивает. В пожарке таких денег не платят.
Теперь Алексею была понятна причина неприязни участкового к двоюродному брату. Отнюдь не по долгу службы. Удачников и вообще талантливых людей худо терпят, сразу ставят вне закона и травят непримиримо до скончания дней. Он поднялся, постучал по циферблату.
-- Через сорок минут собираемся. На этом самом месте. Желательно, каждый с вариантом.
Пенсионер Кропачев и Веремеев, оба с важностью кивнули и углубились в размышление. Алексей один отправился к Устиновской избе, которая располагалась рядом с железной дорогой. Под "хазу", да еще с тайником, она разумеется не годилась. Слишком торное место в отличие от ходыревской усадьбы, расположенной в полукилометре от железки, к тому же на отшибе, почти в лесу. Другое дело, что Суходеев, воруя, наверняка, не ограничивался одним ходыревским имуществом. Мог заглянуть сюда тоже и нарваться... А если нарвался, то зачем отскда тот же Устинов или Ходырев, или кто-то из "олигофренов" потащит труп на себе в гору за двести метров, чтобы свалить в колодец? Гораздо проще перенести за линию. А там -- дикая вырубка десятилетней давности, черт ногу сломит. Лучше места не придумаешь. Через месяц зверье обгложет труп до костей, и тех не оставит. Но пусть поработает криминалист, с выводами забегать не стоит.
В избу он заходить не стал. Поднялся по насыпи. Его внимание привлекла неглубокая выемка в десятке шагов от тропы. насыпь была -- шлак с песком, но местами она успела обдерниться, местами сохранились проплешины с редкой щеточкой травы. Пожалуй, яма выглядела здесь не вполне логично. Зеленые травинки, подрезанные, надо думать, лопатой, не успели даже подвялиться. Правда, под действием дождя контуры ямы оплыли, и она походила теперь на воронку.
Алексей постоял, соображая, потом сунул в карман пригоршню песку из ямы и повернул назад. По пути он сделал небольшой крюк мимо барака, где были обнаружены человеческие останки, подобрал возле крыльца проржавелый, но крепкий еще ковш.
Веремеев с Кропачевым сидели вдвоем, как он их оставил, в глубоком размышлении. Посасывали папироски. Алексей попросил перевязать на конец шеста вместо крюка ковш, мол, у них это неплохо получается. Когда черпак был готов, он опустил шест в колодец и повозил черпаком по дну. Потом, перехватываясь, вытащил его наружу, заполненный вонючей, липкой грязью. Оба помощника наблюдали за его действиями с озадаченным видом.
Алексей опрокинул содержимое на землю и, волоча шест за собой, двинулся к другому колодцу. Веремеев с Кропачевым молча последовали за ним.
Второй колодец оказался гораздо глубже, и пробу грунта удалось подцепить только с третьей попытки. Зато в черпаке вместо липкой, вонючей грязи оказался сырой песок с частицами шлака.
