Опасность, так пугавшая Папу и заставившая его примириться с политикой Карла в Северной Италии и теперь жаждать его немедленного возвращения на юг, стала вполне реальной к концу лета 1267 г. Она пришла с севера. Папство, всецело поглощенное своей ненавистью к Манфреду, едва помнило, что в Германии остался еще один Гогенштауфен. Но итальянские гибеллины, хотя и засвидетельствовали свою верность Манфреду, не забыли о Конрадине. Ныне Конрадину исполнилось пятнадцать лет. Он вырос в Баварии под присмотром своей матери Елизаветы, вдовы короля Конрада, и ее второго мужа графа Майнарда, в то время как братья его матери, Людвиг и Генрих Баварские, блюли его политические интересы. От прежних владений его семьи теперь осталось мало. Германская часть герцогства Швабия признала власть его назначенцев. Бароны Святой Земли провозгласили Конрадина королем Иерусалимским, но если бы он когда-нибудь приехал в свое королевство, то обнаружил бы, что власть его там сильно ограничена. Но Конрадин был умным, не по годам развитым мальчиком, красивым и обаятельным, прекрасно осознающим свое происхождение. Мать пыталась сдерживать его амбиции. Она не хотела, чтобы ее сын рисковал жизнью в грандиозных авантюрах. Но ближайшим другом Конрадина был мальчик чуть старше, чем он сам, его дальний родственник, Фридрих Баденский (по линии своей матери, происходившей из династии Бабенбергов, законный наследник Австрийского герцогства, которое было присвоено королем Чехии, когда Фридрих Баденский был еще ребенком). Фридрих активно поддерживал все проекты Конрадина.126
Вопрос о правах Конрадина периодически поднимался. Папство время от времени вспоминало о нем, как о сопернике Манфреда. Людовик Святой считал, что его притязания нельзя полностью игнорировать. В 1260 г. герцог Баварский послал двух доверенных агентов, Конрада Кроффа и Конрада Буссаруса, в Рим, где они, очевидно, должны были добиться, чтобы Папа Александр IX, который еще не начал переговоры с Карлом Анжуйским, остановил выбор на Конрадине. В Риме Буссарус был убит, а Крофф серьезно ранен — по-видимому, приверженцами Манфреда. После краха в битве при Монтаперти флорентийские гвельфы незамедлительно обратились за помощью к баварскому двору. Но гибеллины были верны Манфреду до самой его смерти в битве при Беневенте. Только после этой битвы они повернулись к Конрадину.127
В последние месяцы 1266 г. родные и друзья Манфреда, сомневаясь в великодушии победителя и мечтая о мести, начали один за другим пробираться через Италию на другую сторону Альп. Первым к баварскому двору летом 1266 г. прибыл ведущий юрист канцелярии Манфреда Пьетро ди Прецце. Он прославился своим искусством писать в так называемой сицилийской манере — высокопарной и напыщенной, но, как считалось в то время, замечательно подходящей для политических манифестов. Теперь его перо служило Конрадину. Следующими явились братья Капече: Коррадо, который был наместником Манфреда сперва в Анконской марке, а затем на Сицилии, и Марино. Третий брат, Джакомо, остался в качестве их агента на Сицилии. Вскоре за этим Конрад Антиохийский, сын Фридриха, внебрачного сына Фридриха II, сумел бежать из тюрьмы, куда его заточил Карл, вместе со своим товарищем по заключению Джованни ди Марери из семьи сеньоров Авеццано. Они тоже перешли Альпы и прибыли в Баварию. Следующими приехали дядья Манфреда, Гальвано и Фридрих Ланца, и бывший камергер Манфреда, Манфред Малетта.128
Прибытие этих единомышленников, жаждущих отомстить Карлу, не могло не пробудить боевой дух львенка или молодого орла, как называли Конрадина хронисты. Он уже начал рассылать письма в Италию, чтобы привлечь к себе сторонников. Теперь, когда так много людей находилось рядом с ним, он собрал совет в Аугсбурге в октябре. Там Конрадин объявил о своем намерении заявить притязания на Сицилию, которая принадлежала ему по праву рождения, и попросил поддержки у своих друзей и подданных. Но зная, что его ждут различные опасности, он завещал, чтобы в том случае, если он умрет, не оставив потомства, его баварские дядья унаследовали все, чем он владеет. Дядья Конрадина как могли пытались его отговорить, но безрезультатно. Совет, увлеченный его энтузиазмом, решил, что поход в Италию с целью возвести Конрадина на принадлежащий ему по праву престол следует начать следующим летом.129
Папа Климент был хорошо осведомлен и о перемещении беженцев в Баварию, и об амбициях молодого принца Гогенштауфена. 18 сентября 1266 г. Папа объявил анафему любому, кто будет способствовать избранию Конрадина императором, и любому, кто будет сопровождать его в итальянском походе. Через два месяца вышла официальная булла, грозящая отлучением и конфискацией имущества любому, кто признает власть Конрадина или даже просто примет у себя его представителей. Папа узнал, что флорентийские гибеллины поддерживают связь с Конрадином. Он был так обеспокоен, что предоставил Карлу полную свободу действий в деле восстановления положения гвельфов в Северной и Центральной Италии. К лету 1267 г. казалось, что ситуация практически под контролем. Правда, еще назревали беспорядки и на Сицилии, поэтому Папа хотел, чтобы Карл оставил свои попытки уничтожить последние очаги сопротивления гибеллинов в Тоскане и вернулся в свое королевство. Но Климент не ждал никаких неприятностей из-за Альп. 15 сентября 1267 г. он написал Карлу, чтобы сообщить, что не верит теперь во вторжение Конрадина в Италию. А в это время армия Конрадина уже маршировала через Тирольские долины к перевалу Бреннер.130
Оптимизм Папы Климента был напрасным. 17 сентября он снова написал Карлу, что остров Сицилия полностью охвачен восстанием и туда прибыли войска из Туниса. По повелению Конрадина Коррадо Капече пустился в рискованное предприятие, имевшее целью поднять восстание на острове, где он когда-то был наместником Манфреда, против Карла Анжуйского. Сицилийцы не очень любили Манфреда, но повышенное внимание сборщиков налогов Карла не нравилось им еще больше. На Сицилии Капече нашел благодатную почву для своих интриг. Затем он связался с инфантом Федерико и его товарищами по изгнанию в Тунисе. Эмир Туниса дал им оружие, и они отплыли, чтобы поддержать восстание. Папу также беспокоили новости из Рима. Инфант Энрике, римский сенатор, уже вызвал неудовольствие Папы, заняв различные города в Кампании и атаковав несколько замков Карла на границе. Но хотя Карл и с подозрением относился к намерениям Энрике, Климент не хотел, чтобы Карл провоцировал его на открытую вражду. Он не в состоянии, сообщил он Карлу, организовать переворот в Риме; римляне боялись сенатора, и переворот будет стоить очень много денег. Папа мог только предложить Карлу, чтобы тот заключил мир с Энрике, вернув ему занятые в 1266 г. деньги. Подозрения Карла оправдались. В середине октября Энрике заявил о себе. Он уже связался со своим братом на Сицилии. Теперь к нему прибыл Гальвано Ланца, который явился прямо от Конрадина с небольшим отрядом. Он быстро и незаметно прошел через Италию и прибыл в Рим 18 октября. Гальвано с отрядом вошел в город с гордо реющим знаменем Гогенштауфенов, на котором был изображен орел, и был торжественно принят сенатором, который разместил их в Латеранском дворце. Через несколько дней Гальвано покинул Рим с письмом от сенатора к Конрадину, содержащим — поскольку Энрике считал себя поэтом — приветствие в довольно посредственных стихах.131
Климент был в отчаянии. В тщетной надежде вновь склонить Рим на свою сторону, он ждал еще месяц, прежде чем полностью порвал с сенатором. Только в ноябре Папа формально отрешил сенатора от должности, и в следующем апреле он предал анафеме его и всех сторонников Конрадина в городе. Сицилия теперь была в руках мятежников. Только Палермо и Мессина все еще удерживались наместником Карла, а сарацины Лучеры присоединились к восстанию, которое теперь перекинулось в Калабрию. Но Карл настоял на том, что он останется в Тоскане. Даже когда замок Поджибонси все же пал в конце ноября, он продолжал блокировать Сиену, взяв Вольтерру, а затем, в январе 1268 г., двинулся на Пизу. Карл взял и разграбил Порто-Пизано, снес его стены и на время парализовал всю пизанскую морскую торговлю.
Наконец в мае Карл внял неистовым мольбам Папы и двинулся на юг из Флоренции. Он задержался в Витербо, чтобы повидаться с Папой, который официально назначил его на пост императорского наместника в Ломбардии. Вернувшись в королевство, Карл выступил против сарацинских мятежников в Лучере, решительно настроенный разбить их прежде, чем подоспеет Конрадин.132
Конрадин, следуя плану, о котором он объявил в Аугсбурге в прошлом году, покинул Баварию в середине сентября 1267 г. Армия у него была небольшая, она насчитывала, возможно, меньше четырех тысяч всадников, набранных из его родовых земель и из земель его родственников. Пехоты практически не было, и у него не хватило денег на наемников. Воины Конрадина были настроены решительно, но германские князья, на чью поддержку рассчитывал молодой король, все, за исключением Фридриха Баденского, пребывали в нерешительности и унынии. Они готовы были пойти с ним через Альпы, но не могли обещать, что будут сопровождать его в безрассудном походе на юг Италии. Дядья Конрадина до самого конца умоляли его остановиться. Мать, когда он прощался с ней в замке Гоген-швангау, не могла скрыть своего страха. Но Конрадин был настроен решительно, и его веру в успех предприятия всецело подогревали присоединившиеся к нему итальянцы. Его личное окружение и канцелярия почти целиком состояли из итальянцев, многие в его свите были сицилийцами, представленными ему Пьетро ди Прецце.
