В обществе Адама время приобретало чудесную способность пролетать незаметно, так что Гэбриэл показалось, будто поездка в Стейвли закончилась, едва успев начаться. Когда Адам остановил машину перед Стейблз, он велел Гэбриэл оставаться на месте, пока он отпирает дверь, потом вернулся обратно и бегом провел ее внутрь.
– Чай с булочками, – объявил он, когда они вошли на кухню.
«Булочки» оказались французскими пирожными, полученными из того же источника, что и ленч.
Адам расставил на подносе чашки и тарелки, Гэбриэл заварила чай, он перенес поднос в гостиную.
– Я поверну диван и разожгу огонь, – сказал Адам, глядя на сплошную завесу дождя.
– Разводить огонь в июне? – удивилась Гэбриэл и тут же рассмеялась, потому что Адам повернул выключатель и поленья, которые она приняла за настоящие, мгновенно охватило пламя.
– Газ в баллонах, спрятанных под диким виноградом на задней стене дома, – сказал он с довольным видом, поворачивая диван так, чтобы можно было сидеть лицом к камину. – Терпеть не могу убираться после натурального огня.
– Я тоже, – сказала Гэбриэл, сворачиваясь клубочком в уголке дивана. – Жаль, что у папы в «Хэйуордзе» нет такого камина, как у тебя.
Адам наполнил две кружки крепчайшим чаем, устроился на другом конце дивана и подал блюдо с пирожными.
– Фруктовые пирожные с абрикосами хороши, но может быть, что-то из этих глазированных больше тебе по вкусу?
– Они все мне по вкусу. Их будут подавать у Анри сегодня вечером? – спросила Гэбриэл, беря абрикосовое пирожное.
– Не исключено. Я как-нибудь свожу тебя туда поесть. Анри – гениальный кулинар.
– А эти пирожные тоже делал он?
Адам усмехнулся.
– Вообще-то пирожные делает его жена, но так как Анри считает, что хорошими поварами бывают только мужчины, то этого факта он не афиширует.
– Бедная женщина! Трудится, не получая никакого признания.
– Ну, я бы так не сказал. Северин – устрашающая леди.
– Не могу представить тебя боящимся какой бы то ни было женщины.
– Да ты сама внушала немалый страх во время нашей первой встречи!
– Только из-за того, что ты был чертовски уверен: стоит тебе щелкнуть пальцами, как я тут же все брошу и кинусь исполнять твои желания, – ответила она.
Адам испытующе посмотрел на нее.
– Знаешь, Гэбриэл, я многое бы отдал, чтобы узнать, как Гарри заставил тебя передумать.
Но так как отец взял с нее клятву не заговаривать о том, что Адам одалживал ему деньги, то Гэбриэл решительно покачала головой и переменила тему разговора:
– Если хочешь, я могу позже что-нибудь приготовить.
– Нет. У меня все схвачено.
– Как всегда. – Она стала пить чай, с любопытством глядя на него поверх чашки. – Что ты обычно делаешь в субботу вечером?
– Я принадлежу к кругу друзей, которые довольно регулярно встречаются. Мы идем куда-нибудь поесть или посидеть в одном из ночных заведений, о которых я говорил. Структура у нас не жесткая, и число участников меняется. Иногда я к ним присоединяюсь, иногда нет. Бывает, я даже приглашаю их сюда поужинать за моим знаменитым трапезным столом.
– А как сюда вписывалась Делла?
– А никак. Однажды я был в Лондоне на аукционе и встретил Деллу в подземке. – Адам улыбнулся, вспоминая. – Был час пик, ее швырнуло на меня, и с того момента события развивались довольно быстро. Так что какое-то время я на выходные ездил к ней в Лондон.
– И с тех пор ты не встречался с друзьями?
– Нет. – Он положил руку на спинку дивана. – В тот день, когда я порвал с Деллой, я нашел портрет. А это привело меня к тебе. И с тех пор твое общество – это все, чего я хочу.
Гэбриэл заговорила не сразу.
– Ты уверен, что это у тебя не от разочарования? – наконец спросила она.
– Абсолютно уверен. – Адам отвернулся и стал смотреть на пламя в камине. – Нам было неплохо вместе, но сейчас, когда я оглядываюсь назад, мне странно, что это длилось так долго.
– Почему?
– Женщины, которых я знал, делятся на две категории. Это либо умные и веселые друзья, либо женщины красивые, сексуально привлекательные, но скучающие до слез, стоит заговорить с ними о том, что интересно мне, а не им. – Адам повернул голову и посмотрел на нее. – Но ты не вписываешься ни в одну из категорий, Гэбриэл Бретт.
– Почему же?
– Потому что, хотя меня без конца одолевает это неуместное желание приставать к тебе, я получаю удовольствие и от разговора с тобой, даже от спора. – Он снова перевел взгляд на огонь и продолжал: – Я всегда надеялся, что когда-нибудь мне повезет и я найду свою вторую половинку, как это случилось с Лео и Джесс. И вот теперь я ее нашел. Это ты.
Глядя на повернутое в профиль лицо Адама, Гэбриэл почувствовала, как у нее от волнения сжимается сердце. Сейчас, когда она смотрела на Адама Дайзарта, ее переполняло желание оказаться в его объятиях.
Адам опять посмотрел на ее раскрасневшееся лицо.
– Ты действительно так думаешь, как говоришь? – спросила она и, в ту же секунду поняв, что сморозила глупость, сокрушенно покачала головой. – Извини, Адам.
Неправильно истолковав ее извинение, он стиснул зубы, и оживленное выражение исчезло у него с лица. Гэбриэл придвинулась к нему и в отчаянии дотронулась до его руки.
– Я хотела извиниться за свое сомнение в тебе.
Адам схватил ее за плечи и слегка встряхнул.
– Тебе доставляет удовольствие мучить меня, женщина? Ты опять причинила мне боль!
– Тогда я поцелую тебя, чтобы все прошло, – прошептала она.
Адам посадил Гэбриэл к себе на колени и пылко ответил на ее поцелуй, а потом крепко обнял и прижался щекой к ее волосам. Ощущение тепла и защищенности в его объятиях было таким убаюкивающим, что Гэбриэл обмякла у него на груди и даже зевнула. Адам тихо засмеялся.
– Скучно?
Гэбриэл покачала головой.
– Просто мне неимоверно, потрясающе уютно.
– Это самая приятная вещь, которую я когда-либо слышал от женщины. И, если я не очень ошибаюсь, ты порядком устала. Так что устраивайся поудобнее в своем уголке, пока я тут все уберу…
– Только не долго, – невольно вырвалось у нее.
– Две минуты. Возьми вот эту подушку себе под голову.
После того, как Адам ушел, она повозилась, устраиваясь в уголке дивана, положила голову на диванную подушку и стала смотреть на пламя в камине. Доносившийся снаружи звук дождя усиливал ощущение благополучия, которого она не испытывала с тех пор, как заболел отец. Какая тоска будет возвращаться сегодня домой…
Вздрогнув, Гэбриэл проснулась. Она посмотрела на окно, но шторы были задернуты, горели лампы. Взгляд, брошенный на часы, заставил ее резко сесть – было уже почти восемь вечера. Пока она спала, Адам накрыл ее легким пледом. Тронутая его заботой, Гэбриэл встала, быстро свернула плед и с виноватой улыбкой взглянула на только что вошедшего Адама.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
