Она не знала, когда снова смогла связно мыслить или хотя бы дышать, наслаждение растеклось по ее телу до самых кончиков пальцев томной, жаркой негой. Хоть все и закончилось, Бет не хотела, чтобы Тео отодвигался от нее, поэтому она нежно обняла его, чувствуя, как по его спине пробегает дрожь. Он остался лежать, спрятав лицо в ее волосах, понимая, что никогда в жизни ни с одной женщиной он еще не испытывал ничего подобного.
Бет уже засыпала, когда он поднял голову и заглянул в ее затуманенные изумрудные глаза.
— Спасибо тебе, — с улыбкой прошептала она.
Тео, не отрываясь, смотрел, как медленно закрываются ее глаза, прячась под длинными, пушистыми ресницами, как выравнивается ее дыхание, и чувствовал ужасное отвращение к себе.
Пусть он не знал, что она девственница, хотя с его-то опытом он мог бы догадаться и раньше, но он понимал, насколько она сейчас уязвима. Почему же это не остановило его? Почему он все равно бросился на нее, словно дикий зверь, жаждущий утолить голод своей плоти?
О чем он думал? Ей нужны были поддержка, объятия, человеческое тепло, а не секс!
Груз вины сдавил его грудь, когда он взглянул на лицо Бет, ставшее таким открытым, беззащитным во сне. Осторожно, стараясь не разбудить ее, он поднял Бет на руки, и она доверчиво приникла к его груди. Он не заслуживал такого доверия.
Господи, что он наделал? Бет не получила ничего из того, что заслуживает прекрасная девушка в свой первый раз — ни романтики, ни музыки, ни свечей, ни долгого и нежного соблазнения, — он просто бросил ее на старый, давно сломанный диван и взял с жадной нетерпеливостью, не обращая внимания на ее неопытность. Ему нет оправдания.
К тому моменту, когда Тео поднялся на второй этаж и начал поочередно заглядывать в комнаты, большая часть которых выглядела необитаемыми, он пришел к выводу, что вел себя ничем не лучше, чем дикий зверь.
Последняя комната, в которую он вошел, оказалась спальней Бет. В ней стояла аккуратно накрытая лоскутным одеялом кровать, большой стеллаж с книгами и шкаф для одежды. Тео с удивлением отметил, что, хоть он и был в спальне девушки, здесь не было зеркала, не было вообще ни одной отражающей поверхности. Все было очень скромно, аккуратно и да, девственно.
Убирая примостившихся в изголовье плюшевых зверюшек, чтобы расправить постель, Тео мысленно застонал, чувствуя себя по меньшей мере растлителем.
Когда он осторожно укладывал ее в постель, Бет чуть приоткрыла глаза и улыбнулась. Лежа в кровати, она продолжала наблюдать из-под полуопущенных ресниц за тем, как он раздевается и ложится рядом с ней. Она тут же свернулась калачиком рядом с ним, уложив черноволосую головку на его плечо и прошептала, перед тем как снова погрузиться в сон:
— Спасибо, что остался.
Тео не смог вспомнить, когда последний раз проводил с женщиной целую ночь. Он лежал с открытыми глазами, смотрел в потолок и чуть поглаживал нежную, бархатистую кожу спящей рядом с ним Бет, вдыхая ее свежий запах.
Он еще не спал, когда ночью она проснулась от кошмара, вскрикнув, вцепившись в его плечи ледяными руками, словно ища защиты. Попытка успокоить плачущую девушку быстро переросла во что-то совсем другое, но в этот раз все было иначе, невыносимо медленно и нежно, словно Тео решил еще раз испытать на прочность свой самоконтроль, постепенно доводя Бет до исступления.
Не только Бет, но и Тео не знал, что от близости можно получать такое наслаждение.
В следующий раз они занялись любовью под утро, и теперь Тео проснулся, ощущая, как по его телу блуждают ее маленькие игривые ладони, услышал ее голос, шепчущий, что теперь ее очередь и он принадлежит ей, и не стал возражать, отдавшись во власть сжигающей их обоих страсти.
Глава 14
Когда на следующее утро Бет проснулась, Тео был уже полностью одет. Он сидел у окна, глядя на сад. Его волосы были идеально уложены, а одежда смотрелась так, словно он только что выгладил ее, а не срывал вчера ночью в порыве страсти.
Она открыла свои изумрудные глаза, и слова, которые Тео готовил все утро, проигрывая в своей голове один за другим все возможные сценарии, вылетели из его головы. Он всегда был уверен в том, что может полностью контролировать себя, свои чувства и эмоции, но эта женщина сметала все его внутренние барьеры одним лишь взглядом. Все мысли исчезли из его головы. Казалось, что сейчас ему предстоит пройти по минному полю.
Женщины занимались с ним сексом по множеству разных причин, но никогда — просто чтобы на время отрешиться от всего и ненадолго забыть о терзающей душу боли. У Элизабет был несомненный талант сдувать немыслимо раздувшийся пузырь его самомнения.
После этой ночи он много думал. Он столько всего хотел сказать ей. Что вчерашняя ночь была по-настоящему волшебной, что ее боль обязательно отступит, что как бы ей ни было тяжело, вскоре ей станет легче, и когда это, наконец, произойдет, он будет рядом с ней.
Это, конечно, еще не было предложением, но это было больше, чем он предлагал женщинам, с которыми встречался в последние годы.
— Ты проснулась, — с улыбкой сказал Тео, стараясь взять себя в руки.
Бет смотрела, как он медленно поднимается и идет к ее постели, такой красивый, высокий, мужественный, и перед ее глазами пролетели обрывки вчерашней ночи.
Он был всего в шаге от нее, когда ее лицо скривилось в гримасе болезненного отвращения к себе, и она отвернулась от него. Вина упала на ее плечи неподъемным грузом, сдавила ее сердце в стальных когтях.
Тео показалось, что он с разбегу врезался в кирпичную стену. Он не знал, что делать, и, замерев, смотрел, как она колотит кулаками подушку. Он ожидал, что Бет будет сожалеть о случившемся, но так? Он открыл рот, чтобы хоть что-то сказать, но не смог произнести ни звука. Как он мог защищать себя, если его поведению не было оправданий?
Бет перестала колотить ни в чем не повинную подушку и спрятала в ней лицо. Боже, как она могла? Она чувствовала себя такой жалкой и дешевой. Ее поведение вчера ночью была настоящим предательством, она отказалась от всего, чему ее учила бабушка, когда объясняла, что если у человека нет самоуважения и достоинства, то у него нет ничего, как бы богат он ни был.
Бабушка умерла — единственный человек в мире, который заботился о ней, а что сделала она? Оплакала ее безвременную кончину, вспомнила все то хорошее, что было связано с ней? Нет, она растоптала свою честь и самоуважение, умоляя Тео Кирияки заняться с ней сексом! Ее первый сексуальный опыт произошел потому, что мужчине стало ее жаль, какой кошмар!
И почему это должен быть именно Тео? Своим идиотским поведением она растоптала и без того крошечный шанс завязать с ним отношения. Эта мысль пришла к ней в голову вслед за шокирующим пониманием того, что она мечтала об этих отношениях.
