— Господи, — он крепче сжал ее. — Я ненавижу то, что ты живешь такой жизнью.
Она шмыгнула носом.
— Все в порядке. Вернее, все было в порядке, до сих пор.
— Пока я не напомнил своими действиями их... клиентов? — спросил он, его опять стало тошнить от одной только мысли, что он может быть немного похож на тех мужчин.
— Нет, — она с яростью покачала головой. — Ты не понимаешь. Выключатель выключен, когда я работаю… я совершенно не думаю, что делаю и поэтому ничего не чувствую к этим мужчинам. Я ничего не чувствую. Ничего в физическом плане. Это всего лишь фейк, который касается всего, что я делаю и говорю. Всего. Я ничего не испытывала к мужчинам годами, Дерек.
Его мысли метались, как сумасшедшие, пытаясь наверстать то, что он пропустил… А он явно что-то пропустил. Это красивое, сексуальное существо, проводившее множество часов с мужчинами и даря им чувственные удовольствия, была фактически лишена чувств в своей собственной жизни?
— Ты хочешь сказать, что ни один за все это время не доставил тебе оргазма? — спросил он поражаясь.
Она резво кивнула головой, удерживая свой взгляд опущенным, чтобы он не мог видеть ее лица.
Он оцепенел, прислушиваясь только к ее дыханию, и как тикали большие напольные часы в другой комнате, его собственное сердце колотилось и ухало.
— У тебя никого не было все это время? Кто бы заставил тебя... почувствовать?
— Нет, я просто так хотела. Так, я могла выжить, удерживая все под контролем.
Его следующий вопрос заставил их обоих задержать дыхание на пару секунд:
— И со мной тоже? — надежда, которая омывала его была настолько сильной, что он изо всех сил старался не закричать во все горло.
— Я очень многое и сильно чувствую, — прошептала она. — И очень этого боюсь.
* * *
Здесь, в своем собственном доме, она сказала это. Она рассказала ему то, что никогда не говорила ни одному человека за восемь долгих лет. Конечно, она общалась с несколькими девушками в эскорт-услугах, но в большей степени они говорили о работе, она никогда никому не признавалась, что предпринимала, чтобы пройти через этот секс. Она просто научилась бороться с реалиями, чтобы заработать деньги. И конечно же никогда ни одной живой душе она не признавалась, что больше не в состоянии испытывать оргазм. И все бы оставалось по-прежнему, если бы не вмешался совершенно другой мужчина.
Дело в том, что за столько лет она так и не продвинулась дальше поцелуя на ночь у входной двери. У нее были очень приятные мужчины, которые очень хорошо и уважительно к ней относились, были очень любезны, но она не чувствовала к ним ничего, и точно не хотела, однозначно, чтобы они прикасались к ней после работы. После их ощупываний и тисканий, самое последнее, о чем она думала, это их прикосновения во внеурочное время.
Но с Дереком, она хотела, чтобы он дотронулся. И это было свирепое, совершенно неуправляемое желание, которое очень сильно ее пугало, она даже раскрылась ему. И теперь он все узнал. Грязную унизительную правду, насколько она морально увечная. Он долго не шевелился и не говорил ни слова в ответ. На самом деле, ей казалось, что он совсем не дышит, видно так был потрясен.
— Прости, — она попыталась встать с его колен. — Я не должна…
— Стоп, — приказал он, притянув ее назад к себе. — Не смей больше убегать от того, что происходит между нами.
Она сжала кулаки, с горечью ожидая, что он скажет дальше.
Он поцеловал ее в висок и заправил прядь за ухо.
— Я так..., — он замолчал, и она поняла, что если он выразит сожаление, она никогда не сможет двигаться дальше, — благодарен, что ты чувствуешь хотя бы часть того, что чувствую я.
Она выдохнула со свистом, и почувствовала, что слезы стали щипать ей глаза.
— Я хочу помочь тебе, — тихо произнес он, глядя ей в глаза. — Ты заслуживаешь всех ощущений и эмоций, которые может тебе предложить заботливый мужчина. Ты яркая, красивая женщина, Лондон. Ты всего этого заслуживаешь.
Она покачала головой, понимая, что он говорил о вещах, которых она фактически не знала. Она не разрешала себе испытывать эмоции все эти годы, не позволяла своим чувствам взять вверх над ней, тогда бы она не смогла выжить. Но постоянно успокаивала себя тем, что это временно. И Дерек тоже был временным, пока весь мир не узнает чья она дочь, и он не уйдет от нее, а она вернется к работе, вернется к тому месту, где чувства могут сломать тебя, и она останется совсем одна.
— Шшш, — он приложил палец к ее губам, затем медленно провел им взад-вперед, пристально разглядывая ее губы. — Нет, отпусти свой контроль. — Он обхватил ее щеку теплой ладонью. — Мы медленно будем продвигаться вперед, сосредоточившись на одном ощущении за раз. Одно чувство за раз. Я терпеливый, Лондон, и слишком решительный, как никто другой. Я могу сделать все, что угодно, чтобы ты смогла ощутить самые красивые эмоции. Позволь мне показать их тебе. Дай мне шанс.
Она смотрела в его голубые, словно хрустальные глаза, раньше ей казалось, что они были ледяными. Сейчас же его глаза были ясными, и через них можно было очень глубоко заглянуть ему в душу. Они были полны страсти и огня и были совсем не ледяными. В нем вообще не было ничего холодного или отстраненного. Его глаза напоминали глаза волка… свирепого охотника в этом мире, но при этом преданного защитника домашнего очага. Он защитит ее, она поняла это по его взгляду, но он не сможет защитить ее от себя. И именно в этот момент, от его теплого прикосновения, от его голоса, она не могла заставить себя сказать ему «нет». Агония прессы, ее прошлое и ее будущее, для него существовало тысяча способов, чтобы он перестал ее ненавидеть… она очень хотела, чтобы так все и произошло.
— Я постараюсь, — ответила она. — Это очень трудно, но я хочу испытать. И я хочу испытать эти эмоции… с тобой.
9.
Поскольку Дерек оставил ее уже на рассвете, и они оба измучены от потрясений предыдущего дня и признаний в течение ночи, Лондон решила не выходить из дому. Она понимала, что ей все равно придется выйти, но она не хотела. У нее постоянно прокручивались одни и те же мысли, создавая еще большую неразбериху в голове — как она оказалась в такой ситуации? Она поклялась сама себе, что ее никогда никто не разоблачит, поклялась, что никогда не подпустит к себе мужчину в свою тщательно выстроенную защиту, она поклялась, что только она сама будет контролировать свою жизнь, как только ушла из материнского дома. И вот она нарушила все.
Теперь все знали, что она была проституткой, Дерек целенаправленно пробивал свой путь сквозь ее твердую защиту, а она даже не могла выйти из своего дома из-за прессы, разворачивающейся кампании и страха, что ее маленький грязный секрет, похороненный глубоко, взорвет все ее неизменную жизнь. Итак, как же она оказалась в такой ситуации? Как бы ей не хотелось возложить вину на обстоятельства — ужасная сцена с Мелвиллом, тягостный момент с Дереком, намерения прессы докопаться до сути — она знала, что все это не то.
Она оказалась в такой ситуации, потому что у нее возникли чувства к Дереку Эмброузу. Просто и ясно. И она не могла сопротивляться ему и собиралась совершить еще большую глупость — продолжить с ним сотрудничать. Давая ему возможность еще глубже проникнуть в ее защиту, переплетя крепко свои судьбы. Она была уверена, что все это кончится плохо. Либо он разобьет ей сердце, утомившись новизной встреч с проституткой, либо она окончательно разрушит его карьеру, когда он узнает правду о ее отце. Тем не менее, понимая все, она не могла заставить себя держаться от него подальше. У нее имелись деньги, она могла спокойно уехать из города, отправиться в отпуск и не возвращаться, пока все не закончится.
Но она не могла себе это представить и позволить, оставить Дерека одного разбираться с этим бардаком, важной частью, которого стала она. Ей хотелось, чтобы он не пострадал и вышел сухим из воды, и в первую очередь, чтобы не пострадала его карьера, его кампания и отношении к ней. Она пыталась вести уже заранее проигранный бой сама с собой, поскольку не смогла оставить его.
Телефон завибрировал у нее в руке, она нажала «игнорировать», уставившись на свой двор за домом. Это был уже пятый звонок от Джоанны, помимо тех семи смс-ок.
Телефон пропищал, сообщив еще об одной.
«Пожалуйста, позвони мне. Я жду».
Лондон не могла не удивляться, что Джо отправляла ей какие-то смски поддержки. Все эти годы она представляла, что может произойти, если ее жизнь станет достоянием общественности, но она даже не могла вообразить и половину той боли, которую испытывала. Хуже боли было только то, что она не отвечала на звонки Джоанны, а также выражение лица Джо, когда признается, что соврала ей очередной раз.
Потому что для Лондон ее подруга была не только той, с кем она обедала и сплетничала по дружбе. Для Лондон Джоанна была ее семьей, которой у нее не было. И никто лучше, чем она сама не знали, что чувствовал член семьи, испытывая разочарование. Только теперь она поняла, что скрывая свою большую часть жизни, она делала то же самое, что делала ее мать, с Джоанной и другими близкими ей людьми. Ирония ситуации была почти невыносимой.
