— Всему своё время, э-э-э-э...
— Юлия Воронова.
— Воронова. Хорошо. Идите, — и уткнулся носом в компьютер.
Я вышла из кабинета и снова открыла дверь, проникая в помещение обратно. Он, вообще, выполнять свои обязанности собирается? Что он тут делает?
— Знаете, мне угрозы совсем не нравятся.
— Понимаю. У вас должность серьёзная, полномочия. Надо относиться ко всему
спокойнее.
Антеев лениво зевнул, пока я медленно изумлялась его словам и поведению. Куда уже
спокойнее?
— На меня было нападение. В субботу.
— Полицию вызывали?
— Ннет, — запнулась я, вдруг понимая, что была упущена возможность получить защиту.
А всё из-за этого випа. Но, может, ещё не поздно?
— На нет и суда нет, Воронова. Мы проследим.
— За чем проследите? За тем, как меня убьют или заставят подписать нужные им
документы?
— Воронова. Как вы разговариваете?
— Я беспокоюсь о своей жизни, — выдала я, понимая, что надо брать бумаги и тикать
отсюда по другому, более полезному адресу. — Отдайте мне письма.
— И куда вы пойдёте? — подозрительно сощурилась служба безопасности.
— В полицию, разумеется.
— Обязательно пойдёте. Вызовем сюда кого надо. Доказательства надо собрать. Факты.
Понимаете?
— Более чем, — глухо сказала я. — Но что мне делать?
— Тяните время, поиграйте с клиентом. Я скоро обязательно приглашу вас к себе. Идите, работайте, Юлия, — сухо попрощался и добавил вслед:
— Да не волнуйтесь вы так...
Как же, успокоил... Я пошла к себе на этаж. Меня ждала работа, но не покидало
ощущение, что во всём разговоре было что-то не так. Может, письма зря отдала? Как
назло, вспомнились слова Алана. Те, в субботу, когда предупредил, что служба
безопасности — заведомо провальный вариант.
Почти на автомате перевела внушительную сумму денег от Кассия куда-то в Сибирь и
задумалась. А если он помочь хотел? Но какой ценой... Представить только... Отдать
своего ребёнка... Вспомнила Вадьку с Эрикой и утёрла слезу. Ведь возьмёт своё, а меня
выбросит. В лучшем случае с материальным обеспечением.
Потом пришла клиентка с кипой документов, которые собрала для получения кредита.
Долго возмущалась, что повысились проценты за обслуживание, что работаем мы очень
медленно. Пыталась угрожать, что дойдёт до начальства. Стоило усилий её успокоить, объяснить, что банк и так старается делать всё, что может, для более гибкого подхода к
каждому обращению. Скучным ровным голосом. На автомате приняла документы. Не
терпелось от неё отделаться, чтобы вновь погрузиться в размышления.
Как бы узнать, кто шлёт эти письма. От кого бандиты. Ведь ничего конкретного выяснить
не удалось до сих пор. Ясно, что происки Миронова, но он же хитрый лысый. Никаких
зацепок-то нет.
Вальс когтистых кошек у меня внутри набирал темп и обороты. Чувствую, если будет так
продолжаться дальше, то превращусь в загнанного зверька, развернусь в самый
критический момент и брошусь на своих обидчиков. Только знать бы, на кого и где
настоящая угроза.
Лёгкий стук в дверь, и на пороге появился курьер. Короткий взгляд на часы. Ничего себе!
Время пролетело. Уже почти обед.
— Вам посылка с почты.
— Посылка... Какая посылка?
Смотрю — в руках у него небольшая коробка. Как из-под детской обуви в подарочной
упаковке с нарисованным синим бантом. Ёжусь, потому что понимаю: это от тех... С
угрозами.
— Не могу знать. Нет никаких опознавательных знаков. Кроме клише адресата, — он
протянул мне лист. — Распишитесь, пожалуйста.
Ставлю подпись, и он уходит разносить почту дальше. Я сижу и смотрю на коробку, но
вдруг резко вздрагиваю от дикого требовательного звука. Похоже, в коробке лежит...
Телефон? Вскрываю обёрточную бумагу — и правда, картон из-под обуви. Смотрю,
внутри дешёвая сотка. Поднимаю её и включаю, едва приблизив к уху.
— Ты должна сделать то, что от тебя ждут, — слышу механически исправленный голос
какого-то человека. — Поставить подпись и сделать всё, чтобы бумаги одобрили. Крайний
срок — завтра.
— Не собираюсь этого делать, — тихо отвечаю и слышу смех, похожий на скрип.
— Мы поможем тебе со стимулом. Янка и Эрика — эти имена о чём-то тебе говорят?
— Что-о? — я начинаю терять связь с реальностью и тут же слышу в трубке голос моей
сестры.
— Юлёк, ничего не подписывай, не переживай за нас, — вдруг какой-то стук, ругань Янки
и снова этот жуткий голос. — Пойдёшь в полицию или ещё раз в службу безопасности —
кого-нибудь из родственников не досчитаешься. Без новых предупреждений. Связь с нами
— только через этот аппарат. Усекла?
Сижу, молчу и понимаю, что наступила точка невозврата. По-настоящему. Слышу гудки
отбоя. Наступает тишина — и ступор. А родные-то при чём? Откуда они знают про службу
безопасности? Где вообще я и как здесь оказалась? На этом жутком месте для работы с
вип-клиентами.
Не заметила, как вломилась в кабинет Усачёва.
— На обед пойдёшь?
— Не хочу, — ответила ей безжизненным голосом.
— На тебе лица нет, — зашла она, плавно покачивая бёдрами в своей любимой чёрной
юбке, и подняла букет цветов, уже начинающий увядать. — Что, так цветы не понравились
или эскорт утренний?
—Отстань, Свет. Настроения нет.
Усачёва быстро бросила букет на стол.
— Вставай, живо! Пойдём сегодня в кафешку за углом. Тебе надо проветриться, — и
направилась ко мне, чтобы стащить моё бренное тело с кресла.
Я вздохнула, не дожидаясь её крепких объятий. Может, свежий воздух проветрит мои
мозги, и появятся новые мысли. Ступор продолжался.
— А это что за артефакт? — она двумя пальцами подняла со стола «сотку в подарок».
— Дай сюда! — вытащила из её рук и засунула себе в сумку. — Пошли уже.
— Рассказать ничего не хочешь?
— Нечего рассказывать, — буркнула ей, желая только одного: помолчать и подумать.
Мы спустились на лифте и вышли на крыльцо. Ну кто бы мог подумать — навстречу по
лестнице поднимался Миронов! Явился в банк на горяченькое. Он увидел меня и широко
улыбнулся. Притворяется, буратино.
— Здравствуйте, Юленька, — развёл руками в приветственном жесте. — Но сегодня я не к
вам. Не к вам... Но завтра, уверен, вы порадуете меня хорошими новостями, ведь правда?
— Какими ещё хорошими новостями? — так же широко улыбнулась ему в ответ. — Там
очень много цифр и расчётов. Так хочется перепроверить данные. Четыре дня. Не меньше.
— Ну четыре, так четыре, — вдруг согласился Миронов и подмигнул мне. — Всегда знал, что в этом банке работают самые грамотные и лучшие сотрудники.
Взгляд его стальных глаз оставался холодным и равнодушным. Он кивнул и быстро
прошёл в помещение. Улыбка в секунду покинула моё лицо. Усачёва взяла меня за руку и
потащила со ступенек.
— Не поняла... — задумчиво произнесла она. — Вы от ненависти друг друга чуть не
спалили. Впервые происходит что-то, о чём я не знаю, — и кинула на меня
проницательный взгляд. — Не расскажешь?
— Нет. Дольше жить будешь, лучше спать, — парировала в ответ.
— Ладно, — ухмыльнулась Светка, безропотно соглашаясь.
Я же остановилась, достала свой смартфон и набрала домашний номер сестры в надежде, что надо мной пошутили. А потом позвонила ей на мобильный. Абонент недоступен или
находится вне зоны действия сети. Чёрт! Почему всё так плохо? Наказание прям за что-то, не иначе.
— Ну ты идёшь? — нетерпеливо переминалась с ноги на ногу подруга.
— Нет. Извини. У меня неотложное дело, — и развернулась обратно в банк. К шефу.
Отпрашиваться с работы или...Увольняться. Надо срочно ехать к сестре!
Через несколько минут я стояла около дверей Пантелеева. Постучала, зашла. Старый кот
полулежал в своём кресле, покачиваясь на нём, и задумчиво смотрел в монитор своего
компьютера.
— Геннадий Петрович, я хочу уволиться.
— Почему? — вскинул брови от удивления начальник.
— Не справилась с полномочиями и ответственностью, возложенными на меня.
— Такую ценную сотрудницу мы не можем так просто отпустить, — заговорил приторно
мягким голосом шеф.
— И всё же я буду настаивать.
— Уволишься, если хочешь. Но по закону отработаешь ещё месяц на своей должности, пока мы не подберём тебе достойную замену.
— Знаете... — я улыбнулась, чувствуя своё полное поражение. — Ведь могу просто не
выйти на работу.
— Тогда обещаю тебе, что ни одно приличное учреждение тебя к себе не возьмёт.
— Ну что ж теперь. Придётся менять профессию, — развернулась и пошла из кабинета
шефа.
— Воронова! — услышала оклик и повернулась. — Сегодня отдыхай. Какая муха тебя
укусила? Но завтра жду тебя на работе. Надеюсь, ты одумаешься.
В глазах Пантелеева сверкнул недобрый, насмешливый огонёк. Да какая теперь разница?
