— Я — за! — торопливо поднял руку Марлен.
* * *
— Как это у вас получается? — пробормотала Теплицкая, глядя в зеркало. Она сидела перед трюмо в своем «будуаре», и любовалась отражением, а я порхал вокруг, высматривая малейший непорядок в укладке. Ни единый волосок не должен нарушать общую гармонию.
— Опыт, — продекламировал я Александра Сергеевича, — сын ошибок трудных…
— И гений! — весомо добавил Марлен, деливший широкий дверной проем с тещей Кима Вадимовича, весьма властной пожилой дамой, настоящей фрекен Бок.
— Лидочка! — всплеснула руками «фрекен Бок». — Да с тебя будто годы состригли! Ну, девчонка!
— Просто Лидии идет именно такая прическа, — рассеянно говорил я, доводя каре до совершенства. — Тут надо брать во внимание и сами волосы, и форму лица, и рост, и возраст — всё… Ну… вот, более или менее.
Я осторожно снял простыню, и взялся за веник.
— Нет-нет-нет! — всполошилась теща. — Сама, сама… Лидочка, угости молодых людей обедом!
Покрутившись перед зеркалом, Теплицкая проворковала:
— Большое вам спасибо, Игнат! Прошу на кухню! Или лучше в зале?
— На кухне уютней, — улыбнулся я. — Впрочем, Марлену всё равно, лишь бы побольше!
— Ой, а сам-то?
И вот наступил долгожданный момент — перед нами поставили тарелки с наваристым, багрово-янтарным борщом. Всё, как полагается в лучших домах — с фасолькой, со сметанкой… Пампушки с чесночком… А запах какой… О-о…
Я опомнился, лишь навернув половину посудины, и перестал жадно глотать чудное яство. Впрочем, Лидия смотрела на нас с умилением. Это у женщин в крови — кормить оголодавших мужчин, и получать удовольствие от процесса.
— Да-а… — затянул Марлен, еле дыша. — Это что-то с чем-то…
— Это борщ с курицей, проглот, — хмыкнул я, наклоняя тарелку, чтобы ложка собрала всё до капли.
— Добавочки? — улыбнулась Теплицкая.
— Если я съем еще чуть-чуть, — вздохнул я, — то смогу лишь лежать, как тюлень, и лениво обмахиваться ластами.
Лидия задумалась, и спросила, тая некий интерес:
— Игнат, а вы надолго к нам?
— Завтра обратно. Фоток нащелкаем, фактуру запишем, и домой.
— Игнат… — женский голос принял обволакивающую форму. — А вы не могли бы заехать сюда завтра? На пару часиков? Я бы пригласила подруг, Риту и Симу… Они совершенно не следят за собой! Волосы у обеих роскошные, мне б такие, но приче-ески… Вариации на тему «Я у мамы дурочка»!
— Да за такой-то борщ… — с чувством начал Марлен, и осекся.
— Заедем, Лидия, — мягко сказал я. — Строго обязательно!
Воскресенье, 27 мая. День
Дровня, улица Карла Маркса
Сидя на заднем сиденье «уазика», я перебирал свои сокровища.
— Две пленки по тридцать шесть кадров и, смотри, сколько мы исписали! Блокнота еле хватило. Комсомольская бригада… Новый сборочный конвейер…
— И те студенточки в теплицах, — напомнил Марлен.
— И студенточки, и мост через Мухинку…
— Да тут на три номера хватит!
— Ну, ладно… Береги социалистическую собственность, а я пошел налаживать связи.
— А стричь когда? — ухмыльнулся бро.
— А между делом! Ты в гастроном заедь, присмотри девчонкам что-нибудь вкусненького.
— Ладно, топай, визажист…
Подхватив несессер, я вошел в подъезд кирпичной девятиэтажки, своего рода элитного дома с эксклюзивными апартаментами. Селили тут не всех подряд, хотя особой величиной квартиры не отличались. Но все же планировка была продуманна и удобна. Да и тепло в кирпичных-то стенах.
У Теплицких меня уже ждали.
— Проходите, Игнат, проходите! — суетилась Лидия. — Ким с утра на рыбалку умотал, велел привет вам передать… Знакомьтесь: Маргарита Александровна, директор нашего универмага.
Мне чопорно улыбнулась дама в стадии увядания.
— А это — Серафима Андреевна.
— Просто Сима, — томно вытолкнула румяная деваха, немного за тридцать, и добавила, как бы между прочим: — Выходила замуж за лейтенанта милиции, а сейчас он полковник. Но сколько же я сил положила, вытягивая этого тюху-матюху к высоким чинам! Я не я буду, но генеральских лампасов для Вити все равно добьюсь!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Верю, — ухмыльнулся я. — С вас начнем?
— Нет, давайте с Риты! А я посмотрю…
Час спустя Маргарита Александровна растеряла всю свою чопорность, вертясь у зеркала и восторженно ахая. Я сделал ей каре, только подлиннее.
— Чудо, просто чудо! — стонала Рита. — Ах, вы просто волшебник, Игнат!
— Ну, что вы, я только учусь.
— Моя очередь! — воскликнула будущая генеральша явно деревенских корней, и с ходу пошла командовать: — Сделайте мне, как у них, только челки не надо, а вот здесь…
— Стоп! — твердо сказал я. — Сима, так дело не пойдет. Если вы хотите, чтобы вашу голову опять изуродовали, сходите в парикмахерскую, вас там обязательно послушают.
— Но… — вякнула Серафима Андреевна.
— Никаких «но»! — мне пришлось добавить резкости в голос. — Я лучше знаю, что и как вам идет.
Сима покраснела, но сдержалась, а Лидия за ее спиной показала мне большой палец: люкс!
Защелкали ножницы…
— Сделаю вам «гарсон»… — отрывисто заговорил я, чтобы клиентка не сильно дулась. — У вас вытянутое овальное лицо и выраженные скулы — такая прическа подойдет вам идеально… Лучше всего «гарсон» смотрится на энергичных девушках с черными или каштановыми, как у вас, волосами… А то, что вы энергичны, не требует доказательств… К тому же короткие пряди визуально омолаживают и открывают линию шеи…
Сима затихла.
Филировочка… Пусть волосы плотнее прилягут… Вот так.
— Готово.
Генеральша кинулась к зеркалу, замотанная в простыню, осыпая волосы на паркет — Лидия только отмахнулась: чем бы дитя…
Сима долго смотрела на себя в зеркало, молча хлопая ресницами. Но вот слабенькая улыбка забрезжила на ее губах.
— Игнат! — выдохнула генеральша. — Простите меня, ради бога, я была дурой… Это же, это же…
Щелкнула дверь, и в прихожую вошла молоденькая девушка лет семнадцати, с внешностью обычной, хотя и свежей. Впрочем, великолепная фигура искупала простоту лица.
— Мама! — восхитилась она. — Ну, ничего себе!
— Нравится? — зарделась Маргарита Александровна.
— Очень!
— Юль, тебе бы тоже прическу сделать помодней… — радостно озаботилась мать. — На выпускной!
— Да-да-да! — захлопала дочь в ладоши, и поразилась: — Тетя Сима?! Так это вы?!
«Тетя Сима» плющилась от счастья…
Глава 9
Глава 9.
Четверг, 31 мая. Вечер
Приозерный, улица Ленина
Такое впечатление, что дневные тревоги и заботы остались за порогом — я, как в теплую воду, погрузился в тишину и покой. Лишь из кухни доносится неразборчивый щебет девушек, звякают ложки и бубнит радио.
На улице теплынь, но старый дом хранит прохладу. Хорошо…
Шаркая тапками, вошел Марлен со стеклянным кувшином, полным чего-то прозрачного, разбавленного малинового цвета.
— Будешь?
— А чего это?
— Морс.
— Лей…
Ухватив холодный стакан, я выцедил вкусную, в меру сладкую влагу.
— Кайфуешь? — ухмыльнулся бро.
— Ага. Развалился, и думаю… О королях и капусте… Ну, это я так, к слову. Вообще-то, размышлял о гармонии, которой нет. Взять меня, к примеру. Вот, какой у меня талант? Модно подстригать дам… не дам и дам, но не вам.
Осокин хихикнул.
— Это ты опять к слову?
— Ну, что-то вроде. Получается, у меня склонности и способности делать причесоны, а я в журналистику подался!
Марлен покачал головой.
— Читывал твою заметку в «Комсомолке», читывал, — сказал он серьезно. — И видел фото. Пишешь ты бойко, живо, легко, а снимок вообще класс!
